Первые Христовы мученики

Слово в день памяти Вифлеемских младенцев, от Ирода избиенных

Рождество — праздник любви и радости, звезда, за которой мы идем среди зимы, свет и желание иного света, нарастающее в нас, ясли, к которым ведет звезда и Младенец, приносящий мир на землю. С Рождеством Христовым — все новое. Даже язычники — волхвы. Даже древние мучители. «Спасение от иудеев», но к Спасителю приходят язычники. И первый путь Богомладенца Христа будет в Египет, к древнему врагу, воплощению зла и всех заблуждений. В вечер Рождества Христос становится изгнанником. И отныне Египет становится святой землей.

А иудейский царь Ирод, обманутый волхвами, замышляет убийство Богомладенца. Если ему не удалось осуществить свой преступный замысел после того, как волхвы ушли домой другим путем — это не значит, что он отказался от него. Он уверен, что убив всех младенцев в Вифлееме, он поразит в их числе и родившегося Царя Иудейского. Нас не может не печалить, что он так легко находит исполнителей неслыханного кровавого преступления. Однако вся история мира свидетельствует, что в них никогда не бывает недостатка. Точно так же Христос будет стоять перед Пилатом, и толпа будет кричать: «Распни, распни Его! Нет у нас царя, кроме кесаря». Историки говорят, что Ироду в это время было около семидесяти лет, так что Младенец, только что родившийся, не мог представлять для него как для царя какой-либо опасности. Это злодеяние было совершено чисто по внушению человеконенавистника диавола, распаляющего его гордостью и жестокостью. Перед нами — предтеча антихриста. Поразительно, что он убивает всех младенцев в возрасте двух лет и ниже. Богомладенцу, по всей видимости, не было тогда и года. Однако Ирод убивает всех детей до двух лет, чтобы не упустить Христа. Он убивает младенцев не только в Вифлееме, но и в его окрестностях, являя безумие зла.

Святая Церковь прославляет в эти дни мученичество невинных младенцев, проливающих кровь за Богомладенца Христа, Который впоследствии прольет Свою кровь за них. С этих младенцев начинается воинство несокрушимой армии Христовых мучеников. Так исполняется пророчество Писания: «Глас в Раме слышен: плач и рыдание, и вопль великий. Рахиль плачет о детях своих, и не хочет утешиться, ибо их нет». Это пророчество уже исполнилось однажды во времена Иеремии. Мы слышим в Писании его слово о Иерусалиме, ведомом в плен, покидающем землю, где остается гробница Рахили. Для него Рахиль — образ земли обетованной, она плачет о детях, которые должны быть там, но их там нет. Точно так же в Вифлееме надежда на будущее исчезает со смертью детей. В Рождество Христово это пророчество раскрылось с новой силой. И в наши дни оно вновь раскрывается там, где безутешное горе об убиенных детях. «Плач и рыдание, и вопль многий» — как будто пророк не находит слов, чтобы выразить смятение и ужас, переживаемые им от случившегося. Был когда-то великий плач в Египте по убиенным перворожденным. И вот снова самые юные создания предаются смерти. Те, к кому мы естественно испытываем особенную любовь. Так велико горе, что мы не хотим утешиться.

Но нет такого горя в этом мире, чтобы не было для него утешения Божия. Рахиль не хочет утешиться, потому что их нет, потому что они уже не на земле живых, уже не в материнских объятиях. Если бы действительно их не было, можно было бы понять горе, в котором нет надежды. Но мы знаем, что они не погибли, но впереди нас идут к Богу. Горький плач в Раме — только преддверие величайшей радости, ибо есть воздаяние и надежда на будущее. Чем больше скорбь, тем большая будет радость. После Своей Крестной смерти, Воскресения и Вознесения, Христос посылает Духа Святого, Который наставляет нас на всякую истину и утешает истиною. Он созидает Церковь Свою, ведомую Духом Святым, и в ней — убиенные младенцы — ее святые мученики и слава ее. И кровь их — семя Церкви.

Страшно только одно — когда мы допускаем духовное и нравственное убийство наших детей. «Не бойтесь убивающих тело, — говорит Господь, — а душе не могущих повредить». Потому что есть две смерти. Есть смерть вторая, о которой говорит Откровение. Она связана с отвержением Господа, проявляющимся, может быть, больше всего в убиении наших собственных детей прежде их рождения и в их растлении. И потому есть два плача. О, если бы плач Рахили стал сегодня плачем покаяния всего человечества о убиенных душой или телом детях! Тогда бы мы все узнали, что с нами Бог. Он выводит из смерти Младенца Христа, чтобы мы все увидели, что надежда на Божий Промысл — ответ на безнадежность человеческой ситуации, в которой мы оказались. Рождество Христово — это начало Божия сражения против нашей смерти. И в нем уже присутствует радость победы и торжество жизни.

протоиерей Александр Шаргунов