Американские ученые о православной монархии и святости царя Николая II

400 лет Династии Романовых

Перед нами две статьи американских исследователей — профессора истории из Бостона Л. Геретца и К. Деруазье, профессора Нью-Гемпширского университета. Я познакомился с ними в 1998 году в Америке во время поездки в гости к отцу Роману Лукьянову, благоговейному почитателю царственных мучеников. Это было в Бостоне, незадолго до смерти отца Романа.

Оба автора — природные американцы, в зрелом возрасте сознательно принявшие Православие и осознавшие святость царственных страстотерпцев. Профессор Л. Геретц рассказывал о себе: «К прославлению царственных мучеников Русской Зарубежной Церковью в 1981 году я отнесся резко враждебно, и только с годами, по мере изучения русской истории и возрастания в православной вере я пришел к пониманию глубокой правды этого акта». Он часто приходил в гости к отцу Роману, и мы имели возможность подолгу беседовать о Православии, о монархии, о последних царственных особах. Поражала его уникальная эрудированность в самых мельчайших подробностях русской истории, а также точность оценок всех ее решающих поворотов. И более всего — глубокая взволнованность, с которой он говорил о событиях в России, как если бы это была его родная страна. Слушая его, я невольно думал, что и у государя Николая Александровича было менее двух процентов русской крови. Не потому ли профессор Л. Геретц был так неравнодушен к «русской теме», что духовное родство выше всякого другого родства? Перед отъездом я попросил, чтобы эти ученые изложили свои мысли в письменном виде. Позиция американцев представлялась мне весьма важной — особенно в то время, когда накануне прославления у нас царственных страстотерпцев, сопротивление ей возрастало в «новой демократической России» и даже в некоторой части Русской Православной Церкви. Нет сомнения, что эти статьи не утратили своей актуальности и сегодня.

Несмотря на то, что канонизация царственных мучеников была у нас в 2000 году, а в Русской Зарубежной Церкви уже более 30 лет назад, значительная часть православных плохо знает конкретные события и не понимает, в чем заключается смысл подвига святого царя. Наш долг — с терпением относиться к заблуждениям наших собратьев. Среди многочисленных чудесных и как бы не очень чудесных свидетельств, включенных в мою новую книгу «Царь», эти материалы могут оказаться полезными для сомневающихся.

Протоиерей Александр Шаргунов

Прославление царя Николая II. Исторические аспекты

Хотя император Николай и его семья были убиты более 80 лет назад (статья была написана в 1998 году. — прот. А. Ш.), это событие продолжает быть центральной проблемой нашего времени, в особенности для Православной Церкви в России. Вопрос признания этой смерти как святого мученичества имеет исключительное значение.

Образ императора Николая II в западной историографии

В западной науке, говоря в самом широком смысле, существуют два подхода к современной русской истории. Один может быть просто обозначен как «антисоветский», в то время как другой является более сложным, так сказать, «неантисоветским», несмотря на всю неуклюжесть этого термина. Сторонники первого направления рассматривают большевистский режим как зло, но придерживаются различных точек зрения в определении его сущности. Одни подчеркивают наследственную связь большевистского тоталитаризма с монархией и крепостничеством, в то время как другие указывают прежде всего на утопическую идеологию большевизма.

Ни одна из этих школ не дает доброжелательной оценки Николаю II. «Антисоветская» тенденция более сосредотачивается на личности императора, и с этой точки зрения император был «некомпетентной» (или, выражаясь более мягко, — «трагической») фигурой, которая своими неудачными, с их точки зрения, действиями ускорила наступление большевистской революции. «Неантисоветская» школа оценивает все в терминах великих исторических сил: классовая борьба, прогресс и т. д. В рамках этого подхода индивидуальные человеческие личности значения не имеют, так что Николай II представляется только «страдательной» фигурой, формально оказавшейся наверху системы, обреченной на исчезновение в потоке прогресса.

В контексте соперничества между этими двумя школами неожиданную реакцию вызывает убийство императора и его семьи.

Несмотря на критику личности и политики Николая II, «антисоветская» школа не может скрыть своего удивления перед смирением и мужеством, с которым он и его семья переносят заключение и смерть, и соглашается, что убийство имело большое значение как первое звено в цепи бесчеловечных политических и идеологических преступлений XX века.

Несмотря на все насмешливое высокомерие по отношению к Николаю II, «неантисоветская» школа обескуражена низостью и жестокостью его убийства. И невольно чувствуется растерянность и неловкость их попыток толкования этой темы. Даже в самых левых направлениях никто не решается говорить о «неизбежном конце» или «революционной справедливости».

Две вещи следует сказать об историографии в целом. Во-первых, делается ясное различение между тем, как правил император Николай II и тем, как он шел к смерти. Во-вторых, убийство императорской семьи остается тяжелой темой, к которой не существует «нормального», общепринятого подхода.

Здесь следует добавить, что за пределами академической истории, которая была предметом наших предыдущих рассуждений, жизнь и смерть императорской семьи — одна из очень немногих исторических тем, которые привлекают значительное внимание широкой публики в Соединенных Штатах.

После краткого обзора историографического контекста я хотел бы представить некоторые свои мысли, возникшие в процессе моего изучения русской истории.

Создание исторического образа Николая II

Западные ученые и большинство постсоветской интеллигенции в понимании прошлого России почти тотально зависимы от сочинений дореволюционного русского образованного общества. И для того, чтобы понять исторический образ Николая II, мы должны обратиться именно к этому кругу.

В самом широком смысле дореволюционная русская интеллигенция была едина во враждебном отношении к последнему императору. Это негативное отношение было вызвано не столько личными качествами императора или его предполагаемыми ошибками, сколько самим фактом существования империи. Самодержавие, даже в его значительно урезанном после 1905 года виде, представлялось главным препятствием для осуществления надежд образованной России в либеральных или радикальных вариантах.

Для социалистов и радикалов (эсеров, меньшевиков, анархистов, большевиков — перечисление дается согласно их значимости перед революцией 1917 года) царь и воплощаемая им система представляли «реакцию» — существующий порядок, который должен быть сметен во имя неизбежного торжества революции и установления справедливости и равенства в этом мире. Сочинения радикалов не отличаются оригинальностью в описании Николая II и могут быть сведены к простой формуле: «царь = угнетение». Во всяком случае, за исключением периода политических кризисов, радикалы были маргинальной силой в русской истории.

Значительно более важным в определении исторического значения и создания образа Николая II были русские либералы, прежде всего — кадеты, которые являлись «центром притяжения» русского общественного мнения. В рядах либералов можно найти самых выдающихся мыслителей и ученых России — людей, которые задавали тон и определяли повестку дня в решающих общественных обсуждениях. Для либералов социально-политические формы буржуазной конституционалистской Западной Европы представляли достижение исторического процесса и цель, которой должны достигнуть все страны. В этой перспективе Россия сталкивалась с серьезными препятствиями: запоздалое включение в этот процесс, невежественные массы, нуждающиеся в «просвещении». Ни одно из них не могло быть преодолено без упразднения «архаичной» и «деспотической» политической структуры — самодержавия, которое препятствовало самым лучшим и самым способным людям осуществить свою миссию.

В отличие от радикалов, которые мыслили все в терминах всеобщей мировой борьбы, а не конституционных реформ, либералы уделяли главное внимание политическим явлениям. Именно они уделяли самое большое внимание личности императора, стоявшего на их пути. И поскольку либералы главенствовали в общественной жизни, главным образом именно они создавали исторический образ Николая II, и б?льшая часть негативных стереотипов императора (слабовольный, умственно ограниченный и т. д.) может быть прослежена в либеральной полемике.

Враждебность либералов по отношению к Николаю II достигла высшей точки во время Первой мировой войны, когда решалась судьба России. Во всех трудностях либералы обвиняли императора и его правительство, утверждая, что только они с их «высочайшим интеллектом» и «общественным доверием», которое, как они полагали, у них было, могут привести Россию к победе во всемирном столкновении. И действительно, либералы сделали попытку захватить державную власть, а поскольку ставки были высоки — все методы были хороши. Именно эта борьба за власть порождала самые злобные нападки на императора и, в особенности, на его супругу, с более или менее открытыми обвинениями в предательстве и коррупции. Историка, читающего хронику тех событий, яростность этих нападок просто потрясает.

Пропаганда военного времени против императора оставила свое пятно на его историческом образе, в то время как даже собственное расследование Временного правительства по поводу этих обвинений нашло их безосновательными, а историки убедились в их безусловной лживости. (Следует подчеркнуть, от результата расследований зависела сама легитимность Временного правительства, так как царь был низложен вследствие этих ложных обвинений).

Отношение русского народа к императору Николаю II

Мнение значительного большинства русского народа, который продолжал жить традиционной культурой, радикально отличалось от оценок образованного общества. В основанной на религии культуре крестьянства и в консервативной городской традиции царь играл центральную роль как воплощение законного права и справедливости. Наоборот, «господа» (в это понятие для крестьянства входило все образованное сословие) рассматривались как враги и угнетатели. Всякое ослабление царя было «заговором господ», который неизбежно поражал народ. Важно подчеркнуть, что это архаическое отношение оставалось сильным в России до 1917 года, и что вследствие этого народные представления о событиях были часто противоположны оценкам интеллигенции, которые навсегда запечатлелись в истории.

Падение царя и его убийство были событиями колоссального значения для традиционной культуры. Поскольку царь был средоточием этой священной культуры, в которой все аспекты жизни были взаимосвязаны и поддерживались религией, его удаление потрясло традиционное мировоззрение и открыло революционный период психологического хаоса, который привел к появлению народного атеизма.

Николай II как император

Многие люди, выступающие в поддержку прославления императора Николая II и его семьи как страстотерпцев, умаляют значение того периода, когда он находился у власти. Этим самым они как бы признают некоторую основательность предреволюционной критики самодержавия. Может быть, в политическом смысле это как-то оправдано, но я полагаю, что в государственной деятельности последнего русского императора было много такого, что заслуживает высокой религиозной и нравственной оценки.

Хотя тема превосходит компетенцию автора, все же необходимо сделать следующее замечание. Главное рациональное обвинение (помимо очернительства и клеветы), выдвигаемое против императора Николая II, заключается в том, что его приверженность устаревшей идее самодержавия замедляла политические реформы, которые могли бы предотвратить революционную катастрофу. Эта идея может быть опровергнута по ряду пунктов. Прежде всего, большинство русского народа того времени поддерживало монархию как единственно справедливую и Богом установленную форму правления, и рассматривало ограничение царской власти как дело, угодное для «врагов народа» — «господ» и чиновников. Можно спорить об истинности этой точки зрения, но факт остается фактом: именно это мнение было преобладающим в русском народе. Таким образом, усилия Николая II сохранить самодержавие были вполне «демократическими» в смысле исполнения воли большинства.

Кроме этого ясно, что политика Николая II вдохновлялась добрыми намерениями и основывалась на разумном осмыслении исторической ситуации в России. Можно возражать, что цели были ложными, а логические посылки — ошибочными. Но никто не может обвинить императора в злой воле, безответственности или коррупции. Вернее всего будет сказать, что его политика была по-человечески самой лучшей в невероятно трудных обстоятельствах. Во всяком случае, наследники императора — «великие умы» и «чистые сердца» Временного правительства, большевики с их сочетанием утопического идеализма и жестокости, и сегодняшняя постсоветская клептократия — невозможно сказать, чтобы они поступали лучше.

Одна из самых потрясающих характеристик Николая II как императора — степень, в которой его мировоззрение и политическая деятельность, проистекающая из него, были основаны на религиозной вере.

Это не только мое личное суждение — самые последние научные исследования на Западе о царской семье и падении Романовых утверждают, что религиозная вера, которую авторы называют духовностью, — ключ к пониманию личности императора Николая II. Они противопоставляют эту идею принятым историографическим клише: «Император слабовольный, суеверный и т. д.» В целом эти исследования содержат богатый документальный материал, который всегда может быть использован для прославления царственных мучеников (см., например: Марк Штейнберг, Владимир Хрусталев. «The fall of the Romanovs», 1995).

Главный принцип философии большинства предшественников Николая II на русском императорском троне может быть определен как «просвещенный абсолютизм» — современная секулярная вера в государство как правителя и движущую силу прогресса посредством научного разума. Читая документы таких императоров, как Николай I, невольно ощущаешь рационалистический, секулярный дух Фридриха Великого.

Резким контрастом к этому является религиозная аргументация и осознание направляющей Божественной воли во всех записях Николая II. Можно сказать, что религиозность Николая II была замечательно традиционной и «народной» по направлению, и характеризовалась желанием восстановить связь с духовными истоками допетровской Руси и русского крестьянства. Лучший символ этого направления — прославление святого Серафима Саровского, «народное» деяние, совершенно чуждое как «официальной религиозности» европейского типа («высокая Церковь»), так и духовной настроенности интеллектуальной («художественной») среды современников того времени.

Усилия Николая II и императрицы Александры войти в духовное общение с русским народом обходились им очень дорого. Они вызывали отвращение у большинства русской аристократии и способствовали изоляции императорской семьи от мощного социального слоя, который, очевидно, являлся главной поддержкой трона, а также вступали в прямую конфронтацию с секулярным (позитивистским) либерализмом, который управлял общественным мнением в России.

Падение императора Николая II было, несомненно, результатом столкновения между монархией и русской элитой. Поскольку причиной этого конфликта явились глубокие различия в философском подходе, можно утверждать, что император потерял свой трон и жизнь из-за своего религиозного мировоззрения и народной ориентации.

Другой поразительной особенностью Николая II как императора было его исключительное чувство долга и ответственности. Эта черта видна во всех его действиях, но ради краткости достаточно будет сосредоточиться на его наиболее судьбоносных решениях. После военных поражений 1915 года Николай II принял верховное командование над русскими вооруженными силами. В отравленной политической атмосфере того времени он тем самым подвергал себя громадному риску, связывая свое пребывание на троне с исходом войны. Следует подчеркнуть, что риск был очевиден для всей русской элиты, и совершенно ясно, что и для самого императора.

Много критики было высказано по поводу действий императора как Верховного командующего. Но неоспоримым фактом является то, что пока он занимал этот пост, русская армия была способна устоять перед лицом врага, обладавшего значительным техническим и организационным преимуществом. Само отречение может рассматриваться как акт долга: самые близкие ему люди (командующие армией и «монархисты») говорили, что он должен уйти ради Отечества. Николай II пожертвовал своим императорским троном, хотя он ясно понимал, что после этого он будет зависеть от милости своих врагов.

Еще одна очень важная тема — степень, с которой император Николай II сопротивлялся искушениям, связанным с его положением. Это становится особенно очевидным, если сравнивать императора с его современниками (и родственниками) на других европейских тронах. Все виды земных удовольствий были открыты Николаю II, но даже самые его горячие недоброжелатели признают, что его личная жизнь была абсолютно безупречна, и что любое излишество было ему чуждо. Какой резкий контраст! Эдуард VII, занимавший английский трон, был престарелым циником и гулякой. Хотя Эдуард VII — крайний пример, нравственность европейских королей и высшей аристократии в целом была отмечена изъянами во многих существенных отношениях. И образцовый семьянин Николай II воспринимается как «белая ворона» в своей собственной социальной среде.

Как император всех русских, постоянно окруженный пышностью и почитанием, искренним и лицемерным, своих подданных, Николай II мог стать высокомерным и гордым. Но все знавшие его согласны в том, что как человек он оставался скромным до конца. Насколько отличался от него германский император Вильгельм II! Хотя Вильгельм был идеалист и стремился осуществить христианскую веру так, как он понимал ее, он выработал грандиознейшее самомнение, называя себя «орудием Всевышнего» и позволяя, чтобы его прославляли как величайшего государственного деятеля и вождя. В этом он был в каком-то смысле пионером среди государственных деятелей XX столетия, которые показали замечательную приверженность к «культу личности» как к средству власти. Здесь также Николай II шел против духа века и служил как пример высшего христианского идеала смирения.

Выводы

Мысль Церкви отличается по существу от подходов секулярной науки. Даже если бы все историки согласились в том, что Император Николай II был негодяй и тиран, это не повлияло бы на отношение Церкви к жизни и смерти последнего императора. Однако секулярная историография в избытке подает свидетельства, которые могут быть истолкованы в свете веры. Даже исторические факты, рассмотренные выше и разобранные с точки зрения светской науки, не говоря о суждениях с точки зрения Божественной правды и вечности, укрепляют убеждение многих православных христиан, что император Николай II и его семья — святые мученики, и что Церковь должна признать их таковыми.

Профессор Леонид Геретц, Бостон

О почитании царственных святых в Православной Церкви

Иногда в середине церковной службы удивляешься тому, что многие песнопения начинаются с исповедания песнопевцем своего недостоинства, когда он молится, чтобы его грешные уста не изрекли что-либо неподобающее, пытаясь описать то, что по существу свято и божественно. Особенно впечатляет в этом смиренном исповедании то, что песнопевцы, такие как Роман Сладкопевец и святой Иоанн Дамаскин, сами часто являются канонизированными святыми, а другие, по меньшей мере, людьми, известными своим благочестием. Поэтому, обсуждая тайну святости, для нас важно помнить, что б?льшая часть общения человека с Господом и Спасителем нашим Иисусом Христом, составляя основное таинство человеческого спасения, остается сокрытой. Тем более, когда речь идет о святых, мучениках или преподобных, чья жизнь затрагивает область политическую или общественную, а следовательно, историческую. Вопрос их святости фактически невозможно обсуждать в благочестивой дискуссии в наш век, который так ревностно и всепроникающе концентрируется на политическом и мирском, заполняя все своим испепеляющим сарказмом и скептицизмом.

Поскольку предметом размышления сейчас является вопрос канонизации и прославления русской убиенной царской семьи, прежде чем начинать рассмотрение их жизни и исследование царствования императора Николая II, необходимо с особым беспристрастным пониманием рассмотреть несколько важных вопросов. Важен при этом контекст, в котором Православная Церковь традиционно рассматривала христианских царей, и как некоторые из них были канонизированы.

Священное значение царской власти в церковном предании

В течение долгой истории отношений святой Церкви и государственной власти, подавляющее большинство правительств было монархическим по форме и по конституции. Разумеется, для этого существуют мирские и исторические причины, имеющие мало что общего с тем, что эти правительства были христианскими. Просто почти все правительства мира до недавнего времени, христианские и нехристианские, были монархическими. Большинство европейских государств развились из примитивных племен в феодальные княжества при помощи отношений между местными и государственными властями, наилучшим образом направляемыми монархической конституцией. Более того, такие страны, как Германия и Россия, которые в течение веков считали себя государствами, унаследовавшими наднациональный статус Римской Империи, были последовательно имперскими и монархическими.

Учитывая все это, мы сталкиваемся с тем, что по самой своей сути царская форма правления исторически была наиболее подходящей, чтобы стать христианской, точно так же, как другие формы — неподходящими. Именно по той причине, что в условиях имперского правления монарх (в то же время — крещеный христианин), как и все христиане, обязан бороться за свое спасение, откликаясь на Божественную любовь Спасителя нашего Иисуса Христа. Его коронация, присяга, политические программы могут стать действительно священными по своему характеру, чего никогда не сможет достичь ни один республиканский президент с ограниченным сроком правления и узкопартийными политическими связями. Иными словами, христианский император всегда был неким подобием православного епископа. Его избрание обычно от рождения, а правление — пожизненно, и это выше политики, противоположно демократически избранным правителям, которые служат несколько лет, и их правление сильно зависит от политического успеха, не только во время их пребывания у власти, но также и после, при попытке продлить этот срок путем переизбрания.

Вопрос теперь не в споре о том, что христианская монархия является идеальной христианской формой правления, хотя это не раз было доказано, и может быть снова легко и логично доказано. Здесь, скорее, нужно увидеть традиции христианской монархии, особенно — монархии христианской Римской империи византийского периода и ее продолжения на Святой Руси.

То, как святая Церковь рассматривала статус православного императора, царя или великого князя, следует отличать от ее отношения к отдельным правителям, особенно к тому меньшинству монархов, которых она прославила в лике святых. Жизнь и деяния этих прославленных императоров и князей после этого уместно будет сравнить с жизнью и деятельностью императора Николая II.

Начиная со святого императора Константина Великого, христианские римские императоры считались помазанниками Христовыми, и поэтому их власть была священна. Евсевий в своей биографии святого Константина, говорит о первом христианском императоре как имеющем в определенном смысле власть епископа. Императоры принимали святое причастие в алтаре вместе с диаконами, они проходили через царские врата. Святой император Маркиан (450—457) был провозглашен священником (hierus) и царем (basilius) на Четвертом Халкидонском Вселенском Соборе. Два святых императора — Феодосий Юнейший (408—450) и Юстиниан Великий (527—565) — были провозглашены архиереями. В своем монументальном собрании Римского гражданского права святой Юстиниан различал две привилегии императора: священство и право власти, почитая их за два дара Божиих человечеству. Эта теория была также повторена императором Иоанном I Цимисхием (969—976) в X веке.

Кроме того, православный император традиционно изображался с нимбом — как на иконах, так и на религиозных картинах. Однако этот нимб не означал, что тот или иной император или царь был прославлен как святой. Скорее эта иконографическая традиция свидетельствует о том, как святая Церковь традиционно рассматривала священный и божественный характер имперской власти. На иконе Покрова Пресвятой Богородицы внизу слева изображена святая императрица Феофания, чья блаженная кончина последовала 10 ноября 897 года (ее память совершается 16/29 декабря). Однако император, изображенный рядом с ней, ее муж Лев VI Мудрый (886—912), так и не был прославлен, и, тем не менее, оба они изображены с нимбами.

На иконе Крещения Руси в 988 году святые равноапостольные Владимир и Ольга, разумеется, изображаются с нимбами, но так же изображена и великая княгиня Анна, будущая невеста князя Владимира и сестра римского императора Василия II (976—1025).

Третий пример мы видим в праздничной иконе первого воскресенья Великого поста — Торжества Православия и святых икон. С нимбом изображена не только святая императрица Феодора (842—856), но также и ее сын, тогда еще отрок, император Михаил III (842—867), который определенно не был канонизированным святым.

Наконец, в настенных росписях Грановитой палаты в Москве, относящихся ко времени царствования царя Алексея Михайловича (1645—1676), византийский римский император Константин IX Мономах (1042—1055), а также царь Иван III Великий (1460—1505), царь Василий III (1505—1533) и даже царь Иван IV Грозный (1533—1584) изображены с нимбами. Не нужно говорить, что ни один из них не является канонизированным святым.

Какой вывод можно сделать, исходя из этой иконографической традиции? Во-первых, очевидно, что святая Православная Церковь за долгие века своей истории не рассматривала православных императоров и царей как просто политические фигуры. Во-вторых, несмотря на все свое благоговение к священному положению помазанников Божиих, святая Церковь все же предназначала действительную канонизацию только для императоров, царей и князей, которых она считала достойными прославления за их личное житие и царствование. Святая Православная Церковь, несомненно, поминает имена здравствующих монархов во время Божественной литургии и других служб. Она также поминает по особым случаям имена православных правителей: здравствующих на молебнах или службах, а усопших на панихидах или общих заупокойных службах.

Раз в году, на службе первого воскресенья Великого поста, когда празднуется Торжество Православия, вслух читается великий синодик, в котором предаются анафеме величайшие ереси и поминаются великие защитники Православия — не только патриархи и епископы, но также и императоры, которые возглавляли борьбу с ересями. Однако важно, и, на первый взгляд, довольно удивительно, что хотя некоторые из этих ересей были введены и проповеданы с трона, ни один римский император в великом синодике анафеме не предается. Очевидно, что святая Церковь намеревалась ограничить свое общественное осуждение в ереси епископами и духовенством, которым одним была вверена ее Божественным Главой прямая ответственность за сохранение истинной веры.

В синодике поминаются сорок императоров, начиная с Михаила III (842—867), с призывом к верующим возгласить: «Вечная память!» Хотя это возглашение абсолютно то же, что и на панихиде или обычной заупокойной службе, особое значение ему придает тот факт, что оно совершается только раз в году, именно на службе Торжества Православия. Из этих сорока императоров, тридцать перечисляются особо, начиная с Василия I (867—886) и кончая Феодором I Ласкарисом (1204—1222). Когда весь этот список императоров заканчивается, перед возгласом «Вечная память!», все тридцать величаются замечательным и исполненным веры определением: «Все, царство земное на Царство Небесное сменившие». Это четкое и достаточно недвусмысленное изречение звучит в нашем сознании почти как символ имперского прославления, хотя лишь один из всех сорока, император Иоанн III Ватаци (1222—1254) был официально причислен Церковью к лику святых — и он не из числа этих тридцати. Что касается остальных, то поминание их имен в неделю Торжества Православия составляет благочестивую, исполненную веры молитву Церкви, повторяемую каждый год, о спасении ее царственных защитников.

Таким образом, мы ясно видим, сколь высоко Православная Церковь почитает сан христианского императора, и даже более того, как она каждый год с готовностью вспоминает свой великий долг перед каждым из этих императоров, которые, официально исповедуя православную веру, укрепляли ее в исповедании православия и сокрушении ереси.

В то же время мы должны отметить, что святая Церковь делает четкое различие между тем очень ограниченным числом православных императоров, царей и князей, которых она почитает в лике святых, — от полного числа православных императоров и от тех, кого она ежегодно поминает в великом синодике.

Поэтому следует более подробно рассмотреть этих святых императоров и сравнить обстоятельства их прославления с теми, которые мы видим у императора Николая II и его августейшей семьи.

Святые императоры Византии

Когда святая Церковь канонизирует императора, она в первую очередь отмечает его вклад в дело Христово.

Святой император Константин Великий (306—337) именуется равноапостольным, потому что он обратил Римскую империю ко Христу и предоставил Православной Кафолической христианской Церкви законные права в рамках римского права. В царствование святого Константина Церкви была официально предоставлена уникальная возможность собрать всех епископов на беспрецедентный Вселенский Собор в 325 году в Никее.

Его мать, святая Елена, вдова императора Констанция I Хлора (293—306), прославлена за свою сильную и крепкую веру и любовь ко Христу, которая подвигла ее на основание церквей во всех частях империи, особенно в Палестине, где она чудесным образом обрела Честной и Животворящий Крест.

Приблизительно по тем же причинам прославлены святой равноапостольный князь Владимир (980—1015) и его бабушка, святая равноапостольная княгиня Ольга (957—969), — за то, что привели русский народ ко Христу. Святой князь Владимир не только окрестил всю Русь, но также, лишившись зрения, показал терпение и смирение, которые никогда не были свойственны ни одному варяжскому великому князю. Таким образом чудесным Промыслом Божиим первый русский христианский правитель показал пример последнему русскому императору Николаю II, который без жалоб или колебаний сменил самодержавную власть над всеми русскими людьми на плен в руках своих противников-убийц, марксистов и ленинцев, ослепленных своей ненавистью ко Христу и святому прошлому Руси.

* * *

Святой император Феодосий Великий (379—395) в 381 году созвал Второй Вселенский Собор в Константинополе и сделал Православие единственной государственной религией Римской империи.

Несмотря на это, в 390 году святитель Амвросий Медиоланский отлучил от Церкви этого императора за чрезмерную жестокость, проявленную им при подавлении бунта в Фессалониках. За его смиренное послушание святому Амвросию, глубокое и искреннее покаяние, а также за высокий аскетизм в последние годы жизни император Феодосий Великий был причислен Церковью к лику святых. Так даже столь тяжкий грех, при условии покаяния, не препятствовал его прославлению.

Подобным образом следует оценивать царствование императора Николая II, его возможные грехи и ошибки личного характера. Но, в отличие от императора Феодосия, смерти его подданных на войне, которые часто ставят ему в вину, произошли не от личного гнева, но, скорее, от верности политическим принципам, основополагающим для сохранения Российской империи.

Святая императрица Флакилла, которая разделила тайный монашеский подвиг последних лет их царствования, также была прославлена вместе с ним. Так, 14/27 сентября святая Церковь празднует память святого Феодосия Великого и его жены святой Флакиллы.

Святой Юстиниан Великий (527—565) почитается за распространение христианства во время своего правления и за основание «нового храма Соломонова» — собора Святой Софии в Константинополе. Православная Церковь также ежегодно вспоминает 5/18 сентября явление святого апостола Петра Императору Юстиниану.

Как император-мученик Николай II был оклеветан коммунистами и либеральными историками, так и святой император Юстиниан и святая императрица Феодора явились жертвами злобной клеветы «Анекдота» или «Тайной истории» Прокопия. Православная Церковь в своей вдохновенной проницательности не смущается этими клеветами, так же, как и другими обстоятельствами, с которыми пришлось столкнуться этим благочестивым правителям: как политического характера — в их повторном завоевании Запада, так и богословского — в попытках достичь компромисса с монофизитами. Память святого императора Юстиниана и святой императрицы Феодоры совершается ежегодно 14/27 ноября, в один день со святым апостолом Филиппом.

Император Константин IV Погонат занимает особое место среди императорских святых, ибо он порвал со своим отцом и дедом, созвав Шестой Вселенский Собор в 680—681 году, который предал анафеме ересь монофелитов. Православная Церковь празднует память святого Константина IV, именуемого Константином Новым, 3/16 сентября.

* * *

Святые императрицы Ирина (797—802) и Феодора (842—856) были причислены к лику святых, потому что они отважно защищали, а затем благочестиво восстанавливали почитание святых икон. Православная Церковь празднует память святой Ирины 13/26 августа, а память святой Феодоры 11/24 февраля. Мощи святой Феодоры до сего дня находятся на о. Керкира, или Корфу, рядом с мощами святителя Спиридона Тримифунтского. Священное предание Православной Церкви почитает святую императрицу Ирину как новую Елену, не обращая внимания на искушения, связанные с ее недостойным сыном Константином VI, которого, в конце концов, для блага империи и Церкви, ей пришлось свергнуть и ослепить. Чистая афинянка по рождению, святая Ирина была первой женщиной за долгую историю Рима, которая правила империей по собственному праву, а не в качестве регента императора, несовершеннолетнего или неспособного к правлению. 31 октября 802 года святая Ирина была низложена императором Никифором (802—811) и сослана сначала на остров Принкипо, а затем на Лесбос, где в скором времени благочестиво скончалась, приняв монашеский постриг под именем Ксения.

* * *

Феодосий II, именуемый Новым (408—450), как и его дед, святой Феодосий Великий, был известен своей подвижнической жизнью — он смог вымолить прощение для своей гордой матери, царицы Евдоксии, по проискам которой был сослан святой Иоанн Златоуст.

В течение своего долгого царствования он держался в стороне от текущих дел правительства и жил, как и его жена, уединенной монашеской жизнью. Православная Церковь празднует его память 29 июля/11 августа, а его жены (не матери), царицы Евдоксии, 13/26 августа, в тот же день, в который празднуется память святой царицы Ирины.

Святой император Маркиан (450—457) был преемником святого Феодосия II и был также вместе со своей супругой, царицей Пульхерией, официально канонизирован Православной Церковью. Память святых Маркиана и Пульхерии празднуется 17 февраля/2 марта вместе.

Необходимо отметить, что святая Православная Церковь прославила всех христианских императоров, которые созывали семь Вселенских Соборов, а именно: Константин Великий — Никейский Собор в 325 году, Феодосий Великий — I Константинопольский Собор в 381 году, Феодосий II Юнейший — Ефесский Собор в 431 году, император Маркиан — Халкидонский Собор в 451 году, Юстиниан Великий — II Константинопольский Собор в 553 году, Константин IV Новый — III Константинопольский Собор в 681 году, и императрица Ирина — II Никейский Собор в 787 году.

* * *

Первым императором, которого короновал патриарх Константинопольский, был император Лев Великий. Его предшественники, несмотря на всю свою преданность Церкви, следовали древней римской традиции и были коронованы государственным представителем от армии, народа и Сената. Религиозный обряд был добавлен к старой римской гражданской коронации, которая в скором времени стала рассматриваться как центральная в возложении имперской короны. Во время царствования святого Льва Константинополь был под внутренней угрозой германских племен (г?тов), которые, несмотря на свое родство с варварами, уничтожавшими Римскую империю на Западе, составляли значительную часть императорской армии. Напряженность между готами и православным населением Константинополя была в дальнейшем обострена тем фактом, что эти германские войска были в большинстве своем приверженцами арианской ереси. Святому Льву быстро стало ясно, что благополучие империи зависит от удаления растущей внутренней угрозы со стороны готов. С помощью исаврийских войск из Восточной Анатолии император Лев убил Аспара и часть его семьи в блестящем решающем перевороте, чем нанес последний удар германскому влиянию при римском дворе. Хотя некоторые непатриотические элементы прозвали его за это «мясником», историк Ф. И. Успенский подтверждает, что это деяние пророческого бесстрашия само оправдывает то, что святому императору Льву был дарован титул «Великий».

Православная Церковь, разумеется, не обращала внимания на эти политические соображения, канонизировав императора Льва Великого, ибо он, как и святой император Маркиан, был правителем строго православных взглядов и вел подлинно благочестивую жизнь. Что более важно, он рассматривается как император, который поднял обряд коронации христианского императора почти на уровень таинства. Его память отмечается ежегодно 20 января/2 февраля.

Поэтому важно и уместно сравнить обстоятельства правления императора Льва и императора Николая II. Как и Феодосий Великий, император Лев был фактически виновен в политическом убийстве, или, выражаясь точнее, в убийстве врагов империи. Никто этого не отрицает, если какой-либо вопрос и возникает, то лишь: может ли быть оправдан такой поступок.

Наоборот, император Николай II, которого безбожные большевики, убийцы миллионов, титуловали «Николаем Кровавым», был на самом деле правителем очень осторожным в пролитии чужой крови. Он даже отказался прибегнуть к насилию, чтобы задержать поднимающийся прилив революции. Будь он более похож на императоров Феодосия и Льва, возможно, это было бы лучше для России. Многие историки революции и умные политологи ставят это ему в вину и, несмотря на мнение святой Церкви, и дальше будут продолжать делать это. Тем не менее, кротость правителя, желающего только делать добро своим подданным и отдающего свою жизнь, вместо того чтобы прибегнуть к силе, — разве это не святое отражение на политической арене примера Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа? Если в V веке Церковь великодушно «проглядела» кровопролитие святого Льва Великого, не должна ли она в XX веке признать и прославить кроткую невинную власть и агнцу подобное принятие мученичества ее последнего православного императора?

Святые князья-страстотерпцы

Тут мы подошли ко второй важной причине царской канонизации: святые цари и князья, которые были преданы Христу вплоть до пролития своей крови. Здесь мы вспомним князей-страстотерпцев Бориса и Глеба, которые в 1014 году были убиты своим братом князем Святополком. Они были прославлены как святые, потому что отказались поддержать его братоубийственный заговор, и приняли смерть, но кровь не пролили. Их мученичество празднуется 24 июля/6 августа, а 2/15 мая празднуется память перенесения их святых мощей.

Третий русский страстотерпец — великий князь Киевский и Черниговский Игорь (Георгий) Олегович. Как и они, он отказался от власти и отдал себя на жестокое растерзание убийц, подражая кротости и любви нашего Господа. Став великим князем в 1146 году, он занимал престол только двенадцать дней и оставил его добровольно, так как видел, что правящая знать призывала к власти князя Переяславского Изяслава, человека, который и правил далее как великий князь с 1146 по 1154 год. Вместо того чтобы настаивать на своих правах, он предпочел удалиться в монастырь, где принял постриг под именем Гавриила, и позже, 9 сентября того же года, был убит. Его память празднуется 5/18 июня, в день перенесения его святых мощей.

Еще более трогательна история мученичества царевича Димитрия, сына царя Ивана IV Грозного, который был убит в 1591 году в возрасте семи лет. Его память совершается 15/28 мая, в день его убиения, а перенесение его мощей — 3/16 июня, когда его нетленные мощи были перенесены в Москву. В древней Руси он почитался покровителем детей. Сходство между святым царевичем Димитрием и новомучеником цесаревичем Алексеем Николаевичем слишком очевидно, чтобы с ним спорить. Оба отрока были благочестивыми князьями в самом начале своей жизни, которые были убиты из зависти и ненависти. По моему мнению, вопрос святости цесаревича Алексея еще более ясен: антихристианская ненависть и жестокость убийц привела их к тому, что они хвалились своим поступком вместо того, чтобы утаить его от стыда и страха. Мы до сего дня точно не уверены, кто убил царевича Димитрия. В последнем же случае, контраст между убийцами и жертвой еще более силен: его невинное благочестие противопоставляется их холодной и расчетливой злобе.

* * *

Известна мученическая кончина и других княжеских отроков, которая также сходна с бойней, учиненной над царскими детьми в Екатеринбурге 4/17 июля 1918 года. Вспоминается святой князь Михаил Муромский, сын святого князя Константина. Его отец послал его успокоить упорствующих в язычестве подданных в городе Муроме. Подобно злым виноградарям из Священного Писания (Мф. 22, 33—44), муромские язычники захватили сына своего князя и убили его. Позже князь Константин вошел в город силой, и с помощью веры и храбрости, держа в качестве единственного щита икону Пресвятой Богородицы перед своим бунтующим народом, подвиг его принять христианство. Его память, также как и память его сыновей, убиенных Михаила и Феодора, совершается святой Церковью 21 мая/30 июня, в один день со святым Константином Великим.

Подобным образом предался в руки своих подданных император Николай II, отказываясь, как и святой князь Константин, прибегнуть к насилию, или даже бежать заграницу, уповая только на волю Божию о себе и о своей августейшей семье. Только русский народ не был тронут, как жители Мурома, смирением и великой верой своего императора.

Еще один юный мученик царского происхождения — святой князь Богемский Вячеслав, или Венцеслав, который правил очень короткое время в начале десятого века, отличаясь чрезвычайной добротой и внимательностью к своим подданным, особенно к беднякам. Он прилагал все усилия, а также использовал свое царственное положение, чтобы упрочить христианскую веру в сердцах подданных, в большинстве своем еще язычниках. Его жалость, не менее, чем его великодушие и кроткий доверчивый нрав, часто были причиной того, что его обманывали и презирали за слабость и бесхарактерность. Ему противостояли мать и братья, которые жаждали отмены христианской политики и возвращения страны к язычеству. 28 сентября 929 года он был убит своим буйным братом, князем Болеславом прямо у дверей храма. Сегодня он является одним из самых любимых святых чешского народа.

На Западе мы встречаем еще один пример юного царственного мученика: короля Английского Эдуарда. В 975 году он был коронован в возрасте 13 лет (почти в том же возрасте, в каком был убит цесаревич Алексей). Через три года, 18 марта 978 года, он был убит по приказу своей завистливой и злобной мачехи королевы Эльфриды в замке Корф. Его убийство потрясло англосаксов, которые почти сразу же стали называть его королем Эдуардом мучеником. Сегодня его мощи находятся в Русской Православной Церкви в Британии, и день его мученической кончины, 18/31 марта, торжественно празднуется Православной Церковью в Англии. В этом случае, как и в прежде упомянутом, параллель с последним цесаревичем и его царственными сестрами более чем уместна, поскольку дети императора Николая II были убиты не только из личной человеческой зависти или честолюбия, но, скорее, от ненависти ко Христу и как носители христианской монархии на святой Руси.

* * *

Не забудем также упомянуть славных мучеников княжеского рода, которые были убиты Золотой Ордой. Самый замечательный — князь Михаил Черниговский, который вместе со святым боярином Феодором был обезглавлен после пыток за то, что отказался поклониться священному огню монголов. Православная Церковь празднует их мученичество 20 сентября/3 октября, а перенесение их святых мощей — 14/27 февраля.

Другой почитаемый мученик, убиенный в Орде, чье убийство было, очевидно, более сродни убийству святых Бориса и Глеба, и также убийству императора Николая II, — святой князь Тверской Михаил (1304—1319). Не желая чтобы его политические распри, особенно с князем Московским Георгием, перешли в гражданскую войну, он решил невооруженным и незащищенным идти в Орду. Он знал, что шел на смерть, поскольку отношения между монгольскими повелителями и подчиненными им русскими князьями определялись в основном взяточничеством и политическими выгодами. В отличие от святого Михаила, князя Черниговского, он пострадал не за то, что отказался исполнить языческие обряды, но чтобы достичь мира и избежать пролития христианской крови — точно так же, как и император Николай II, который избрал риск для своей жизни и жизни своей августейшей семьи среди своих врагов.

Подвижники благочестия на троне

Третья причина для канонизации христианских правителей святой православной Церковью состоит в ее признании их личной добродетели: их благочестия, аскетизма, великодушия и любви к ближнему — одного из этих достоинств, или всех их. Царственные святые в этом смысле рассматриваются без отличий от других православных христиан, которые были прославлены святой Церковью на тех же основаниях. Память святого князя Феодора Смоленского совершается вместе с его сыновьями Давидом и Константином 19 сентября/2 октября. 5/18 марта празднуется перенесение их святых мощей. Внук великого князя Владимира Мономаха (1113—1125), князь Феодор, прославился своим милосердием к нищим.

Память святого князя Новгородского Феодора, брата святого Александра Невского и сына великого князя Ярослава II (1238—1246), празднуется 5/18 июня. Память святого князя Владимира Новгородского, который построил Софийский собор в своем городе и скончался в 1051 году, совершается вместе с памятью его матери Анны 4/17 октября. Святой князь Ростислав (Михаил), сын Великого князя Мстислава II (1160—1169) и внук Владимира Мономаха (1113—1125), был известен тем, что построил много храмов. После его смерти в 1186 году он был канонизирован, его память празднуется 14/27 марта. Святой князь Даниил Московский, сын святого Александра Невского, присоединил Переяславль к Московскому княжеству. После своей смерти в 1303 году он был прославлен, его память празднуется 4/17 марта. Его мощи, обретенные 30 августа/12 сентября, покоятся в Даниловом монастыре, названном в его честь.

Во время своего царствования император Николай II, используя те или иные источники, следуя благочестивому примеру святого князя Владимира Новгородского и святого князя Ростислава-Михаила Киевского, построил много храмов. Среди них — русский кафедральный собор в Бриджпорте, штат Коннектикут, и храм святых апостолов Петра и Павла в Манчестере, Нью-Гемпшир.

Святые княгини и царицы

На стене главного храма Богоявленского монастыря в Костроме есть большая фреска, изображающая процессию всех прославленных женщин Русской Церкви с 957 по 1604 год, начало Смутного времени. Первая из этих святых, их предводительница — святая равноапостольная Ольга, бабушка святого Владимира, чья память празднуется Церковью 11/24 июля, всего за четыре дня перед днем его памяти. Другие известные святые, изображенные на этой фреске, — святая княгиня Иулиания Оболенская (1092), княгиня Анна Кашинская (1322), княгиня Иулиания Вяземская (1406) и княгиня Иулиания Ольшанская (1570).

Память святой княгини Иулиании Ольшанской совершается 10/23 октября, а обретение ее мощей — 6/19 июля. Частицы ее мощей находятся сейчас в православном монастыре Святой Троицы в Джорданвилле, штат Нью-Йорк. Память святой княгини Иулиании Вяземской отмечается Православной Церковью 21 декабря/3 января.

Святая княгиня Анна Кашинская, чья память совершается 12/25 июня и 2/15 октября, занимает особое место среди святых Русской Православной Церкви, ибо она была канонизирована дважды. После ее первого прославления она стала в царствование Алексея Михайловича (1645—1676) причиной спора между раскольниками-старообрядцами и патриархом Никоном, ибо ее рука была сложена для крестного знамения двуперстным сложением, а не трехперстным, как это делают по обычному православному обряду. Поэтому патриарх вычеркнул ее имя из списка русских святых.

В царствование Николая II, по инициативе императора, она снова была канонизирована. Но даже тогда ее прославление не прошло без происшествий и помех: когда ее мощи перевозились на поезде из Ростова Великого, оказалось, что гроб пустой. После того, как поезд был опечатан и обыскан, мощи были найдены в баке для мусора; таким образом пойманный в ловушку вор старался избежать ответственности за свое преступление.

Мы должны, конечно, отметить, что из 33 жен на этой замечательной иконе 22 были монахинями и они изображены в схиме.

Наибольшую важность для нашего исследования представляет то, что из всех 33 святых жен, подвизавшихся между крещением святой Ольги и Смутным временем, 31 принадлежала дому Рюриков, а 28 были княжеского рода. Хотя ни одна из этих святых жен не является мученицей, мы можем предположить, что их жизнь в России X—XVII столетий, особенно в монашестве, не была легкой. Но мы также можем заключить, что, несмотря на их подвижничество, на долю этих святых жен не выпало жестокости горьких ссылок и оскорблений еще более унизительного плена, который было суждено перенести женам (супруге и дочерям) императорской семьи от 13/26 августа 1917 года, их последнего дня в Царском Селе, до дня их мученичества 4/17 июля 1918 года.

* * *

Первую императрицу, ставшую христианской мученицей, звали Александра, она была женой императора Диоклетиана (284—305). Ее память — 23 апреля/6 мая, в тот же день, что и память великомученика Георгия Победоносца. Согласно житию, святая Александра, видя мужество великомученика, открыто исповедовала свою веру во Христа, чем вызвала ярость своего мужа. Когда он приговорил ее к смерти, она просто «оперлась на стену и отдала свою святую душу Богу». Можно предполагать, что ее смерть наступила из-за удара, сердечного приступа или чего-либо подобного.

По удивительному совпадению, по тайне Промысла Божия, имя последней русской православной императрицы было также Александра. Во многих отношениях жизнь ее была счастливее жены Диоклетиана, ибо у нее с самого начала была любовь ее царственного супруга и пример его крепкой веры во Христа. Однако за это ей пришлось заплатить дорогую цену, претерпев исключительную злобу клеветников из всех слоев русского общества, и быть замученной сначала морально — в страданиях за свою семью, а затем и физически — от пули, посланной ей в лицо из маузера Петра Ермакова.

Государственная деятельность святых правителей

Наиболее славный из святых князей Руси — святой Александр Невский (1219—1263), великий князь Новгородский и Владимирский. Святой Александр Невский был не только отважным и одаренным военачальником, но также проницательным и осмотрительным дипломатом. Он четко видел, что западная мощь еретиков-шведов и тевтонских рыцарей представляла величайшую угрозу русскому православию и национальному будущему. В 1240 году он разгромил на реке Неве Биргера, сломив напор шведского наступления. Двумя годами позже, в еще более блистательном примере стратегии, святой Александр разгромил тевтонских рыцарей в Ледовом Побоище, оставив сотни тел подо льдом по следам своего триумфа. Однако как князь Владимирский, святой Александр Невский сделал все возможное, чтобы предотвратить восстание против татарского господства и создать систему защиты, основанную на подчинении татарскому хану и примирении с ним. Конечно, это представляет собой разительный контраст с политикой князя Даниила Волынского, современника святого Александра Невского, который в 1253 году попытался организовать поход против татар. Чтобы получить папскую помощь, князь Даниил был вынужден создать на своих землях унию между Православной Церковью и папской Римской Церковью. Все эти усилия, как политические, так и религиозные, ни к чему не привели. 14 ноября 1263 года святой Александр Невский почил на обратном пути из Золотой Орды. Его память празднуется 23 ноября/6 декабря, и святая Церковь чтит перенесение его святых мощей 30 августа/12 сентября.

Император Николай II был исполнен такой же преданности как к святому Православию, так и к Святой Руси. Его собственные слова многозначительно недвусмысленны, уверенны и не могут не трогать: «Я питаю твердую, абсолютную уверенность, что судьба России, моя собственная судьба и судьба моей семьи находятся в руке Бога, поставившего меня на то место, где я нахожусь. Что бы ни случилось, я склонюсь перед Его волей с сознанием того, что у меня никогда не было иной мысли, чем служить стране, которую Он мне вверил». Воистину, Господь наш Иисус Христос услышал слова последнего русского императора, а знамение было дано уже самим его рождением в день святого Иова Многострадального (6/19 мая).

Хотя ни один русский правитель никогда не отказывался от войны, только если он не полагал это необходимым для сохранения веры и страны, святой Александр Невский и император Николай II стремились к миру ради своих подданных, и сотрудничали со своими врагами, чтобы сохранить его. В начале своего царствования император Николай II сделал волнующий международный призыв к миру путем разоружения европейских ведущих держав. Это вызвало огромное изумление в дипломатических кругах конца XIX века: его приветствовали как «царя, который будет известен в истории как “Николай Миротворец”». По его настоянию в мае 1899 года была созвана международная конференция в Гааге. На ней присутствовали двадцать европейских держав, среди них Соединенные Штаты Америки, Мексика, Япония, Китай, Таиланд и Персия. Хотя предложения разоружения ни к чему реальному не привели, император Николай II был удовлетворен сознанием, что на его конференции были достигнуты соглашения касательно правил войны и был учрежден первый постоянный международный арбитражный суд в Гааге.

Во время правления императора Николая II было прославлено больше святых Русской Православной Церкви, чем с момента восшествия на престол императора Петра I Великого (1869—1725) и до его собственного восхождения на престол в 1894 году. Наиболее примечательный из них — преподобный Серафим Саровский, который предрек, что царь, который прославит его, будет прославлен сам.

Император Иоанн Милостивый

Думается, уместно завершить этот список царственных святых последним православным императором, который был прославлен святой Церковью до сего дня: великим и благочестивым ссыльным императором святым Иоанном III Ватаци, называемым «Милостивый» (1222—1254). Святой император Иоанн III был уверенно-энергичным, политически проницательным человеком. При его царствовании ссыльная Римская империя в Никее была гораздо более здоровой, чем она была в Константинополе при царствовании поздних Комненов и Ангелов. Святой император Иоанн III провел б?льшую часть своего долгого царствования воюя с латинянами, а также с турками, которые угрожали его маленькому государству на Востоке, православным греческим повстанческим режимом в Эпире, и с болгарами под властью царя Асеня II (1218—1241).

Достижения святого императора Иоанна III во внутренней политике были не менее важны, чем его продолжительная военная деятельность и мудрая дипломатия. Он был особенно внимателен к улучшению сельского хозяйства и животноводству. Желая быть примером для земледельцев, он подарил своей жене, императрице Ирине Ласкарис, корону из жемчугов и драгоценных камней, приобретенных на деньги, вырученные им от продажи яиц в его личном хозяйстве. Эта «яичная корона», как он сам называл ее, символизировала для него цельную программу и политику, с помощью которой страна стала экономически самостоятельной. Он искал пути к облегчению жизни бедняков, в чем ему помогала и императрица. Им было построено множество храмов, больниц и благотворительных учреждений.

С этой точки зрения, император Николай II напоминает императора Иоанна III, ибо он также был очень заинтересован в улучшении производительности российского сельского хозяйства, как традиционными способами, так и с помощью новейших технологий. Во время его царствования (резким контрастом к бедной статистике всех лет позднего Советского Союза) триумф сельского хозяйства царской России XX века привел не только к достатку и обеспеченности внутри страны, но также и сделал Россию основным производителем и поставщиком пшеницы для всей Европы. Она могла успешно соревноваться с Соединенными Штатами Америки, Канадой, Австралией и Аргентиной. Мнение о том, что причиной для русской революции 1917 года явился голод крестьян и городских рабочих — миф, вымыслы марксистско-ленинской пропаганды и западные либерально-демократические предрассудки.

После нескольких перенесенных в последние годы приступов эпилепсии император Иоанн III Ватаци благочестиво преставился 3 ноября 1254 года. Как святой великий ветхозаветный пророк Моисей, который пас народ Божий в пустыне во время изгнания и только издалека узрел Землю Обетованную, так и этот великий и святой император сохранил в изгнании православную империю и осторожно подготовился к возвращению Константинополя. Это событие, которое он жаждал узреть, произошло только через семь лет после того, как он оставил этот мир. Через полвека он был канонизирован, его святые мощи находятся в храме Магнезии. Память этого благочестивого и трудолюбивого императора в изгнании Православная Церковь совершает 4/17 ноября.

Царь-мученик Николай II

В отличие от современных предрассудков, которые весьма снисходительны к любым порокам и в то же время постоянно обвиняют в «жестокости» наших христианских правителей, святая Православная Церковь всегда была великодушна, «либеральна» (если в этом смысле можно употребить это слово), признавая святость православных императоров и царей. Причина этому — не только ее благоговение перед благодатным помазанием царской власти, но также мудрое понимание искушений и бесовской брани, неизбежных для истинно христианского монарха, который, находясь в центре мирских треволнений, обязан защищать Церковь, заботиться о спасении своих подданных и не забывать о своей собственной душе.

Количество императоров и князей, официально причисленных к лику святых, впечатляет. Обратим внимание на то, что мирские интересы и политические программы, которые занимали значительную часть их жизни, не явились препятствием к достижению ими святости.

У меня нет намерения настаивать на нелепом предположении, что для христианской святости якобы существует «двойной стандарт», и что православным императорам дается «право на безгрешность», ибо грех не имеет отношения к их персонам. Моя цель скорее создать что-то вроде критерия для рассмотрения вопроса прославления царя-мученика Николая II.

Было бы неправильным ограничить святость в православной Церкви только аскетическим «неотмирным» подвигом по образу отцов-пустынников. Также недопустимо судить о святости царя-мученика, сравнивая его жизнь, поступок за поступком, молитву за молитвой, подвиг за подвигом, количественно и качественно, с такими великими аскетами, как преподобные Антоний Египетский или Серафим Саровский. Скорее императора Николая II следует сравнить с множеством мучеников и страстотерпцев, чья смерть сама по себе доказывает твердость и святость их веры. Его естественно также сравнить с царственными святыми, которых я попытался здесь представить. Из такого «состязания» наш царь-мученик и его августейшая семья выходят с честью, неоспоримо требуя нашего благоговения.

За приверженность святому православию, за усилия распространить христианство как в России, так и во всем мире, давая средства на миссионерскую деятельность, постройку храмов, за покровительство канонизации русских святых, за благочестивую и высоконравственную жизнь, свою и своей семьи, за великодушные и неустанные старания дать мир, правосудие и благоденствие, материальное и духовное, русскому народу, император-мученик Николай II должен быть прославлен Русской Православной Церковью.

Именование царя как «Православнейшего и Самодержавнейшего», равно как и его роль защитника православного христианства во всем мире, были понятны и для самих хладнокровных убийц святой царской семьи. Страдания и смерть, мужественно перенесенные императором Николаем II, благочестивой императрицей и их невинными чадами, сделали чистым и безупречным то, что могла запятнать какая-либо слабость или ошибка в их жизни. Ибо христианское мученичество само по себе составляет «второе крещение» кровью, которое смывает все грехи. В благодатном утверждении великого синодика, содержащего имена 30 христианских императоров, от Василия I до Феодора Ласкариса, уверенно слышится и признание подвига императора-мученика Николая II с его августейшей семьей; ибо они воистину «все царство земное на Царство Небесное сменили».

Профессор Ричард (Константин) Деруазье, Нью-Гемпширский университет, США