Седмица 35-я по Пятидесятнице

Понедельник

Мк, 49 зач., 11, 1—10

Когда приблизились к Иерусалиму, к Виффагии и Вифании, к горе Елеонской, Иисус посылает двух из учеников Своих и говорит им: пойдите в селение, которое прямо перед вами; входя в него, тотчас найдете привязанного молодого осла, на которого никто из людей не садился; отвязав его, приведите. И если кто скажет вам: что вы это делаете? — отвечайте, что он надобен Господу; и тотчас пошлет его сюда. Они пошли, и нашли молодого осла, привязанного у ворот на улице, и отвязали его. И некоторые из стоявших там говорили им: что делаете? зачем отвязываете осленка? Они отвечали им, как повелел Иисус; и те отпустили их. И привели осленка к Иисусу, и возложили на него одежды свои; Иисус сел на него. Многие же постилали одежды свои по дороге; а другие резали ветви с дерев и постилали по дороге. И предшествовавшие и сопровождавшие восклицали: осанна! благословен Грядущий во имя Господне! благословенно грядущее во имя Господа царство отца нашего Давида! осанна в вышних!

Восходя в Иерусалим для завершения Своего служения, Господь посылает двух Своих учеников. До этого, оставляя Галилею, Он уже посылал двух учеников. Через несколько дней Он снова пошлет двух учеников, чтобы они уготовили трапезу Пасхи.

В Ветхом Завете Бог посылает Своих пророков и служителей. В Новом — Христос посылает их. В этом посланничестве — мессианский смысл. Оно возвещает о событии сакрального значения. Мы помним притчу о званых на брак (Мф. 22, 3—1), где Царь посылает Своих слуг, и слова Господа: «Вот, Я посылаю к вам пророков» (Мф. 23, 34). Через неделю Он дунет на Своих учеников и скажет: «Как послал Меня Отец, так Я посылаю вас». А пока Господь говорит им: «Пойдите в селение, которое прямо перед вами; входя в него, тотчас найдете привязанного молодого осла, на которого никто из людей не садился; отвязав его, приведите».

Господь все предвидит. Он Сам устрояет Свой вход в Иерусалим и Сам уточняет все подробности и знамения. «И если кто скажет вам: что вы это делаете? — отвечайте, что он надобен Господу». Во всем Евангелии от Марка — это единственный раз, когда Спаситель именуется Господом, и Он Сам называет Себя так. Смысл этого именования ясен: Он, смиривший Себя до восторженного приветствия толпы, восхотел быть принятым всеми как Царь, как Мессия. Он открывает Себя таковым. Час истины пробил. Он — поистине Господь. Ему нечего больше терять.

После воскрешения Лазаря враги приговорили Его к смерти. Все земные подробности запечатлеваются высшим смыслом. Исполняются буквально пророчества о пришествии кроткого Царя — Мессии, восседающего на молодом осле. Царь, восседающий на осле! Никогда не было видано такого! Не на коне, как торжественно выступают победители в войнах. А на осле, знаменующим исключительным образом смирение Мессии. Ибо Господь — Царь мира, царство Которого не земное, и оно зиждется не на земном господстве.

Откуда взялось это древнее как мир недоразумение, эта ничем не разрываемая связь между Успехом и Могуществом, между Спасением и Силой? Это недоразумение, которое продолжается, увы, до наших дней и, кажется, все ощутимее, тяготеет над нашим миром, нашими человеческими обществами и порой — над нашими Церквами. Это содружество с властью, силой, это ослепление, этот гипноз, осуществляемый деньгами, — разновидностью власти и насилия.

Апостол Павел напоминал в свое время христианам, что они уже не под властью плоти, то есть силами мира сего, но под властью Духа. Дух, оживотворяющий изнутри, ведет нас к совершенно иным победам, чем те, которые достигаются с помощью колесниц и коней. Дух, сокрушающий луки и становящийся источником вечного мира для всех народов. Это сознавали пророки и созывали Иерусалим на праздник радости, потому что вот, наконец, Царь грядет кроток, восседая на маленьком ослике. Царь, Который разорвет этот замкнутый адский круг, связанный с внешней силой, и утвердит Могущество смирения и любви.

Устремленное к Богу святое человечество всегда противостояло этой надежде на «конницу», которая уводит от истинных ценностей и становится причиной поражений богоизбранного народа, ищущего своего спасения в сокрушении внешних врагов, в блестящих военных победах. Через всю человеческую историю как эхо гремит этот псалом: «Коня и всадника ввергнул в море». Но как трудно, почти невозможно, принять идею спасения оттуда, где предельная немощь, где полное поражение, совершенная нищета и самое главное — переход через смерть.

Иисус Христос, Сын Давидов, совершает Свой вход в Иерусалим, восседая на молодом осле. Не для того, чтобы вызвать у всех удивление, а для того, чтобы явить ценности нового мира, возвещенные Захарией и другими пророками, для того, чтобы воссияла красота заповедей блаженств. Христос говорит, что есть некое согласие между этими ценностями и малыми, смиренными, нищими, которые чувствуют себя хорошо, как у себя дома, среди них. В отличие от книжников и фарисеев, от интеллектуалов и ученых они обладают иным разумением — сердца и веры, и уже предощущают, что здесь — истина, красота, жизнь, любовь.

«Многие же постилали одежды свои по дороге; а другие резали ветви с дерев и постилали по дороге. И предшествовавшие и сопровождавшие восклицали: осанна! благословен Грядущий во имя Господне! благословенно грядущее во имя Господа царство отца нашего Давида! осанна в вышних!». Они идут, сопровождая Господа ко храму, с ветвями в руках, умоляя Бога о спасении. Спасение — вот что значит слово «Осанна». «Даруй нам спасение, спаси нас», взывая к обетованию Мессии построить кущу среди Своего народа. Разве не те же переживания были у апостола Петра на горе Фаворской, когда он воскликнул: «Господи, хорошо нам здесь быть. Сделаем три кущи: одну — Тебе, одну Моисею и одну Илии, — не зная, что говорил» (Лк. 9, 33)?

Эта толпа, потрясенная чудесами Христовыми, глядит на своего Царя, входящего во Святый Град, Царя, которого она желает. Теперь Он возьмет в Свои руки всю власть, думают они. Его приветствуют криками, Ему бросают под ноги ветви и одежды, Ему устилают дорогу красными коврами.

Неужели эти люди ничего не поняли? Ничего не поняли за три года, когда Он возвещал Благую Весть, призывая всех к покаянию? Не поняли знамения, которое Он дает сегодня, — этого «жребяти осли», на котором должен восседать Царь-Мессия, кроткий Благовеститель мира, по слову Пророка? Из всех пророчеств они сохранили только слово «царь» — только то, что относится к мессианскому помазанию царя Давида, к победе его, которую они хотят видеть теперь и сразу. Они не захотели осознать постепенное углубление понятия Мессии, которое давали пророки, и о котором Христос не переставал говорить: Мессия — Слуга, и, более того, страждущий Слуга народа Божия.

«Многие народы приведет Он в изумление; цари закроют пред Ним уста свои, ибо они увидят то, о чем не было сказано им, и узнают то, чего не слыхали» (Ис. 52, 15). «Он не сделал греха, и не было лжи в устах Его. Но Господу угодно было поразить Его, и Он предал Его мучению; когда же душа Его принесет Жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное. Я дам Ему честь за то, что Он предал душу Свою на смерть, к злодеям был причтен, тогда как Он понес на Себе грех многих. И за преступников сделался Ходатаем» (Ис. 53, 9—12). Пророк Исаия, ветхозаветный Евангелист, как мы его называем, говорит о том, каким явится Мессия. Путь к Его вечной победе — через внешнее поражение. Не с толпой, приветствующей Его сегодня, потому что она не ищет того избавления, которое Он принесет ей Своею смертью в то время, когда она будет предавать Его на смерть.

Что значит это трагическое непонимание толпою того, что происходит? И почему оно скоро приведет к требованиям Его смерти? Толпе нужен вождь, освободитель, царь, который восстановит страну, возродит нацию и изгонит оккупантов, даст свободу, мир, благополучие. Богословие храма и знатоков закона, заглушающее голос пророков, вдохновляет толпу, и она не видит иного спасения, иного осуществления Божественного обетования, кроме как восстановление мощи и великолепия Израиля. Толпа, как и богословие книжников и фарисеев, ничему не научилась в испытаниях, которые она пережила, начиная с вавилонского плена и ранее. Ничего не поняла из слов пророков, непрестанно возвещавших о другом пути спасения, о другой судьбе Израиля Божия.

А мы? Не бываем ли мы, как эта толпа, ждущая прежде всего земного благополучия, такого мессии, который все совершит за нас? Такого бога, который даст скорую победу униженному нашему Отечеству и более всего бога, который все устроит, согласно нашим замыслам, нашим желаниям в нашей жизни и в мире?

Конечно, душа наша не может не болеть, глядя на то, что происходит сегодня с Россией. Конечно, было бы замечательно, если бы завтра чудесно восстала наша страна и была восстановлена в ней православная монархия. Если бы Церковь стала столь же влиятельной, как некогда она была в нашем обществе. По крайней мере, более могущественной, чем сегодня. Мы должны и к этому устремляться, потому что такое устройство обеспечивает наибольшему числу людей возможность обращения к Богу.

Но мы должны быть христианами — теми, кто говорит: «Да будет воля Твоя!» — повторяя молитву Господню, и «Да будет нам по слову Твоему!» — повторяя молитву Божией Матери в час Благовещения. «Не Моя воля, но Твоя да будет!» — молясь молитвой Спасителя нашего перед Крестом Его. Быть теми, кто трезво видит все происходящее и не страшится никаких временных побед зла.

Вторник

Мк, 64 зач., 14, 10—42

И пошел Иуда Искариот, один из двенадцати, к первосвященникам, чтобы предать им Иисуса. Они же, услышав, обрадовались, и обещали дать ему сребренники. И он искал, как бы в удобное время предать Его. В первый день опресноков, когда заколали пасхального агнца, говорят Ему ученики Его: где хочешь есть пасху? мы пойдем и приготовим. И посылает двух из учеников Своих и говорит им: пойдите в город; и встретится вам человек, несущий кувшин воды; последуйте за ним и куда он войдет, скажите хозяину дома того: Учитель говорит: где комната, в которой бы Мне есть пасху с учениками Моими? И он покажет вам горницу большую, устланную, готовую: там приготовьте нам. И пошли ученики Его, и пришли в город, и нашли, как сказал им; и приготовили пасху. Когда настал вечер, Он приходит с двенадцатью. И, когда они возлежали и ели, Иисус сказал: истинно говорю вам, один из вас, ядущий со Мною, предаст Меня. Они опечалились и стали говорить Ему, один за другим: не я ли? и другой: не я ли? Он же сказал им в ответ: один из двенадцати, обмакивающий со Мною в блюдо. Впрочем Сын Человеческий идет, как писано о Нем; но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы тому человеку не родиться. И когда они ели, Иисус, взяв хлеб, благословил, преломил, дал им и сказал: приимите, ядите; сие есть Тело Мое. И, взяв чашу, благодарив, подал им: и пили из нее все. И сказал им: сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая. Истинно говорю вам: Я уже не буду пить от плода виноградного до того дня, когда буду пить новое вино в Царствии Божием. И, воспев, пошли на гору Елеонскую. И говорит им Иисус: все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь; ибо написано: поражу пастыря, и рассеются овцы. По воскресении же Моем, Я предваряю вас в Галилее. Петр сказал Ему: если и все соблазнятся, но не я. И говорит ему Иисус: истинно говорю тебе, что ты ныне, в эту ночь, прежде нежели дважды пропоет петух, трижды отречешься от Меня. Но он еще с большим усилием говорил: хотя бы мне надлежало и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя. То же и все говорили. Пришли в селение, называемое Гефсимания; и Он сказал ученикам Своим: посидите здесь, пока Я помолюсь. И взял с Собою Петра, Иакова и Иоанна; и начал ужасаться и тосковать. И сказал им: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте. И, отойдя немного, пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей; и говорил: Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты. Возвращается и находит их спящими, и говорит Петру: Симон! ты спишь? не мог ты бодрствовать один час? Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна. И, опять отойдя, молился, сказав то же слово. И, возвратившись, опять нашел их спящими, ибо глаза у них отяжелели, и они не знали, что Ему отвечать. И приходит в третий раз и говорит им: вы все еще спите и почиваете? Кончено, пришел час: вот, предается Сын Человеческий в руки грешников. Встаньте, пойдем; вот, приблизился предающий Меня.

«И пошел Иуда Искариот, один из двенадцати, к первосвященникам, чтобы предать Его им». Мы видим ликование врагов Христовых. Они и вообразить не могли, что кто-то из близких ко Господу окажется таким. Дух злобы, который действует во всех сынах противления, знает, как соединить их вместе, чтобы они содействовали друг другу. Евангелие подчеркивает, что Иуда был один из двенадцати. Это значит, что в момент Крестных Страданий апостолы стали «домом, разделившимся в самом себе» (Мк. 3, 25).

Такой дом не может устоять. В стене Церкви открылся пролом, через который, как змей, вползает зло. В плоде древа жизни — червь. Когда Господь будет взят, все ученики разбегутся (Мк. 14, 50). Иуда, совершив свое гнусное дело, уходит с набитым кошельком. Предательство ведет к обогащению, а верность Господу — к нищете и страданиям. Ко все большему приобщению Его Кресту.

«В первый день опресноков, когда заколали пасхального агнца, говорят Ему ученики Его: где хочешь есть пасху? мы пойдем и приготовим». Господь посылает Своих учеников найти место, где Он намеревается вкусить пасху: «Пойдите в город; и встретится вам человек, несущий кувшин воды; последуйте за ним». Нет сомнения, что жители Иерусалима приготовили комнаты для сдачи паломникам, прибывающим во множестве на Пасху в Иерусалим, и одной из них воспользовался Христос. Вероятно, Он должен пойти туда, где Его не знали, с тем чтобы никто не беспокоил Его учеников.

Господь дает посланным двум ученикам, как и накануне Его торжественного входа в Иерусалим, знамение, по которому они могут узнать место. Им встретится человек, несущий кувшин воды. Кажется, Промысл Божий от вечности предусмотрел приближение этого торжественного момента. Может быть, Господь хотел указать этим знамением, что Он благоволит обитать в чистом сердце — том, которое омыто чистой водой. Не это ли означает умовение рук священниками перед началом Божественной литургии?

Господь вкушает пасху в горнице большой, устланной, готовой. Свою повседневную пищу Он мог принимать где угодно, даже сидя на траве. Но когда приходит час Священной Трапезы, Он избирает самое лучшее место, какое только есть. Господь приходит с двенадцатью, и Иуда с ними, чтобы никто не мог заподозрить его в предательстве. Христос не исключает его из Тайной Вечери, хотя знает о его намерении, ибо оно еще не обнаружилось перед всеми. Это радость общения с Господом и друг с другом, и в то же время в ней присутствует час тьмы. Господь говорит о предателе, но не называет его. Он — просто «один из двенадцати», «ядущий со Мною».

Господь хочет разбудить совесть Иуды и отвести его покаянием от края бездны. Но это предупреждение ни мало не подействовало на Иуду. Все были поражены словом Божиим. Они опечалились, и их печаль была горькими травами, с которыми им надлежало вкусить пасху. Они стали подозревать себя и говорить один за другим: «не я ли?» Ибо Закон любви предписывает нам всегда надеяться, и мы по справедливости больше знаем плохого о себе, чем о других. И мы должны больше доверять словам Господа, чем своим сердцам. Господь уточняет: «Один из двенадцати, обмакивающий со Мною в блюдо».

Но Иуда, как ни в чем не бывало, не отступает от своего замысла. Хотя слова Господа должны бы рассечь его как острие меча: «Горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы тому человеку не родиться». Может быть, Иуда утешал себя мыслью, что его Учитель часто говорил, что Он должен быть предан. И если это должно совершиться, Бог не поставит в вину тому, кто это совершит. Но Христос говорит ему, что предательству не должно быть извинения: «Сын Человеческий идет, как писано о Нем; но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы тому человеку не родиться».

«И когда они ели, Иисус, взяв хлеб, благословил, преломил, дал им и сказал: приимите, ядите; сие есть Тело Мое. И, взяв чашу, благодарив, подал им: и пили из нее все. И сказал им: сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая». Господь совершил Тайную Вечерю Своим Божественным благословением и благодарением. Божественная Евхаристия — наше благодарение за все дары Промысла Божия и за сугубый дар принесения нам Господом Себя. «Когда мы благодарим Бога, — говорит святитель Григорий Богослов, — мы становимся едиными с Ним». Евхаристия была установлена в воспоминание Крестной смерти Господа, и Он предваряет ее преломлением хлеба. И вино Евхаристии становится Кровью Нового Завета, ибо это — новый союз Бога с Его народом, с новым человечеством, запечатлеваемый Кровью — ценою нашего искупления.

Эта Кровь — за многих изливаемая — ради приведения многих в славу сынов Божиих. Этой Крови достаточно для спасения многих. В Откровении мы видим «великое множество людей, которого никто не мог перечесть; они омыли одежды свои и убелили Кровью Агнца» (Откр. 7; 9, 14), и по-прежнему этот источник неиссякаем. Какое утешение знать, что эта Кровь изливается за многих. Если за многих, то и не я ли в числе их, Господи? Она — за грешников, из которых я первый, — значит и за меня. Это Таинство установлено в виду будущего небесного блаженства. Как знамение и предвкушение его, Господь приносит Себя за спасение мира. И по ту сторону Его смерти — победа. Он возвещает торжество Царства Божия на трапезе для всех народов земли, где течет «новое вино», потому что смерть — последняя преграда — поглощена навеки (Ис. 25, 6—9). Но это Таинство обращено прежде всего к нашей земной жизни: принимая жизнь Того, Кто отдает всего Себя, как можем мы не отдавать себя Ему?

«И говорит им Иисус: все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь». Господь знает об этом заранее, и тем не менее делает их участниками Своей Трапезы. И мы не должны уклоняться от причастия Тела и Крови Христовых из-за боязни снова впасть в прежние грехи. Чем больше опасность, тем больше нуждаемся мы в укреплении благодатью таинств. Мы должны исполняться решимостью хранить верность этому дару до последних сил. Но если и одолеет нас враг, тотчас вставать и снова обращаться к непобедимой любви и силе Господней.

После Тайной Вечери по дороге к горе Елеонской Господь напоминает ученикам пророчество Захарии о том, какими страшными могут быть испытания. «Поражу Пастыря, и рассеются овцы». Две трети из них погибнут, говорит Пророк, и одна треть должна будет пройти через очистительный огонь, чтобы составить остаток, созидающий будущее. «И введу эту третью часть в огонь, и расплавлю их, как плавят серебро, и очищу их, как очищают золото: они будут призывать имя Мое, и Я услышу их и скажу: «это Мой народ», и они скажут: «Господь — Бог мой!»» (Зах. 13, 9).

Это произойдет с апостолами. Вслед за кажущимся поражением Господа последует их падение — несмотря на все их из глубины сердца идущие обещания верности. Однако восстанут от падения более чем одна треть — одиннадцать из двенадцати. Ибо Господь всегда идет впереди их. Он шел впереди их, когда они восходили в Иерусалим (Мк. 10, 32). Он будет предварять их по Своем Воскресении, чтобы вывести их из состояния смерти и привести в Галилею, откуда проповедь о победе Божией будет распространяться по всему миру.

«Петр сказал Господу: если и все соблазнятся, но не я». Он был уверен, что если и весь мир отречется от Христа, он — никогда. Но Господь говорит ему, что он поступит хуже, чем все остальные. Все оставят Христа, а он отречется от Него, и не один раз, а трижды. И это произойдет очень скоро. «Ныне, в эту ночь, прежде нежели дважды пропоет петух, трижды отречешься от Меня». Но Петр не отступает от своего обещания: «Хотя бы мне надлежало и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя». И он не сомневается, что все будет именно так. Иуда не говорил ничего подобного, когда Христос сказал ему, что он будет предателем. Его грех был сознательным и обдуманным. А Петр был внезапно накрыт волной греха. И все, кто говорил: «не я ли, Господи», теперь говорят: «я никогда не отрекусь от Тебя». Избавившись от страха стать предателями Христа, они почувствовали себя в безопасности. Но кто думает, что стоит, должен остерегаться, чтобы не упасть.

И далее — Гефсимания, сад из оливковых деревьев, расположенный у горы Елеонской, напротив храма. Господь вступает в Свои Крестные Страдания, и со страхом и трепетом мы предстоим перед тайной нашего спасения. «И Он сказал ученикам Своим: посидите здесь, пока Я помолюсь». До этого Он молился с ними, а теперь Он один идет к Отцу.

В этот час Богочеловек Иисус Христос более всего желает общения с Богом Отцом, но так же и человеческого общения. «Не хорошо быть человеку одному», — сказал Бог в начале (Быт. 2, 18). В час великих испытаний мы хотим, чтобы кто-то был рядом с нами. Не обязательно, чтобы он что-то делал или говорил, достаточно одного его присутствия. И мы видим, что те, кто только что клялся умереть за Него, не могут побдеть с Ним и одного часа. Но никто не может обвинить их, потому что есть предел человеческих сил.

Господь берет в Свою уединенную молитву Петра, Иакова и Иоанна, трех свидетелей Его Гефсиманского уничижения. До этого они были очевидцами воскрешения дочери Иаира и Преображения Господня. И они больше всех выражали желание пострадать с Ним: Петр только что — на Тайной Вечери, Иаков и Иоанн — когда их мать просила, чтобы они были рядом с Господом в Его славе (Мф. 20, 20—21). И Господь берет их с Собою, чтобы они увидели, что не знают, чего просят. Подобает самым верным быть испытанными первыми, чтобы они по-настоящему осознали свою немощь и научились надеяться только на Господа.

Господь — истинный человек. Нашего ради спасения Он до конца приобщается всей нашей обезбоженности и смертности. И Господь «начал ужасаться и тосковать». Святые отцы говорят, что тот ужас и мрак великий, который прошел некогда над Авраамом (Быт. 15, 12), прообразовал этот час. Никогда не было такого мрака на земле и такой скорби. «Душа моя скорбит смертельно», — говорит Господь. Он стал грехом за нас, и потому исполнился такой скорби! Он один в полноте знал ужас грехов, которые Он взял на Себя. Только Бог по-настоящему знает, как ужасен грех. Христос один любит Бога всем сердцем, всею мыслью, всею крепостью Своею, и для Него абсолютно невыносимо какое-либо прикосновение греха. И в то же время Он любит такой же совершенной любовью человека, убиваемого грехом. Потому Он должен стать клятвою за нас, и потому душа Его скорбит смертельно. Он должен вкусить смерть за всех (Евр. 2, 9), испить до капли эту чашу со всею горечью ее. Если Христос так пострадал за нас, нам ли страшиться пострадать за Христа? Если Христос пострадал, сражаясь против греха, и мы должны вооружиться той же мыслью.

Господь молился, чтобы если возможно, миновал Его час сей. И говорил: «Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты». Эта молитва созвучна с молитвой «Отче наш», которую мы произносим несколько раз в день. О если бы каждый раз, произнося ее, мы возвращались бы к этому часу! Слово «авва» — «папа» — детский крик, взывающий о помощи к отцу. В устах Господа оно — острое сознание той единственной связи, которая соединяет Его лично с Отцом. «Да будет воля Твоя!» Воля Отчая — всегда благая и совершенная. Если мы можем назвать Бога Отцом, все становится переносимым. Рука Отчая никогда не допустит, чтобы у Его чада пролилась хоть одна ненужная слеза. Это знал Христос, и потому Он вышел из этого искушения победителем. И это то, что — даром Христа — должны знать мы.

«Бодрствуйте и молитесь», — говорит Господь. «Дух бодр, плоть же немощна». На языке Священного Писания «плоть» означает всего человека в его немощи. Он подвержен греху, если не следует «духу» — своей открытости Богу. Нам показан потрясающий контраст между сном (конечно же, не только телесным) учеников и молитвой бодрствования их Господа. Этот тройной переход Господа от Отца к поверженным сном людям — исполнен глубокого значения. «Три» в Евангелии — число непреклонности и твердости. Трижды повторяет Господь по дороге в Иерусалим о предстоящих Сыну Человеческому страданиях и смерти (Мк. 8, 31; 9, 31; 10, 32—34). Всякий раз Он говорит о неустранимости Своего Креста — в противоположность человеческим ожиданиям. И здесь тройной призыв к бодрствованию и молитве обозначает все с предельной ясностью. Все ученики Христовы должны в своей молитве Господней непрестанно обращаться к Отцу: «Не введи нас во искушение». Бог не искушает никого, но Он попускает быть в нашей жизни таким испытаниям, когда наша вера и наша вечная участь подвергаются опасности, — если мы от всего сердца не обращаемся к Богу.

В Гефсимании сокрушается все, что было построено Господом с начала Его проповеди в Галилее. Тогда Господь возвестил: «Приблизилось Царство Божие» (Мк. 1, 15). Это приближение Царства, исполненное надежды, уступает здесь место другому приближению, о котором Господь говорит Своим ученикам: «Кончено, пришел час, предается Сын Человеческий в руки грешников. Вот, приблизился предающий Меня».

Среда

Мк, 65 зач., 14, 43—15, 1

И тотчас, как Иисус еще говорил к ученикам Своим, приходит Иуда, один из двенадцати, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и книжников и старейшин. Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его и ведите осторожно. И, придя, тотчас подошел к Нему и говорит: Равви! Равви! и поцеловал Его. А они возложили на Него руки свои и взяли Его. Один же из стоявших тут извлек меч, ударил раба первосвященникова и отсек ему ухо. Тогда Иисус сказал им: как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня. Каждый день бывал Я с вами в храме и учил, и вы не брали Меня. Но да сбудутся Писания. Тогда, оставив Его, все бежали. Один юноша, завернувшись по нагому телу в покрывало, следовал за Ним; и воины схватили его. Но он, оставив покрывало, нагой убежал от них. И привели Иисуса к первосвященнику; и собрались к нему все первосвященники и старейшины и книжники. Петр издали следовал за Ним, даже внутрь двора первосвященникова; и сидел со служителями, и грелся у огня. Первосвященники же и весь Синедрион искали свидетельства на Иисуса, чтобы предать Его смерти; и не находили. Ибо многие лжесвидетельствовали на Него, но свидетельства сии не были достаточны. И некоторые, встав, лжесвидетельствовали против Него и говорили: мы слышали, как Он говорил: Я разрушу храм сей рукотворенный, и через три дня воздвигну другой, нерукотворенный. Но и такое свидетельство их не было достаточно. Тогда первосвященник стал посреди и спросил Иисуса: что Ты ничего не отвечаешь? что они против Тебя свидетельствуют? Но Он молчал и не отвечал ничего. Опять первосвященник спросил Его и сказал Ему: Ты ли Христос, Сын Благословенного? Иисус сказал: Я; и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных. Тогда первосвященник, разодрав одежды свои, сказал: на что еще нам свидетелей? Вы слышали богохульство; как вам кажется? Они же все признали Его повинным смерти. И некоторые начали плевать на Него и, закрывая Ему лице, ударять Его и говорить Ему: прореки. И слуги били Его по ланитам. Когда Петр был на дворе внизу, пришла одна из служанок первосвященника и, увидев Петра греющегося и всмотревшись в него, сказала: и ты был с Иисусом Назарянином. Но он отрекся, сказав: не знаю и не понимаю, что ты говоришь. И вышел вон на передний двор; и запел петух. Служанка, увидев его опять, начала говорить стоявшим тут: этот из них. Он опять отрекся. Спустя немного, стоявшие тут опять стали говорить Петру: точно ты из них; ибо ты Галилеянин, и наречие твое сходно. Он же начал клясться и божиться: не знаю Человека Сего, о Котором говорите. Тогда петух запел во второй раз. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели петух пропоет дважды, трижды отречешься от Меня; и начал плакать.

Немедленно поутру первосвященники со старейшинами и книжниками и весь Синедрион составили совещание и, связав Иисуса, отвели и предали Пилату.

Снова мы видим Иуду — на этот раз предводителя отряда, посланного Синедрионом. Множество народа с мечами и кольями, и во главе их Иуда — один из двенадцати. Увы, не новое явление, когда самое высокое служение заканчивается самым постыдным отступничеством. Первосвященники, книжники и старейшины направили их — те, кто жил ожиданием Мессии. А теперь, когда Мессия пришел, они исполнены решимости сокрушить Его. Перед лицом Господа предатель ведет себя как ученик, что делает его особенно гнусным. Он обращается ко Господу: «Равви», что значит «Учитель». Он предает Господа целованием — знаком любви и почитания. «А они возложили на Него руки свои — грубо и злобно — и взяли Его».

«Один же из стоявших тут» — мы знаем из Евангелия от Иоанна, что это был Петр — выступил в защиту своего Господа. Он «извлек меч, ударил раба первосвященникова и отсек ему ухо». Может быть, он намеревался отсечь ему голову, но промахнулся? Легче сражаться за Христа, чем умереть за Него. Но воины Христовы побеждают не тем, что отнимают жизнь у других, а тем, что жизнь свою полагают за других. Будто на разбойника вышли иудеи с мечами и кольями на Господа, как если бы Он готовил вооруженное восстание. Видимо, они очень боялись возмущения народа. «Каждый день бывал Я с вами в храме и учил, — говорит Господь, — и вы не брали Меня. Но да сбудутся Писания». Он был не из тех, кто ненавидит свет и не идет к свету, и не страшился открыто свидетельствовать о свете в храме. Ибо Он Сам был свет. А теперь они трусливо пришли под прикрытием темноты, ведомые предателем, туда, где было место Его сокровенного уединения. Но Господь готов все претерпеть, чтобы ни одно слово Божие не оказалось напрасным. И нам заповедует так относиться к Писанию, не забывая о том, что и в Ветхом Завете мы должны искать Христа.

«Тогда, оставив Его, все бежали». Они были уверены, что пребудут с Ним до конца, но даже лучшие из нас не знают, как они будут вести себя, когда придет испытание. По тому, какое утешение было для Господа видеть Своих учеников рядом с Собою в гораздо меньших напастях (Лк. 22, 28), мы можем судить, какая скорбь была для Него — когда они оставили Его в больших. Те, кто сподобляется принять страдания за Христа, не должны удивляться, если окажутся оставленными всеми. Когда апостол Павел был в опасности, никто не вступился за него, но все оставили его (2 Тим. 4, 16).

В Евангелии от Марка есть рассказ, отсутствующий в других Евангелиях, — о юноше, который бежит среди ночи нагой, в одежде Адама, оставив свое покрывало в руках воинов, схвативших его. Некоторые святые отцы полагают, что эта история произошла с самим Евангелистом, тогда юным жителем Иерусалима, и он запечатлел ее в своем благовестническом труде как подпись. Когда все ученики оставили Господа, этот юноша продолжал следовать за Ним, и ему дано было пережить великий ужас от сознания опасности стать участником Христовых Страданий. Нам показано, каким чудом спаслись ученики из рук врагов — только чудом заботы о них Господа. «Если Меня ищете, оставьте их, пусть идут», — сказал Он (Ин. 18, 8).

Господь взят и ведом на казнь. Но нет такой темницы, которая могла бы удержать Его. Тот, Кто дает этому юноше ускользнуть от всесильных преследователей, не может быть удержан и смертью самой. И потому юноша, схваченный воинами, — говорят святые отцы, — пророческий образ Самого Христа. Враги хотели взять Его и заключить в смерти. Но Он ускользнет от них. Он воскреснет, оставив в их руках только Свою плащаницу.

И далее — суд Великого Синедриона над Христом под председательством первосвященника — того же самого Каиафы, который до этого сказал, что следует предать Господа смерти, в независимости от того, виновен Он или невиновен (Ин. 11, 50). Господа вводят поспешно в дом первосвященника, где, несмотря на ночь, уже собрались все первосвященники и старцы, и книжники, в ожидании добычи. Так уверены они были в успехе своего замысла.

Петр издали следовал за Господом. Но, войдя во двор первосвященника, он сел со служителями и грелся у огня. И это было начало его вхождения в искушение.

Первосвященники и старцы взяли Господа как злодея, и теперь, согласно своему закону, они искали свидетельства против Него. «Многие лжесвидетельствовали на Него, но свидетельства сии не были достаточны», чтобы вынести Ему смертный приговор. Лжесвидетели обвиняли Господа в намерении разрушить храм, хотя Господь говорил о скором разрушении ими Храма Его Тела и о Своем Воскресении. На самом деле Синедрион, если бы пожелал, мог бы получить множество иного рода свидетелей, которые приходили бы один за другим и говорили: «Я был прокаженным, и Он очистил меня. Я был слепым, и Он сделал меня зрячим. Я был глухим, и Он вернул мне слух. Я был хромым, и, благодаря Ему, я хожу. Я был расслабленным, и Он дал мне силы».

«Тогда первосвященник стал посреди и спросил Иисуса: что Ты ничего не отвечаешь? что они против Тебя свидетельствуют?» Исполненный самодовольства и презрения, он радуется, что, наконец-то, заставил молчать Того, Кто столько раз заставлял их молчать, пытавшихся уловить Его. Но этот первосвященник не знает, что значит молчание оскорбляемого Праведника и отвергаемого Бога.

Тогда первосвященник задает главный вопрос — с тем чтобы услышать свидетельство из уст Самого Обвиняемого. «Ты ли Христос, Сын Благословенного?» И Господь исповедал, и не отрекся. Перед лицом смерти Он раскрывает в полном свете тайну Своей Личности. «Иисус сказал: Я; и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных». Господь говорит, согласно пророчеству Даниила (Дан. 7, 13—14), о Своем Втором Пришествии и о принятии Им полноты Божественной власти в конце времен как Судии и Спасителя мира. Синедрион получил, что хотел. Все слышали это богохульство. Согласно Закону, богохульник повинен смерти. Не мешкая, в полном своем составе Синедрион выносит Господу смертный приговор.

Евангелие показывает великую ответственность иудейских властей в смерти Христа. Посреди злобных обвинений и посягательств на Его достоинство стоит этот Праведник. «И некоторые начали плевать на Него и, закрывая Ему лице, ударять Его и говорить Ему: прореки. И слуги били Его по ланитам». Кажется, сами первосвященники и книжники, и старцы вместе с чернью, в ожидании утра, участвуют в этом бесовском хороводе. И жест первосвященника, раздирающего свои одежды, имеет символический смысл. Это подобно раздиранию завесы святилища, которое скоро произойдет (Мк. 15, 38). В тот самый момент, когда Господь исповедует Себя Мессией, Сыном Божиим, Сыном Человеческим, иудейское священство упраздняется. Приговаривая к смерти Христа, первосвященник осуждает себя и свое служение. Отныне Христос, Который не был священником по иудейскому закону, — единственный Первосвященник.

И в это время происходит отречение Петра от Христа. Оно начинается, когда он держится на расстоянии от Господа. «Петр издали следовал за Ним». Те, кто стыдливо прячет свою веру в час испытаний, могут дойти до отречения от веры! Он пытается смешаться со слугами первосвященника, греясь с ними у костра. Те, кто считает опасным для себя иметь общение с учениками Христовыми, боясь пострадать за Него, могут обрести более опасное общение с Его врагами, которые могут вовлечь в грех против Него. Искушение, которому подвергся Петр, не было велико. «И ты был с Иисусом Назарянином», «этот из них», «ибо ты галилеянин, и наречие твое сходно». Бывают времена, когда дело Христово так падает в глазах мира, что все, кому не лень, готовы бросить в верующих в Него камень. Ничто еще не угрожает Петру, была только опасность быть высмеянным перед всеми. Была только простая служанка, взгляд которой случайно упал на Петра, и он мог бы даже ничего ей не отвечать.

Грех Петра был очень велик. Он отрекся от Христа перед людьми в час, когда он должен был исповедать свою веру в Него. Господь часто говорил ученикам о предстоящих Ему страданиях. Но когда они пришли, все оказалось для Петра внезапным, как будто он никогда не слышал о них. Когда Христос ходил, окруженный восторженными толпами, он мог с гордостью сказать всем, что знает Его, а теперь, когда Христос, оставленный всеми, предается поруганию, он стыдится Его и говорит, что никогда не имел к Нему никакого отношения.

Покаяние Петра было мгновенным. Когда при третьем отречении он стал клясться и божиться в подтверждение своих слов, во второй раз запел петух. Петр вспомнил, о чем предупреждал его Господь, и начал плакать. Евангелие от Марка, написанное, как полагают святые отцы, под руководством Петра, столь же подробно, как и другие Евангелия, описывает его грех, но более кратко говорит о его покаянии. По смирению апостол Петр не хочет выставлять себя и как бы свидетельствует, что не хватит никаких слез, чтобы омыть его грех. И только любовь Христова, только Христова Кровь может восстановить его после такого падения в человеческом и апостольском достоинстве.

«Немедленно поутру первосвященники со старейшинами и книжниками и весь Синедрион составили совещание и, связав Иисуса, отвели и предали Пилату». Иудейские власти должны были получить разрешение оккупационной власти на смертный приговор. Совет нечестивых собрался рано утром. Они не теряли времени, спеша нанести свой последний удар нашему Господу. Неутомимое усердие нечестивых в делании зла должно устыдить нас в нашей лености в делании добра.

Четверг

Мк, 66 зач., 15, 1—15

Немедленно поутру первосвященники со старейшинами и книжниками и весь Синедрион составили совещание и, связав Иисуса, отвели и предали Пилату. Пилат спросил Его: Ты Царь Иудейский? Он же сказал ему в ответ: ты говоришь. И первосвященники обвиняли Его во многом. Пилат же опять спросил Его: Ты ничего не отвечаешь? видишь, как много против Тебя обвинений. Но Иисус и на это ничего не отвечал, так что Пилат дивился. На всякий же праздник отпускал он им одного узника, о котором просили. Тогда был в узах некто, по имени Варавва, со своими сообщниками, которые во время мятежа сделали убийство. И народ начал кричать и просить Пилата о том, что он всегда делал для них. Он сказал им в ответ: хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского? Ибо знал, что первосвященники предали Его из зависти. Но первосвященники возбудили народ просить, чтобы отпустил им лучше Варавву. Пилат, отвечая, опять сказал им: что же хотите, чтобы я сделал с Тем, Которого вы называете Царем Иудейским? Они опять закричали: распни Его. Пилат сказал им: какое же зло сделал Он? Но они еще сильнее закричали: распни Его. Тогда Пилат, желая сделать угодное народу, отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие.

«Немедленно поутру первосвященники со старейшинами и книжниками и весь Синедрион составили совещание и, связав Иисуса, отвели и предали Пилату». В Евангелии от Марка Пилат впервые появляется здесь. Однако нет необходимости его представлять. Всякий христианин, когда бы он ни жил, знает это имя, связанное с Крестной смертью Господа. Оно вошло даже в Символ веры Церкви!

Возвещая ученикам о Своих Страданиях, Господь говорил им, что будет предан язычникам (Мк. 10, 33). Для исполнения смертного приговора требовалось официальное одобрение римского правителя. После восхода солнца Синедрион собрался во второй раз, чтобы привести к Пилату Того, Кого они осудили на смерть на ночном совещании, — ведь правителей не будят среди ночи.

Они связали Христа, чтобы вести Его как пленника. Христос был связан, чтобы сделать легкими наши узы и чтобы мы могли, как Павел и Сила, петь в узах. Мы должны вспоминать об узах Господа нашего Иисуса Христа, как связанные с Ним, — с Тем, Кто был связан за нас. Они вели Его по улицам Иерусалима — на позор всем после ночного глумления над Ним. Они вольно предали Того, Кто был славой Израиля, — тем, кто был игом Израиля.

«Пилат спросил Его: Ты Царь Иудейский? Он же сказал ему в ответ: ты говоришь». Господь не говорит ему ни да, ни нет. Он как бы говорит: «Я мог бы назвать Себя Царем Иудейским, но ты прекрасно знаешь, что смысл, который мои обвинители придают этим словам, не имеет ко Мне никакого отношения. Я не политический революционер. Царство Мое — Царство любви, не отсюда». Эти слова «Царь Иудейский» несколько раз звучат в устах Пилата, воины употребят их, глумясь над Христом (Мк. 15, 18), и они будут начертаны на Кресте, как причина Его осуждения (Мк. 15, 26). Но Сам Господь никогда не называл Себя так, и Евангелие дает здесь такое именование впервые. Римский прокуратор ничего не понимал в рассуждениях иудеев о Мессии и Сыне Божием. Чтобы добиться от него утверждения осуждения, надо было убедить его, что Господь представляет политическую опасность для оккупационной власти. «Царь Иудейский» — это и есть в каком-то смысле «Мессия» в понятиях язычника. Он не знает, что говорит. Как и Каиафа, сказавший, что лучше одному человеку умереть за весь народ, чем всем погибнуть. Слова Пилата как бы невольно прозревают будущее, когда множество язычников, в том числе правители и цари, принесут поклонение Господу.

«И первосвященники обвиняли Его во многом». Нечестивые священники обыкновенно становятся хуже всех людей. Самое лучшее делается самым худшим, когда развращено. Эти священники были неистощимы в своих обвинениях, но Господь ничего не отвечал. Бывает молчание красноречивее всех слов, ибо молчание может сказать то, что не могут выразить никакие слова. И бывает молчание, когда сказано все, и нечего больше сказать. Страшно это состояние человека, когда даже Христу не имеет смысла с таким человеком говорить. «От такого бесчеловечия избави нас, Господи!»

Пилат предлагает народу освободить Христа, согласно обычаю отпускать одного узника на всякий праздник. «Народ начал кричать и просить Пилата о том, что он всегда делал для них». Пилат понимает, что первосвященники предали Христа из зависти. Нетрудно было увидеть, что причиной взятия Христа была не Его вина, а Его добро. Пусть народ попросит его освободить Христа, и он с готовностью исполнит это. Но там был другой узник, Варавва, со своими сообщниками, которые во время мятежа против римлян совершили убийство. Очевидно, он был популярен в народе, и не исключено, что толпа как раз собралась с намерением требовать его освобождения у Пилата. Когда эти люди увидели, что Пилат хочет освободить Христа, а не Варавву, они пришли в неистовство. Для первосвященников и не надо было большего желать. Они возбудили народ не отступать от своего.

Мы слышим единодушные, яростные крики толпы, требующей предать Христа смерти — распять Его. Пилат потрясен, видя, что все хотят освобождения Вараввы. Он пытается противостоять, как только возможно: «Что же хотите, чтобы я сделал с Тем, Которого вы называете Царем Иудейским?» Но они опять закричали: «Распни Его». Когда Пилат противился им: «Какое же зло сделал Он?», они не удосужились ответить ему, «но еще сильнее закричали: распни Его».

Согласно иудейскому закону, обвиняемый в богохульстве должен быть побиваем камнями (Лев. 24, 16). Но первосвященники меньше всего хотели сделать из Господа «мученика веры». И потому добивались Его распятия — как политического преступника. Они не сомневались, что Пилат вынужден будет уступить напору толпы. Все ухищрения сатаны направлены на то, чтобы вначале очернить Христа и Его Церковь в глазах народа, а потом уже — расправиться с ними, с помощью того же народа. Наш Господь, принося Себя в жертву за грехи многих, становится жертвой ярости многих.

«Тогда Пилат, желая сделать угодное народу, отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие». Желая утишить злобу иудеев, Пилат предает им Христа на распятие. Вначале он подверг Господа бичеванию, надеясь, что это удовлетворит их. Он не собирался распинать Христа, но дошел до этого. Кто способен убедить себя, что можно наказать невиновного (Лк. 23, 16), постепенно сможет убедить себя, что можно и распять его.

В течение всей своей истории каждый народ и все человечество будет делать выбор между Христом и Вараввой, между Царем мира и «человеком беззакония», между узким путем следования заповедям Божиим и широким — свободы от них. То, что дано было пережить нашей Церкви в минувшем столетии, — преддверие времени торжества «сына погибели», которому многие поклонятся ради ложных знамений, а также из-за страха и выгоды. Но «Господь, предающий дух Свой в руки Отчии, убьет его дыханием уст Своих» и прославит верных.

Пятница

Мк, 68 зач., 15, 22—25, 33—41

Тогда воины, взяв Иисуса, повели Его на распятие. И привели Его на место Голгофу, что значит: Лобное место. И давали Ему пить вино со смирною; но Он не принял. Распявшие Его делили одежды Его, бросая жребий, кому что взять. Был час третий, и распяли Его. В шестом же часу настала тьма по всей земле и [продолжалась] до часа девятого. В девятом часу возопил Иисус громким голосом: Элои! Элои! ламма савахфани? — что значит: Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? Некоторые из стоявших тут, услышав, говорили: вот, Илию зовет. А один побежал, наполнил губку уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить, говоря: постойте, посмотрим, придет ли Илия снять Его. Иисус же, возгласив громко, испустил дух. И завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу. Сотник, стоявший напротив Его, увидев, что Он, так возгласив, испустил дух, сказал: истинно Человек Сей был Сын Божий. Были [тут] и женщины, которые смотрели издали: между ними была и Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова меньшего и Иосии, и Саломия, которые и тогда, как Он был в Галилее, следовали за Ним и служили Ему, и другие многие, вместе с Ним пришедшие в Иерусалим.

Место, где распяли Господа нашего Иисуса Христа, именовалось Голгофа — место черепов. Это было место казни всех преступников, ибо Он во всех отношениях «со беззаконными вменися».

«Был час третий» по иудейскому исчислению — около девяти утра по нашему, когда они пригвоздили Его ко Кресту. Евангелие от Марка — более, чем другие Евангелия, обращает внимание на время Распятия: третий час — возведение на Крест, шестой — полдень — тьма по всей земле, и девятый — третий по полудни — смерть. Последование этих часов совпадает со временем молитв, установленных в Иерусалимском храме, которое было воспринято христианами (Деян. 2, 46; 3, 1). Мы помним эти молитвы Великого поста: «Иже в шестый день же и час на Кресте пригвождей в раи дерзновенный Адамов грех», «иже в девятый час нас ради плотию смерть вкусивый». Что касается третьего часа: «Господи, иже Пресвятаго Твоего Духа в третий час апостолом Твоим ниспославый» — дар Духа Святого новому человечеству берет начало в начале Крестных Страданий Господа.

Пригвоздив Его ко Кресту, они продолжали подвергать Его поношениям и бесчестию. Мы помним, как этому предшествовал лошадиный гогот издевающихся над Господом слуг. Еще раньше был суд иудеев, отравленных ядом ненависти, согласие Пилата, изо всех сил старающегося уклониться от ответственности. В действиях воинов была жестокость, и не было злобы. Для них Христос был очередным преступником, приговоренным к распятию, и они разыгрывали шутовской балаган по поводу Его царственности и божественности, но в этом не было злобы, а только грубые шутки. Это было началом большего глумления.

В мире, лежащем во зле и во лжи, христианин всегда может оказаться предметом насмешек. Но то, чему подвергся Господь, не идет ни в какое сравнение с тем, что может случиться с нами. Далее будет злословие кивающих головами первосвященников, и последнее искушение — сотворить чудо, которое даст Ему возможность избежать смерти и понравиться всем. Упразднить соблазн Креста. Но Господь являет совершенную верность замыслу Божию о спасении людей.

Был обычай давать приговоренным к смерти вино. Исполненные сострадания к умирающим, благочестивые женщины Иерусалима подходили к каждому распятию и давали преступникам напиток, утишающий страшную боль и немного затуманивающий сознание. Они смешивали вино со смирной, которая была горькой. Вкусив ее, Господь не восхотел пить. Он принял горечь ее, но не облегчение от нее. Господь вкушает смерть со всей ее предельной горечью и сохраняет ясность сознания до конца. Распявшие Его воины по обыкновению бросали жребий об одеждах казненного, кому что взять, — как плату за свой труд.

Совершилось! Теперь обнаженный от всего Христос соответствует официальному определению того, что Он Собой представляет, — осмеянный Царь, престол Которого — Крест, орудие казни преступников, и спутники Которого — два разбойника, справа и слева. Но среди страданий и поношений Христос на самом деле являет Свою царственность, и Крест Его — поистине Божественный Престол. Эта царственность открывается в Его смерти. Сила спасения исходит от Его немощи, вольно принятой до конца. До конца Он остается свободным, и Господином всего происходящего. Те, кто глумится над Ним: «Спасись Сам», просто не понимают, что Мессия пришел не для Того, чтобы спасти Себя.

Тьма, наступившая посреди полудня, являет власть тьмы. В течение шести часов смерть, как «псы многие», ожесточенно нападает на Господа. Он же не произносит ни слова после ответа Пилату: «Ты говоришь» (Мк. 15, 2). Теперь из уст Его исторгается только громкий вопль к небу: «Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» Эта молитва — начало 21 псалма, который заканчивается упованием, что Бог никогда не оставит Своих верных. В этом Его крике — тайна, в которую мы не можем проникнуть. Христос взял на Себя всю нашу жизнь, все, кроме греха. Грех отделяет от Бога. Он утверждает между нами и Богом непреодолимую бездну. И теперь безгрешный Господь совершенно отождествляет Себя с нашей обезбоженностью. В этот страшный час Он узнает, что значит быть отделенным от Бога. Вот почему мы не должны страшиться приходить к Нему, когда грех отделяет нас от Бога.

«Возгласив громко, Он испустил дух», и завеса, разделяющая две главных части Иерусалимского святилища — Святое и Святое Святых — раздирается надвое. Это знамение, что ветхозаветное служение упразднено. Точно так же небо разверзлось, когда Господь крестился во Иордане (Мк. 1, 10). Служение Христово совершилось между двумя этими разрывами. Первый выражает вхождение небесного мира во все видимое творение. Второй — отходную песнь Ветхому Завету. Ныне путь к Богу открыт для всех людей. Оба разрыва сокровенны. Во Иордане только Предтеча видел разводящиеся небеса, и то, что совершается в Иерусалимском храме, сокрыто от взоров толпы.

Но то, что видимо всеми, — реакция народа. Безымянный зритель пытается облегчить страдание Умирающего, предложив Христу несколько капель уксуса, но он не осмеливается выразить перед другими свои чувства, и даже подхватывает злой каламбур: «Посмотрим, придет ли Илия снять Его». Один свидетель резко выделяется из других — сотник, произносящий во всем Евангелии от Марка самое торжественное исповедание веры: «Истинно Человек Сей был Сын Божий». Он был во многих сражениях и видел, как умирают люди. Но он никогда не видел, чтобы человек так умирал. Во время земной жизни Своим словом и чудесами Христос привлекал к Себе многих людей, но только Крест говорит прямо человеческим сердцам. Неизвестно, как сотник узрел в этом приговоренном к смерти рабе более чем обычного человека. В его устах слова «Сын Божий» означают только Божественное посланничество, но для христианина они говорят о большем. В них — самое высокое именование Христа, и оно произнесено в час смерти Господа. Откровение о Христе, Сыне Божием, составляющее всю вторую половину Евангелия от Марка, завершается Крестными Страданиями. Язычник сотник исповедует эту веру, не боясь последствий, которые для него это исповедание может повлечь. Он занимает место учеников, оставивших своего Господа и благоразумно смешавшихся с толпой.

И здесь же, в конце этого Евангелия, мы узнаем, что Господа сопровождали во время Его служения в Галилее женщины. Они следовали за Ним и служили Ему. Евангелие называет их имена, что подчеркивает их исключительное значение как «свидетелей». У этих женщин, пришедших в Иерусалим, было, в отличие от апостолов, мужество следовать за Христом до Креста. Они так любили Его, что не могли оставить Его. Только любовь может преодолевать все искушения рассудка, так что никакие испытания не могут сокрушить ее. По этой причине им было дано связать три события — Крестную смерть Христа, Его положение во гроб и, наконец, узнавание в утро Пасхи, что Он живой, — Его воскресение из мертвых.

Суббота

Лк, 105 зач., 21, 8—9, 25—27, 33—36

Господь сказал: берегитесь, чтобы вас не ввели в заблуждение, ибо многие придут под именем Моим, говоря, что это Я; и это время близко: не ходите вслед их. Когда же услышите о войнах и смятениях, не ужасайтесь, ибо этому надлежит быть прежде; но не тотчас конец.

И будут знамения в солнце и луне и звездах, а на земле уныние народов и недоумение; и море восшумит и возмутится; люди будут издыхать от страха и ожидания бедствий, грядущих на вселенную, ибо силы небесные поколеблются, и тогда увидят Сына Человеческого, грядущего на облаке с силою и славою великою.

Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут. Смотрите же за собою, чтобы сердца ваши не отягчались объядением и пьянством и заботами житейскими, и чтобы день тот не постиг вас внезапно, ибо он, как сеть, найдет на всех живущих по всему лицу земному; итак бодрствуйте на всякое время и молитесь, да сподобитесь избежать всех сих будущих бедствий и предстать пред Сына Человеческого.

Когда мы начинаем размышлять о знамениях конца мира, Господь говорит нам: «Берегитесь, чтобы вас не ввели в заблуждение, ибо многие придут под именем Моим, говоря, что это Я; и это время близко». Прежде Второго Пришествия Христова восстанут многие лжехристы и произведут великие смятения. Приход с именем Господа, с исповеданием имени Его среди всеобщего распада может показаться для многих светом. Но это будет критический момент человеческой истории.

«Не очаровывайтесь этой видимостью», — говорит Христос. Те, кто более всех интересуется конечными судьбами человечества (хотя это похвально), подвергают себя опасности быть обманутыми. «Когда же услышите о войнах и смятениях, не ужасайтесь». Мы должны обратить внимание на то, как Господь заповедует нам воспринимать апокалиптические события: «Берегитесь; не ходите вслед их; не ужасайтесь». Эти события придут. Но важно, что будет происходить в нас. Мы не обманываемся только тогда, когда смотрим на все глазами Христа. Господь обещает нам, что мы никогда не будем оставлены в этих испытаниях одни. И чем больше скорби, тем ближе к нам Господь. Подобно трем отрокам вавилонским, которые среди бушующего пламени «яко во цветнице хождаху радованною ногою», святые Божии люди должны будут пройти через страдания и смерть. Господь прямо говорит, что ждет тех, кто отважится идти вслед Ему.

«Ибо этому надлежит быть прежде; но не тотчас конец». Когда что-то гибнет, мы говорим: «это конец». Но Господь различает разрушение и конец. Разрушение придет, но не следует смешивать разрушение и конец. Однако когда приходит разрушение, мы должны жить ожиданием конца. Мы должны быть непоколебимы в вере, что Иисус есть Христос, Сын Божий, что Его учение — благовестие Бога, и быть глухими к проповеди лжехристов и антихристов.

Господь говорит, что поколеблется то, что кажется твердым и непоколебимым, то, что совне окружает нас и защищает нас. «И будут знамения в солнце и луне и звездах, а на земле уныние народов и недоумение; и море восшумит и возмутится». То, что вверху, и то, что внизу, то, что возвышается над нами, и то, что держит нас, — небо и земля — все придет в движение. И вследствие этого колебания наступит сильное уныние — не просто отдельных людей, а «уныние народов и недоумение».

«Люди будут издыхать от страха и ожидания бедствий». Вначале природные знамения в солнце, луне и звездах, шум и возмущение моря, сопровождаемые унынием народов. Затем — смерть под действием страха и ожидания, что произойдет с перенаселенной планетой. Состояние смерти у большинства людей, вследствие полной неуверенности в будущем. Эта совокупность явлений тоже представляет собой знамение. Небывалый распад жизни — знамение и предвестие величайшего события: «И тогда увидят Сына Человеческого, грядущего на облаке с силою и славою великою». Только что мы слышали о людях, издыхающих от страха и ожидания. И вот, в этом же самом мире, среди этого самого мира, с высот этого мира открывается явление Сына Человеческого. Он облечен силою и славою многою. Сила, принадлежащая Сыну Человеческому, осуществляет замену нашего распадающегося мира на другой. Эта сила — не от этого мира, но она принадлежит Тому, Кто носит человеческое имя, Сыну Человеческому. Потому, что бы ни произошло в мире — не может быть для нас страшным с этим Сыном Человеческим. Ибо с Ним приходит к нам Царство Божие. Это несомненно, это Превечный Божий Совет. «Небо и земля прейдут, — говорит Господь, — но слова Мои не прейдут». Тот, Кто произносит эти слова, словом сотворил небо и землю. И каждое Его слово — крепче всей вселенной. Потому «восклонитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше».

Но это не все. «Смотрите же за собою, чтобы сердца ваши не отягчались объядением и пьянством и заботами житейскими», — говорит Господь. «Смотрите за собою» — это заповедь всем Христовым ученикам. Господь предупреждает об опасности самоуверенности и чувственности. Во все времена мы должны быть осторожными, иногда — в особенной степени. По видимости, мы далеко от солнца, луны, звезд, шума моря и возмущения его. Но этот призыв Господа находится в непосредственной связи с вселенскими катаклизмами. Только что мы видели, как то, что было неподвижным, пришло в движение. Теперь Господь говорит: «Остерегайтесь того, что мешает вам двигаться». Ничто не мешает нам так, как то, что отягчает нас. Сила прочности и неподвижности — не в стихиях мира, она — в нашем сердце, в нем — солнце, луна и все звезды небесные, которые должны придти в движение.

«И чтобы день тот не постиг вас внезапно, ибо он, как сеть, найдет на всех живущих по всему лицу земному». Как человечество умудряется сделать из своей жизни сеть, которая лишает его движения? День смерти может придти к нам неожиданно, когда мы не готовы, и тогда мы окажемся пойманными в сеть. Из самого Второго Пришествия Христова, как мы видим, можно сделать нечто неподвижное, в котором мы станем окаменевшими, вследствие «окамененнаго нечувствия». Страшен этот образ сети, находящей на всех людей! Как может такое произойти, что избавление, которое дает Господь, станет для кого-то сетью, ловушкой? Чтобы этого не произошло, «бодрствуйте на всякое время и молитесь». Поистине бодрствование — другое именование Христова избавления. Того избавления, о котором апостол Павел говорит: «Где Дух Господень, там свобода». И мы должны молиться, чтобы «избежать всех сих будущих бедствий и предстать пред Сына Человеческого». Не только избежать всех сих будущих бедствий, но предстать пред Сына Человеческого. Не только предстать пред Ним, как Судией, но как пред нашим Учителем и Господом. Ибо Сын Человеческий — не охотник, расставляющий сеть, Он — не браконьер. Сын Человеческий — наш Спаситель, Он сражается за нас и вместе с нами, чтобы мы могли пройти через все преграды к Нему.

Страшное колебание мира ставит перед всеми людьми один вопрос: есть ли что в мире другое, чем мир? И нам дается ответ: в мире есть Тот, Кто идет к нам, и Его приход освобождает нас от страха. Благодаря Ему, мы узнаём, что есть будущее, есть то, чего стоит ждать. Нам дана эта возможность. Но чтобы это будущее стало нашим, надо, чтобы мы бодрствовали на всякое время. Это бодрствование требует мужества и решимости в противостоянии всякому греху. Ибо оно должно быть замешано на том, что противоположно нашей самодостаточности, — на молитве. «Бодрствуйте на всякое время и молитесь».

Неделя мясопустная

О Страшном Суде

Мф, 106 зач., 25, 31—46

Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на Престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне. Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе? И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне. Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и Ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня. Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе? Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне. И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную.

Эти слова Евангелия — о тайне Первого и Второго При­шествия Христова. Первое Пришествие Его на землю было в уничижении, так что Его нельзя было отличить от других людей. Господь явился столь смиренно, что никто не заметил Его появления. Второе Пришествие будет совершенно иным: «Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на Престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы». Первый раз Господь пришел не судить, но спасти мир. Второй раз Он придет для Последнего Суда.

Суд этот будет столь простым, что, кажется, нас не спросят ни о нашей вере, ни о том, как мы молились и постились или богословствовали, а только о том, были мы или не были людьми по отношению к другим людям. Однако в этой предельной простоте открывается тайна Воплощения Божия и Креста, и Воскресения, и Пятидесятницы. И Его Второе Пришествие во славе будет предваряемо явлением на небе Креста, являющего тайну двуединой заповеди.

Когда завершится история человечества, Христос, подводя итоги, будет говорить только о Себе. «Голоден был, жаждал, странен был, в темнице был, болен был». Как если бы среди множества людей существовал только Он один — бесчисленным, бесконечным присутствием: «Истинно, истинно говорю вам: то, что вы сделали одному из этих меньших, вы сделали Мне». Речь не будет идти об отвлеченном теоретическом человеке, а о человеке, который хочет есть, пить, иметь дом, одежду, утешение, заботу. Мы будем судимы за наши самые смиренные движения любви. В этой любви — сокровенное и постоянное присутствие Христа на земле.

Страшный Суд представляется многим отвлеченно-далеким, в то время как Господь — «близ, при дверех», и все происходит уже сейчас. Он одесную Бога Отца, и Он — там, где человек, в этом мире. Но этот мир перевернут, и эта перевернутость мира — не абстракция. Ее можно видеть в тех, кого мир отрицает, не принимает в расчет — в опозоренных, в одиноких, в старых, в безнадежно больных, в сумасшедших, в заключенных, в тех, кто, по существу, исключен из человеческого общества. Он прежде всего в них, но Он также не оставляет Своим присутствием тех, кого мир хвалит и кому сопутствует земной успех, в ком, несмотря на эту видимость, время от времени прорывается через их поверхностность неподдельный страх перед подлинными глубинами жизни.

В этой перевернутости проходит великий путь, Христов и наш, и все, к чему всею сокровенностью своею устремляется наша душа, становится достижимым, но через безжалостное развенчивание иллюзий. Ибо эти люди — наше место, не только здесь, но и в вечности, наше место одесную или ошуюю Бога Отца. В этих людях — Христос, и в них наше место должно быть бесконечно более возможным и более чаемым, чем, например, для современников Христа, ожидавших от Него осуществления своих надежд на победоносного земного мессию. Именно это сильнее всего влечет нас к Нему — то, что в Нем Бог воплотился Мужем скорбей, страдающим существом, что Он отказался от всякой человеческой славы, стал слугою всех и прошел через ужас нашей смерти. Навсегда Он — участник всех наших страданий. Бог обнищал от всех Своих богатств, чтобы мы могли проявить к Нему любовь, Он протягивает к нам руку, как нищий, чтобы в день Суда Он мог сказать нам: «Приидите, благословенные Отца Моего, ибо Я был голоден, и вы дали Мне есть». Он хочет нашей любви, Он все так сотворил и устраивает все так, чтобы мы узнали Его, как Бога Творца, Промыслителя, Бога Судию, но уже совсем по-другому, чем раньше. И благодаря этому Его уничижению нам открылась Его победа над смертью, слава Его Воскресения, к которой Он ведет нас сейчас Собою.

Тайна Страшного Суда — тайна общего воскресения, воскресения каждого из мертвых. И это дано нам всем — никто, ни один человек не лишен этого. Мученики купили Царство своею кровью, отцы-пустынники обрели благодать подвигами воздержания, а мы, живя среди мира, можем достигнуть славы Господа самой простой человеческой помощью — накормить голодного, напоить жаждущего, бездомного приютить, утешить больного, посетить заключенного — это то, что может делать всякий. Это предлагается нам каждый день, из этого состоит вся жизнь. Через самое обыденное гостеприимство Господь хочет приобщить нас Своему непостижимому дару, и, когда мы отвергаем эту возможность, мы отвергаем не только тех людей, которых Он нам посылает, — мы отвергаем Его любовь, Его Крест и Его Воскресение. Что же нам остается?

Потому в словах осуждения неправедным не говорится о нераскаянных страшных грехах неверия, блуда, воровства, колдовства, убийства, а перечисляется все то же самое, что сделали праведники, с добавлением одного слова «не» — не потому, что те грехи не означают ада, а потому, что Страшный Суд определяет грехи неделания как не менее гибельные. Мы видим этот грех неделания и во всех притчах о Суде. Неразумные девы не позаботились о том, чтобы принести елей, в притче о милосердном самарянине священник и левит прошли мимо раненого человека, в отличие от того путника, который был прообразом Самого Христа. Неверный раб, зарывший в землю талант, отвергнут за ничегонеделание, и все, оказавшиеся ошуюю, отринуты на Страшном Суде за то, что не послужили страждущим душою и телом. Приближается разделение между Царством Христа и царством диавола. Но никакое исследование, никакое человеческое знание не может определить, где проходит это последнее разделение, ибо оно принадлежит Господу и совершается беспрерывно, и даже там, где уже как будто обходятся без Него. Но, как говорится, единственное, что требуется для торжества зла, — это чтобы хорошие люди ничего не делали.

Ложь и бесстыдство на земле давно перешли все границы. Но есть нечто худшее — это умственный, и нравственный, и духовный паралич слишком многих. И ужаснее всего — когда этот паралич касается нас, верующих людей, Церкви. Отсутствие нормальной реакции на зло вызывает большее беспокойство, чем даже действие зла, потому что оно выдает состояние ослабленности организма, который пассивно, не сопротивляясь, переносит диавольское нашествие. Насколько душа больше тела, настолько больше должна быть наша забота об этом. Время начаться суду с Дома Божия, потому что Церковь отвечает за себя и за всех, и неспособность наша послужить одному из меньших сих — неспособность послужить Христу. Без любви — мы без Него. Бог есть Свет, и в Нем нет никакой тьмы, нет зла, нет отсутствия добра, нет нелюбви.

Апостол Павел в своем знаменитом гимне любви убеждает нас в том, что любовь — это чудо из чудес. И тут же добавляет, что любовь невозможна, абсолютно невозможна, если мы не увидим в ней то, чем она является — Божественным даром. Это слово «Божественным» все определяет, и оно дивно, потому что это значит, что любовь — в Евангельском смысле — в своей устремленности и в своей мере имеет Самого Бога.

Если бы Божественная жизнь не явилась среди нас, было бы совершенно невозможно любить других. Но когда мы предстоим перед Добром, поистине бесконечным, рождается в нас любовь. Только так можем мы увидеть драгоценность людей, которые ничего не значат для нас, узнать любовь к тем, кого мы не любим. Без такого предстояния все это будет искусственным, нереальным, лживым. Но Господь не требует от нас лицедейства. Он ставит нас в самом центре испытаний, открывая нам, что наш Первый Ближний, наш единственный Ближний — это Бог. Бог — в человеке, Бог — в мире, Бог, отдающий нам Себя в нас самих и в каждом, Бог, даром Которого мы должны стать Промыслом Божиим в жизни других людей и в нашей собственной. И нам надо совершенно новым взглядом, приобщаясь Божественной сокровенности, увидеть других в той красоте, в какой увидел наш Господь Своих апостолов на Тайной Вечери, когда умывал им ноги. Это должно было быть страшно трудным, потому что среди Его апостолов был Иуда, который уже продал Его, и Петр, который скоро трижды отречется от Него. И были все другие, которые будут спасаться бегством перед лицом непредвиденной катастрофы. Однако Господь преклоняет перед всеми колена, потому что в них Он поклоняется Божественному Присутствию, поклоняется Тому Бесконечному Ближнему, Который есть наш Единственный Ближний.

Он знает, что наступит день, когда всем, в том числе Иуде, будет дана возможность покаяния, возможность возвращения к Богу. И Бог, всегда хранящий всех, если только они откроются Его Божественному милосердию, которое предлагается всегда и всем, преобразит этих людей Своей славой. И они явятся в мире, как Его чистые творения, как источник, как начало, как самое средоточие истории и мира. Тогда, наверное, их можно будет любить безоглядной любовью, как Бог любит их, любить без меры, или, вернее, в той мере, какая есть у Бога, любить бесконечно. Потому любовь предполагает непрестанную молитву, которая превосходит всякую внешнюю видимость и которая через человека достигает глубин Жизни, тайны творения человека, совершившегося любовию Божией. И в этом прикосновении к бесконечному источнику, в этой встрече с Богом Живым, в сокровенности нашего сердца, откроется любовь как тайна Страшного Суда, на котором мы будем судимы также всеми Ангелами и всеми святыми. Только любовь устоит на Страшном Суде. Если жизнь наша строится на чем-то меньшем, чем любовь, мы вне Царства Христова, сейчас и вовеки.