Пропасть, через которую нет перехода

Слово в Неделю 20-ю по Пятидесятнице

Воскресное Евангелие о нищем Лазаре и богаче повествует о великой скорби, которая есть пропасть греха, разделяющая людей здесь, на земле, и в вечности. Этот нищий Лазарь был в нужде и скорби, он лежал в струпьях, его пищей были крошки, падающие со стола богача, и псы, приходя, лизали язвы его. Он нуждался в заботе, он нуждался в любви, ему надо было, чтобы богач помог ему. И вот — нужда и скорбь богача: как в этой жизни Лазарь лежал у ворот богача, так теперь богач становится нищим у врат небесных.

«Отче Аврааме! — молит он, — умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем!» Это поистине вопль отделенности людей от Бога. Непреодоленная на земле пропасть греха становится в вечности великой пропастью, через которую нет перехода. Как звуки судной трубы, гремят над этой бездной слова праотца Авраама: «Чадо, вспомни, что в жизни своей ты получил доброе». Все силы, все дни, все таланты были отданы на доброе земное — на то, чем мир живет, ради земного блистательного пиршества — и вот, от земного остались только тени. А доброе, которое на земле стучалось, не умолкая, с той стороны жизни и которое пугающим своим убожеством все время торчало перед глазами, — оказалось навеки отвергнутым и недостижимым. Все странно перевернулось — грех до конца открылся как разделение. Всякий грех открывается как вечное разделение.

Никто не живет один — как это верно! Мы очень медленно постигаем, что все мы связаны друг с другом. Иногда нам кажется, что мы можем обойтись без других людей. Мы перестаем помнить, что Бог ставит на нашем пути Лазаря, желая спасти наши души. Грех богача в том, что он мог смотреть на страдание и не видеть его, оставаясь безучастным. Под ногами его, говорит святой Иоанн Златоуст, валялось сокровище небес, а он ходил всю жизнь, попирая его и не желая поднять его.

Все больше в мире страдания — и все больше отделяющих людей друг от друга пропастей слепоты. Грех ослепляет человека, мы не видим друг друга. И это относится не только к каким-нибудь современным сверхбогачам, которые, одевшись чуть ли не в порфиру и виссон, проносятся на иномарках мимо бесчисленных покрытых струпьями нищих и бомжей. Большинству из нас угрожает опасность стать эгоистично слепыми к несчастьям других. Пока не поздно, пока мы еще на земле, Бог и нас не обделяет скорбями, которые сыплются почти на всех все щедрей.

Святой Феофан Затворник, когда к нему обратилась какая-то женщина с просьбой рассказать ей о будущей ее судьбе, сказал: «Что будет с тобой? Святой Иоанн Златоуст в свое время на подобный вопрос ответил: «Зачем ты спрашиваешь меня об этом? Я не пророк и не сын пророка». Тем более, — говорит святой Феофан, — что другое скажу я, грешный? Одно только с уверенностью могу сказать — что с тобой будет все совсем не так, как ты предполагаешь, и тебе не избежать скорбей».

Нам не избежать скорбей, если не здесь, то там: многими скорбями, говорит Апостол, надлежит нам войти в Царство Небесное. И не просто нашими многими скорбями, а такими, которые открывают наше сердце состраданию скорбям других. Здесь, на земле, Господь предлагает нам выбирать Царство Небесное или вечные муки, здесь дает предвкусить ад греха и благодать любви, и заранее приоткрывает, что будет потом.

Есть рай, и есть ад — и никому никуда не деться от высшей справедливости, как невозможно спрятаться от себя. «Я» — человеческая личность — не только неразрушимо со смертью, оно раскрывается в полноте. Человек в будущей жизни, говорит нам сегодня Евангелие, весь — самосознание, полное сознание себя и окружающего мира, весь — память, острая и жгучая порой, как пламя, в котором оказался богач, весь — узнавание другого через бездну, весь — видение своих близких, оставшихся на земле. Как горько ему видеть, что эти близкие, живя в грехе, утешают себя обманом, что не будет никакого ада, вместо того чтобы искать утешение, которое дает искупление Христа!

Пять братьев у этого человека, и у каждого есть свои братья и сестры. Почему бы Богу не послать на землю вестников из другого мира, чтобы убедить людей, что это правда? Разве не перевернет это умы и сердца людей, и не направит их к истинной жизни? «Мы бы поверили, — говорят они, — если бы кто явился с того света». «Нет, — отвечает отец веры, — не поверили бы. Если Моисея и пророков — правду и истину — знать не хотят, то если бы кто из мертвых воскрес, не поверят».

К чуду явления из другого мира люди скоро бы привыкли, и тогда потребовали бы большего чуда. Каждое новое сомнение искало бы нового знамения: род лукавый и прелюбодейный знамения ищет, и оно не дастся ему кроме чуда Крестной смерти Спасителя, соединяющего Себя до конца со страданием каждого человека и смертью (Лк. 11, 29).

Как поверить не принявшему Христова Креста в Его Воскресение? Через внешние чудеса жизнь человечества истощилась бы в больном любопытстве.

Наступит время, и наступает уже, когда знание, что мир невидимый существует, станет всеобщим: астрология, хиромантия, всякое ведьмовство через прессу и телевидение входят в наш быт, как бы официально удостоверяя всех в существовании потусторонних сил. Уже появились и спецшколы с оккультным уклоном, и при этом мистика и разврат естественно соединяются.

Скоро бесы станут чертой повседневности, и на земле будет скорбный ад, готовый вот-вот распахнуться в вечность. Это будет предельное безбожие. Люди скажут: «Мир, оказывается, так интересно устроен — при чем тут Бог и заповеди Его?»

Но Господь посылает эти неслыханные скорби, чтобы научить нас заповедям веры и любви, сострадания друг другу, которые одни возвращают нам реальность жизни. Он, Воскресший, присутствует среди наших скорбей, и еще здесь позволяет узнать нам небо бесконечно более реальным, чем мир, который проходит.

Протоиерей Александр Шаргунов