Седмица сырная

Понедельник

Лк, 96 зач., 19, 29—40; 22, 7—39

И когда Иисус приблизился к Виффагии и Вифании, к горе, называемой Елеонскою, послал двух учеников Своих, сказав: пойдите в противолежащее селение; войдя в него, найдете молодого осла привязанного, на которого никто из людей никогда не садился; отвязав его, приведите; и если кто спросит вас: зачем отвязываете? скажите ему так: он надобен Господу. Посланные пошли и нашли, как Он сказал им. Когда же они отвязывали молодого осла, хозяева его сказали им: зачем отвязываете осленка? Они отвечали: он надобен Господу. И привели его к Иисусу, и, накинув одежды свои на осленка, посадили на него Иисуса. И, когда Он ехал, постилали одежды свои по дороге. А когда Он приблизился к спуску с горы Елеонской, все множество учеников начало в радости велегласно славить Бога за все чудеса, какие видели они, говоря: благословен Царь, грядущий во имя Господне! мир на небесах и слава в вышних! И некоторые фарисеи из среды народа сказали Ему: Учитель! запрети ученикам Твоим. Но Он сказал им в ответ: сказываю вам, что если они умолкнут, то камни возопиют.

Настал же день опресноков, в который надлежало заколать пасхального агнца, и послал Иисус Петра и Иоанна, сказав: пойдите, приготовьте нам есть пасху. Они же сказали Ему: где велишь нам приготовить? Он сказал им: вот, при входе вашем в город, встретится с вами человек, несущий кувшин воды; последуйте за ним в дом, в который войдет он, и скажите хозяину дома: Учитель говорит тебе: где комната, в которой бы Мне есть пасху с учениками Моими? И он покажет вам горницу большую устланную; там приготовьте. Они пошли, и нашли, как сказал им, и приготовили пасху. И когда настал час, Он возлег, и двенадцать апостолов с Ним, и сказал им: очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания, ибо сказываю вам, что уже не буду есть ее, пока она не совершится в Царствии Божием. И, взяв чашу и благодарив, сказал: приимите ее и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придет Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей Крови, которая за вас проливается. И вот, рука предающего Меня со Мною за столом; впрочем, Сын Человеческий идет по предназначению, но горе тому человеку, которым Он предается. И они начали спрашивать друг друга, кто бы из них был, который это сделает. Был же и спор между ними, кто из них должен почитаться большим. Он же сказал им: цари господствуют над народами, и владеющие ими благодетелями называются, а вы не так: но кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий — как служащий. Ибо кто больше: возлежащий, или служащий? не возлежащий ли? А Я посреди вас, как служащий. Но вы пребыли со Мною в напастях Моих, и Я завещаваю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство, да ядите и пиете за трапезою Моею в Царстве Моем, и сядете на престолах судить двенадцать колен Израилевых. И сказал Господь: Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу, но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих. Он отвечал Ему: Господи! С Тобою я готов и в темницу и на смерть идти. Но Он сказал: говорю тебе, Петр, не пропоет петух сегодня, как ты трижды отречешься, что не знаешь Меня. И сказал им: когда Я посылал вас без мешка и без сумы и без обуви, имели ли вы в чем недостаток? Они отвечали: ни в чем. Тогда Он сказал им: но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч; ибо сказываю вам, что должно исполниться на Мне и сему написанному: и к злодеям причтен. Ибо то, что о Мне, приходит к концу. Они сказали: Господи! вот, здесь два меча. Он сказал им: довольно. И, выйдя, пошел по обыкновению на гору Елеонскую, за Ним последовали и ученики Его.

Господь послал двух Своих учеников с поручением: «Пойдите в противолежащее селение; войдя в него, найдете молодого осла привязанного, на которого никто из людей никогда не садился; отвязав его, приведите». Мы являемся свидетелями предведения Господа, Который знает во всех подробностях то, что произойдет. Господь имеет власть над всеми созданиями. Он посылает Своих людей отвязать и привести к Нему чужого осла. Все сердца человеческие — в руке Господней. Он может оказать влияние на тех, кому принадлежит осел, чтобы они отдали его, как только им скажут, что Господь нуждается в нем. Ученики сделали так, как Господь повелел им. Заповеди Христовы существуют не для того, чтобы подвергать их сомнению, но чтобы повиноваться им. И всякий, кто искренне послушен им, никогда не разочаруется и не постыдится.

«И привели его к Иисусу, и, накинув одежды свои на осленка, посадили на него Иисуса». Проповедуя словом и делом Царствие Божие, наш Господь Иисус Христос исходил много пыльных дорог, изнемогая от усталости. В Его обычае было ходить пешком из Галилеи в Иерусалим. И только однажды в Своей жизни Он совершил торжественный вход во Святый Град. И это было тогда, когда Он отправился в Иерусалим, чтобы принять в нем страдания и смерть.

Его снаряжение по этому случаю было нищенским и обыденным, ибо Он был устремлен к славе Отца Небесного и равнодушен к славе этого мира. Он въезжает в город на молодом осле. Он идет с кротостью принять самые величайшие раны и поругания ради спасения всех. Он доступен всем, Его власть — в кротости и любви. Иго Его — благо. Царь Сиона приходит, восседая не на грозном скакуне, к которому не смеет приблизиться робкий проситель, не на мчащейся стрелою колеснице, за которой не может угнаться идущий пешком простой человек. Но на тихом ослике, так что беднейший из Его подданных может свободно подойти к Нему. И этот осел — не Его собственный. Господь проповедовал на воде из лодки Петра. В Пасху вкушал в принадлежавшей другому человеку горнице. И был погребен в чужом гробе. И сейчас Он восседает не на Своем осле. Однако все Ему принадлежит. Все видит Господь заранее во всех подробностях и являет Свою власть над человеческими душами.

У учеников не было седла для осла, и они возложили на него свои одежды. Перед нами — святое равнодушие ко всему материальному, когда этого требует Господь. Они предложили лучшее, что у них было, не боясь запачкать свои одежды. Все что у нас есть, наши одежды, мы не должны считать слишком дорогими, чтобы расстаться с ними ради служения Христу. Чтобы покрыть ими Его меньших — нищих и страдающих братьев.

Господь грядет обнажить Себя ради нас, ради всех. Его никто не сопровождает, только огромное море людское окружает Его, простой народ — и у кого-то готово сорваться с языка презрительное «толпа». Вот кто участвует в Христовом торжестве. Не много среди нас знатных и благородных, ибо Господь ценит людей за их души, а не за их звания, должности и имена.

И эта простая толпа делает все, что только может, чтобы прославить Христа. Люди постилают свои одежды на дороге, чтобы Он мог проехать по ним. Это свидетельство, что они признают Его своим Царем. Кто признает Христа своим Царем, должен все положить к Его ногам. И все земное — в знак любви к Нему. Как нам выразить нашу благодарность Ему? Какую честь сможем мы Ему воздать? Какою одеждою и какою багряницею, и какою плащаницею можем покрыть Того, Кто одевается светом яко ризою?

Когда Христос приблизился к Иерусалиму, Бог вложил внезапно в сердца множества людей, не двенадцати только Его учеников, «в радости велегласно славить Бога за все чудеса, какие они видели», в особенности — за воскрешение Лазаря. И толпы, которые шли впереди Него и следовали за Ним, восклицали: «Осанна Сыну Давидову!» Они приветствуют Его Царство: «Благословен Грядый во имя Господне». «Все народы назовут Его благословенным» (Пс. 71, 17).

Все начинается здесь. И все истинные последователи Его во всех веках присоединятся к этому торжеству и назовут Его благословенным. Таков подлинный язык веры. Хорошо нам сегодня и всегда говорить: «Благословен Бог наш», ибо в Нем — наше благословение. Хорошо нам следовать за Ним, благословляя Его, благословляющего нас.

Эти крики «Осанна!» — ожидание победы. Если они понимают ее как земное царство, велико их заблуждение. Пройдет немного времени, и они увидят, как Господь исправляет его. Быть Христовыми учениками значит всей душой, всей нашей молитвой желать наступления Его Царства. «Да приидет Царствие Твое», — повторяем мы в главной нашей молитве. И добавляем: «Осанна в вышних! Да будет имя Его превыше всякого имени и Престол Его — над всеми престолами земли. Хвалите имя Господне! Мир на небесах и слава в вышних!»

Ангелы и святые возносят славу Божию в вышине. Ангелы воспевают: «На земли мир» (Лк. 2, 14), святые отвечают: «Мир на небесах» (Лк. 19, 38). Как Ангелы радуются миру на земле, так мы радуемся миру на небесах. Мир — это полнота жизни. И эти толпы — напоминание о том видении, которое было тайнозрителю в Откровении: «После сего взглянул я, и вот великое множество людей, которого никто не мог перечесть, из всех племен и колен, и народов и языков стояло пред Агнцем в белых одеждах и с пальмовыми ветвями в руках своих» (Откр 7, 9). У тех были пальмовые ветви в руках и у этих — пальмовые ветви как символ победы и торжества. «И они восклицали громким голосом, говоря: спасение от Бога нашего!» (Откр 7, 10).

Одни исполнялись радости, другие — первосвященники и фарисеи — завистью и негодованием. Но Господь ни во что ставит надмение гордых и приемлет хвалу смиренных. Приносят ли люди хвалу Христу Богу или нет, Он будет, Он должен быть хвалим. «Если они умолкнут, камни возопиют», и будет звучать хвала Господу. Враги Христовы хотели бы заставить ее умолкнуть, но они не смогут добиться этого. Ибо как Бог силен из камней сих воздвигнуть чад Авраамовых, так из уст младенцев Он может совершить хвалу.

«Настал же день опресноков, в который надлежало заколать пасхального агнца». И Господь посылает Петра и Иоанна приготовить пасху. При входе в город им встретится человек, несущий кувшин воды, и они должны последовать за ним в дом, в который он войдет. Господь учит их всецело уповать на водительство Промысла Божия и шаг за шагом следовать ему. Обыкновенность знамения — первый встречный, несущий кувшин воды, — напоминает другое знамение, данное о Рождестве вифлеемским пастухам — Младенец в пеленах, лежащий в яслях. Простота и обыденность знамений, в которых нет ничего чудесного, показывает, что Крестные Страсти Господа предусмотрены в Превечном Совете в мельчайших подробностях, и Господь знает и принимает их. Придя в дом, они должны сказать хозяину дома показать комнату, где Господь будет есть пасху со Своими учениками. Обратим внимание, что Господь дает распоряжение об этой комнате, а не просит ее. Петр и Иоанн пошли, встретили этого человека, нашли дом и комнату — так, как Господь сказал им, — и приготовили Пасху.

«И когда настал час, Он возлег, и двенадцать апостолов с Ним». Мы слышим прощальную беседу Господа перед лицом Его Крестной смерти — с теми, кто будет основанием Церкви. «И сказал им: очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания». Господь знал, что эта пасха — преддверие Его Крестных Страданий, и потому желал ее — ради славы Отца Небесного и искупления человека. Он не будет больше есть этот хлеб и пить это вино здесь, пока не придет Царствие Божие. Это исполнилось, когда Христос, наша Пасха, стал жертвой за нас. И мы причащаемся Пречистого Тела и Крови Христа распятого и Воскресшего. И это исполнится, когда наступит вечная Пасха, пир небесной любви, в Царствии Божием. Этот Хлеб, ломимый ради нас, из-за наших грехов, дается как пища нам — всем алчущим и жаждущим правды. Мы должны принимать ее в воспоминание того, что Он сделал для нас, умерев за нас, и в напоминание того, что мы делаем, причащаясь Ему, соединяясь с Ним в вечном Завете. Это вино, эта Кровь Его под видом вина — цена Нового Завета и утверждение всех обетований Возлюбившего нас и Предавшего Себя за нас.

«И вот, рука предающего Меня со Мною за столом», — говорит Господь. Господь предается по Превечному Совету и предведению Божию, и вольно принимает Страдания. Но это не умаляет нашей ответственности: «Горе тому человеку, которым Он предается». И это — предупреждение всей Церкви. Участие за трапезой Господней не может быть гарантией хранения от неверности и апостасии. И вопрошание апостолов друг друга должно быть и вопрошанием каждого из нас: «Не иду ли я сегодня вслед Иуды?»

«Был же и спор между ними, кто из них должен почитаться большим». Только что они спрашивали друг друга, кто из них будет предателем, а теперь — кто займет первое место. Как противоречиво и обманчиво сердце человеческое! Господь показывает им безумие этого соперничества. «Цари господствуют над народами, и владеющие ими благодетелями называются», но быть подлинно добрым и делать добро — больше, чем выглядеть великим. Путь к истинному величию человека — в делании добра, в служении Богу и людям. Всем известно, что тот, кто восседает на трапезе, больше того, кто прислуживает. Но Господь являет Свое царственное достоинство в том, что Он является Слугой. Хотя в Евангелии от Луки нет описания умовения ног учеников Спасителем, как это мы находим в Евангелии от Иоанна, но здесь есть самое существенное. Служение, которое совершает Христос, — это отдача Им Своей жизни, это Кровь Его, изливаемая за спасение многих.

И Господь обещает, что те, кто пребудет с Ним во всех Его скорбях, будут царствовать с Ним. Бог не останется в долгу перед нами. Кто был причастником Его Креста, будет причастником Его славы. Мы знаем, какую немощь явили Христовы ученики, но Господь как бы закрывает глаза на это. Он не напомнит нам грехов, в которых мы принесли покаяние.

«И сказал Господь: Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу». «Дай мне испытать их, — говорит сатана, — в особенности Петра, и я покажу, что они мякина, а не пшеница, сборище лицемеров, клянущихся в любви к Тебе». Сатана не может сеять их сквозь сито испытаний, пока Бог не попустит ему. Падение Петра будет большим, чем у всех. Но молитвой Господа, его вера не помрачится. И Петр будет обязан восстанию от своей неверности молитве Господа, а не своим силам. Здесь будет источник его дара утверждать братьев своих в вере, как и у всех апостолов. Когда человек узнает, как милостив к нему Господь, он может и других укрепить в той же надежде.

Петр исповедует решимость быть верным Христу, что бы это ни стоило ему: «Господи, с Тобою Я готов и в темницу и на смерть идти». Он верил, как и все подлинные ученики Христовы верят и искренне желают идти за Христом, какие бы испытания ни ждали их впереди. «Но Господь сказал: говорю тебе, Петр, не пропоет петух сегодня, как ты трижды отречешься, что не знаешь Меня». Христос знает нас лучше, чем мы знаем себя. И в этом наше спасение, потому что Он лучше нас знает, где придти к нам на помощь Своей благодатью. То, что написано о Господе, подходит к концу. Кто следует за Ним, должны идти Его путем. Они должны быть готовы к тому, что их враги будут теперь более жестокими по отношению к ним, чем раньше. И они должны позаботиться, чтобы обеспечить себя элементарной одеждой, пищей и защитой. Кто не имеет меча, тот узнает, как он необходим. Но главным оружием при нападении разбойников у учеников Христовых должен быть меч Духа Святого. «Христос пострадал за нас, и мы должны вооружиться той же мыслию» (1 Петр. 4, 1) — во всецелом предании себя воле Божией. Так уготовиться к испытаниям — лучше, чем продать одежду и купить меч. «Они сказали: Господи! вот, здесь два меча. Он сказал им: довольно». Двух мечей достаточно для тех, у кого Бог является их мечом и щитом, помощью и защитой.

«И, выйдя, пошел по обыкновению на гору Елеонскую, за Ним последовали и ученики Его». Гора Елеонская — место Его молитвенного уединения и сокровенного общения с учениками. Ученики последовали за Ним. С самого начала, оставив все, они последовали за Ним (Лк. 5, 27—28). Поистине они пребыли с Ним в напастях Его. Никто не помышлял ни о предательстве, ни о бегстве. И мы призываемся, если на самом деле хотим быть Его учениками, последовать за Ним, куда бы Он ни пошел.

Вторник

Лк, 109 зач., 22, 39—42, 45 — 23, 1

Тогда, выйдя, Иисус пошел по обыкновению на гору Елеонскую, за Ним последовали и ученики Его. Придя же на место, сказал им: молитесь, чтобы не впасть в искушение. И Сам отошел от них на вержение камня, и, преклонив колени, молился, говоря: Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет. Встав от молитвы, Он пришел к ученикам, и нашел их спящими от печали и сказал им: что вы спите? встаньте и молитесь, чтобы не впасть в искушение. Когда Он еще говорил это, появился народ, а впереди его шел один из двенадцати, называемый Иуда, и он подошел к Иисусу, чтобы поцеловать Его. Ибо он такой им дал знак: Кого я поцелую, Тот и есть. Иисус же сказал ему: Иуда! целованием ли предаешь Сына Человеческого? Бывшие же с Ним, видя, к чему идет дело, сказали Ему: Господи! не ударить ли нам мечом? И один из них ударил раба первосвященникова, и отсек ему правое ухо. Тогда Иисус сказал: оставьте, довольно. И, коснувшись уха его, исцелил его. Первосвященникам же и начальникам храма и старейшинам, собравшимся против Него, сказал Иисус: как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня? Каждый день бывал Я с вами в храме, и вы не поднимали на Меня рук, но теперь ваше время и власть тьмы. Взяв Его, повели и привели в дом первосвященника. Петр же следовал издали. Когда они развели огонь среди двора и сели вместе, сел и Петр между ними. Одна служанка, увидев его сидящего у огня и всмотревшись в него, сказала: и этот был с Ним. Но он отрекся от Него, сказав женщине: я не знаю Его. Вскоре потом другой, увидев его, сказал: и ты из них. Но Петр сказал этому человеку: нет! Прошло с час времени, еще некто настоятельно говорил: точно и этот был с Ним, ибо он Галилеянин. Но Петр сказал тому человеку: не знаю, что ты говоришь. И тотчас, когда еще говорил он, запел петух. Тогда Господь, обратившись, взглянул на Петра, и Петр вспомнил слово Господа, как Он сказал ему: прежде нежели пропоет петух, отречешься от Меня трижды. И, выйдя вон, горько заплакал. Люди, державшие Иисуса, ругались над Ним и били Его; и, закрыв Его, ударяли Его по лицу и спрашивали Его: прореки, кто ударил Тебя? И много иных хулений произносили против Него. И как настал день, собрались старейшины народа, первосвященники и книжники, и ввели Его в свой Синедрион и сказали: Ты ли Христос? скажи нам. Он сказал им: если скажу вам, вы не поверите; если же и спрошу вас, не будете отвечать Мне и не отпустите Меня; отныне Сын Человеческий воссядет одесную силы Божией. И сказали все: итак, Ты Сын Божий? Он отвечал им: вы говорите, что Я. Они же сказали: какое еще нужно нам свидетельство? ибо мы сами слышали из уст Его. И поднялось все множество их, и повели Его к Пилату.

«И, выйдя, Иисус пошел по обыкновению на гору Елеонскую, за Ним последовали и ученики Его». Христос входит в сражение с силами тьмы. Одиннадцать учеников — все, кроме Иуды, который растворился во тьме, последовали за Ним. Пройдя вместе с Ним весь путь, они ни за что не хотят оставить Его теперь.

«Придя же на место, сказал им: молитесь, чтобы не впасть в искушение». Невозможно избежать приближающихся испытаний, но они не должны впасть в искушение греха. «Молитесь» — это заповедь на все времена, а не только то, что относится к этому часу. Когда сатана испытывает терпение учеников Христовых, одна только горячая молитва может дать силы не уступить врагу и остаться верным Богу. Мы знаем, что Господь Сам молился во все великие моменты Своего служения. И теперь Он отошел от них «на вержение камня», и, преклонив колени, молился, что если будет на то воля Отчая, да минует Его и эта чаша Страданий. Обратим внимание — Господь не ведом желанием смерти, Он — не самоубийца! Но для Него дороже всего — принятие воли Отчей, то, чему все верные научаются от Него, повторяя третье прошение молитвы Господней. Существенно для нас так же понять: воля Божия — это Совет о спасении человечества, а не волевое решение Бога — вне зависимости от согласия человека. Потому Господь говорит: «Впрочем не Моя воля, но Твоя да будет». Не воля Моего человеческого естества, но воля Божия! Молитва Господа во время Его Крещения и Преображения открывается Богоявлением, а здесь мы не слышим Отчего гласа и не видим Духа Святого в виде голубя или облака, сходящего на Него.

«Встав от молитвы, Он пришел к ученикам, и нашел их спящими от печали». Но это не была печаль по Бозе, которой был томим Господь, а печаль мирская, выражение непонимания ими происходящего. «И сказал им: что вы спите? встаньте и молитесь». Когда мы сознаем, что нас одолевает искушение, мы должны встать и молиться: «Господи, помоги нам».

И вот, появляется народ, предводимый «одним из двенадцати». Знак любви Иуда превращает в знак предательства. «Иисус же сказал ему: Иуда! целованием ли предаешь Сына Человеческого?» Иудино окаянство переходит все границы. Ученик предает своего Учителя и Бога. И запечатлевает предательство поцелуем. Бывает ли большее поругание святыни любви?

И все ученики оказываются теми, кто на время забыл о Боге. Мир с его предательством и жестокостью заполнил все, и они уверены, что пришел конец. Когда человек забывает о Боге, перестает принимать Бога в расчет среди наступивших испытаний, страх овладевает им, и он не знает, что делать. И только тот, кто, преклонив колена, молится Богу, может среди этих испытаний говорить и действовать как победитель. Один из учеников «ударил раба первосвященникова и отсек ему правое ухо. Тогда Иисус сказал: оставьте, довольно. И, коснувшись уха его, исцелил его». Господь показывает, что все в Его власти. Имеющий власть исцелить, может и погубить, если пожелает. И Он научает нас творить добро ненавидящим нас. Кто воздает добром за зло, поступает по образу Его.

«Первосвященникам же и начальникам храма и старейшинам, собравшимся против Него, сказал Иисус: как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня» — как на одного из вооруженных революционеров, воздвигших народ против римской власти, — таким желали враги Господа изобразить Его. Они знали, что это ложь, ибо каждый день Он был с ними в храме и учил их. Но ныне их время и власть тьмы. Сражение Господа с диаволом достигает своего предела. Скоро тьма покроет всю землю. Но тьма должна отступить перед светом, и власть тьмы покориться князю света.

Однако теперь мы видим падение Петра, его тройное отречение от Господа. Он следовал за Христом, как обещал. Но он следовал издали — на безопасном расстоянии. И во дворе первосвященника он греется у костра со слугами, как если бы он сам был одним из них. Он вступает в беседу с ними, отрекаясь, что знает Христа и что он — из Его учеников. В своей лжи — сначала служанке, потом — другому человеку, он невольно разделяет их точку зрения: быть связанным со Христом и Его учениками — не просто предосудительно. Это значит быть обвиненным в связи с беззаконными. Час спустя, еще некто добавляет к свидетельству женщины веское доказательство: Петр — галилеянин, как и Сам его Учитель. Теперь Петр не только отказывается, что он ученик Христов, но говорит, что вообще ничего не знает о Нем: «Не знаю, что ты говоришь».

«И тотчас, когда еще говорил он, запел петух. Тогда Господь, обратившись, взглянул на Петра». Хотя Христос предстоял в это время пред судом, Он знал, что сказал Петр. Христос знает больше, чем нам кажется, что мы говорим и делаем. Когда Петр отрекся от Христа, Христос не отрекся от него. Благо нам, что Христос не относится к нам так, как мы порой относимся к Нему. Христос взглянул на Петра, ибо знал, что хотя Петр устами отрекся от Него, но взглядом своим продолжал следовать за Ним. Никто как Петр не мог понимать, что означал этот взор Христа. Петр вспомнил слово Господа, сказанное на Тайной Вечери. Оно исполнилось. Но и другое слово Господа, которое он услышал по исповедании грехов, начинает исполняться: «отныне будешь уловлять человеков» (Лк. 5, 10). Молитва Господня о нем исполняется — не в том смысле, что он не преткнется. Но, преткнувшись, исповедует свое падение со слезами и обратится ко Господу, чтобы вновь принять апостольское служение. Такова сила покаяния: тот, кто отрекся от Господа, прощен, и скоро будет дерзновенно свидетельствовать о Нем перед этим же Синедрионом. Точно так же гонитель Церкви Савл станет первоверховным апостолом Павлом.

«Люди, державшие Иисуса, ругались над Ним и били Его; и, закрыв Его, ударяли Его по лицу и спрашивали Его: прореки, кто ударил Тебя?» Для Петра потребовалось время, чтобы убедиться, что Его Учитель поистине Пророк и Бог. А «люди, державшие Иисуса», хотят увериться в этом немедленно. Из Его Божественной святости и страданий они устроили себе развлечение. Точно таким же был суд Великого Синедриона.

«И как настал день, собрались старейшины народа, первосвященники и книжники, и ввели Его в свой Синедрион». Они не собрались бы так рано ни для какого другого дела. «И сказали: Ты ли Христос? скажи нам». Если бы они спрашивали Его с желанием увериться, что Он — Христос, это было бы хорошо, но они ищут только одного — как уловить Его. Господь знает, что этот неправедный Суд заранее предрешен, и говорит им о Своем Втором Пришествии, когда Сын Человеческий воссядет одесную силы Божией, и им уже не надо будет спрашивать, Христос Он или нет. Это именование «Сын Человеческий» возвещает Пасхальную славу Господа, которая начинает теперь открываться через Его Страдания. И это время Церкви — тех, кто будет причастен поражению и победе Сына Божия, ставшего Сыном Человеческим.

«И сказали все: итак, Ты Сын Божий?» Они знают это видение пророка Даниила (Дан. 7, 13—14), но не могут допустить, чтобы Тот, Кто не имеет ни пышности, ни величия, был Мессией. Тем не менее, ища обвинения на Него, они произносят то, что превосходит всякое разумение. И Господь подтверждает это: «Вы говорите, что Я». «Они же сказали: какое еще нужно нам свидетельство?» Поистине, им не нужно было больше никакого свидетельства, что Он — Сын Божий, ибо они сами слышали это из уст Его. Но для них Он — только лжепророк, который к тому же еще претендует на царство и угрожает установленному религиозному и политическому порядку.

«И поднялось все множество их, и повели Его к Пилату». Они знают, что обвинение в богохульстве ничего не значит для представителя римской власти, и потому обвиняют Господа в противлении кесарю, что, по их собственным понятиям, вовсе не является преступлением.

Среда

Литургии не положено

Четверг

Лк, 110 зач., 23, 1—34; 44—56

И поднялось все множество их, и повели Иисуса к Пилату, и начали обвинять Его, говоря: мы нашли, что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем. Пилат спросил Его: Ты Царь Иудейский? Он сказал ему в ответ: ты говоришь. Пилат сказал первосвященникам и народу: я не нахожу никакой вины в этом человеке. Но они настаивали, говоря, что Он возмущает народ, уча по всей Иудее, начиная от Галилеи до сего места. Пилат, услышав о Галилее, спросил: разве Он Галилеянин? И, узнав, что Он из области Иродовой, послал Его к Ироду, который в эти дни был также в Иерусалиме. Ирод, увидев Иисуса, очень обрадовался, ибо давно желал видеть Его, потому что много слышал о Нем, и надеялся увидеть от Него какое-нибудь чудо, и предлагал Ему многие вопросы, но Он ничего не отвечал ему. Первосвященники же и книжники стояли и усильно обвиняли Его. Но Ирод со своими воинами, уничижив Его и насмеявшись над Ним, одел Его в светлую одежду и отослал обратно к Пилату. И сделались в тот день Пилат и Ирод друзьями между собою, ибо прежде были во вражде друг с другом. Пилат же, созвав первосвященников и начальников и народ, сказал им: вы привели ко мне человека сего, как развращающего народ; и вот, я при вас исследовал и не нашел человека сего виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете Его; и Ирод также, ибо я посылал Его к нему; и ничего не найдено в Нем достойного смерти; итак, наказав Его, отпущу. А ему и нужно было для праздника отпустить им одного узника. Но весь народ стал кричать: смерть Ему! а отпусти нам Варавву. Варавва был посажен в темницу за произведенное в городе возмущение и убийство. Пилат снова возвысил голос, желая отпустить Иисуса. Но они кричали: распни, распни Его! Он в третий раз сказал им: какое же зло сделал Он? я ничего достойного смерти не нашел в Нем; итак, наказав Его, отпущу. Но они продолжали с великим криком требовать, чтобы Он был распят; и превозмог крик их и первосвященников. И Пилат решил быть по прошению их, и отпустил им посаженного за возмущение и убийство в темницу, которого они просили; а Иисуса предал в их волю. И когда повели Его, то, захватив некоего Симона Киринеянина, шедшего с поля, возложили на него крест, чтобы нес за Иисусом. И шло за Ним великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нем. Иисус же, обратившись к ним, сказал: дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших, ибо приходят дни, в которые скажут: блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие! тогда начнут говорить горам: падите на нас! и холмам: покройте нас! Ибо если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет? Вели с Ним на смерть и двух злодеев. И когда пришли на место, называемое Лобное, там распяли Его и злодеев, одного по правую, а другого по левую сторону. Иисус же говорил: Отче! прости им, ибо не знают, что делают. И делили одежды Его, бросая жребий. Было же около шестого часа дня, и сделалась тьма по всей земле до часа девятого: и померкло солнце, и завеса в храме раздралась по средине. Иисус, возгласив громким голосом, сказал: Отче! В руки Твои предаю дух Мой. И, сие сказав, испустил дух. Сотник же, видев происходившее, прославил Бога и сказал: истинно человек этот был праведник. И весь народ, сшедшийся на сие зрелище, видя происходившее, возвращался, бия себя в грудь. Все же, знавшие Его, и женщины, следовавшие за Ним из Галилеи, стояли вдали и смотрели на это. Тогда некто, именем Иосиф, член совета, человек добрый и правдивый, не участвовавший в совете и в деле их; из Аримафеи, города Иудейского, ожидавший также Царствия Божия, пришел к Пилату и просил тела Иисусова; и, сняв его, обвил плащаницею и положил его в гробе, высеченном в скале, где еще никто не был положен. День тот был пятница, и наступала суббота. Последовали также и женщины, пришедшие с Иисусом из Галилеи, и смотрели гроб, и как полагалось тело Его; возвратившись же, приготовили благовония и масти; и в субботу остались в покое по заповеди.

Весь Синедрион, все сонмище иудейское обвиняет Господа перед Пилатом. Их обвинение — чисто политическое: Он возбуждает народ к неповиновению власти, запрещает платить подать кесарю и называет Себя Царем, соперничая с кесарем. Они знают, как должна подействовать эта продуманная злобная ложь. Они ни перед чем не остановятся, чтобы уничтожить Того, Чья проповедь представляет несомненную угрозу их благополучию и власти. Они отвергли Его за то, что Он не захотел ничего предпринять против кесаря. А теперь именно это является главным основанием для суда над Ним.

«Пилат спросил Его: Ты Царь Иудейский? Он сказал ему в ответ: ты говоришь». Царство Христово — всецело духовное, оно не связано с юрисдикцией кесаря. Все, кто знал Христа, знали, что Он никогда не хотел быть царем иудейским — тем, кто противопоставляет себя власти кесаря. И Пилат объявляет о невиновности Христа: «Я не нахожу никакой вины в этом человеке». Опытный правитель, он видел насквозь Его обвинителей, и у него не было никакого желания удовлетворить их прошение. Но он не хотел также портить с ними отношения. С яростью они стали настаивать, что Христос был из Галилеи, из того самого места, которое славилось мятежами. Пилат же увидел в этом возможность передать решение дела Ироду Антипе, правителю Галилеи, который по случаю Пасхи находился в это время в Иерусалиме.

Ирод оказался одним из тех очень немногих людей, которым Господу было абсолютно нечего сказать. Самому последнему грешнику, когда он обращается ко Господу, отвечает Господь, а здесь — полное молчание. Почему же это произошло, если «Ирод, увидев Иисуса, очень обрадовался, ибо давно желал видеть Его»? Потому что Ирод хотел только поглазеть на Христа как на диковинную знаменитость, а не услышать Его учение и изменить свою жизнь. «Он надеялся увидеть от Него какое-нибудь чудо». Но Божии чудеса не бывают дешевыми, и всемогущество Божие не может являться по прихоти величайших земных владык. Его интерес ко Христу ограничивался только любопытством. Мы знаем, что доныне огромное большинство людей отказываются воспринимать Христа серьезно. Если бы было иначе, они обратили бы несравненно большее внимание на слова Господа и на то, что Он совершил. Они не дают Ему места в своем сердце и думают, что легко обойдутся без Него. В то время как Христос — самая важная Личность для каждого человека, живущего на земле.

Ирод со своими воинами уничижил Христа, стараясь показать, что Он ничего не представляет Собой для них. Они насмеялись над Христом, как над Тем, Кто утратил Свою чудесную силу и стал таким же немощным, как все. Он одел Христа в светлую одежду, как шутовского царя, и отправил обратно к Пилату, научив воинов Пилата подвергнуть Его такому же бесчестию перед казнью. «И сделались в тот день Пилат и Ирод друзьями между собою, ибо прежде были во вражде друг с другом». Те, кто находится в ссоре, могут объединяться против Христа. Христос — великий Миротворец. Пилат и Ирод, оба признали Его невиновным, но их согласие в этом, несмотря на то, что они обладали властью, не подвигло их к освобождению Господа.

Совершенно ясно, что Пилат не хотел осудить Христа. Он хорошо понимал, что это осуждение будет позором «римского права», составлявшего славу империи. Он предпринял несколько попыток избежать смертного приговора. Он пытался передать решение вопроса Ироду. Он пытался убедить иудеев, принять Христа как пленника, освобожденного на Пасху. Он предложил им компромисс, говоря, что, наказав бичеванием, отпустит Его. Бичевание — еще одна, последняя попытка спасти Осужденного от распятия, но это и первая брешь в сопротивлении Пилата. Быть готовым подвергнуть страшному наказанию Того, Чью невинность он только что публично засвидетельствовал, — было явной сдачей всех позиций.

Эпизод с Вараввой со скорбной иронией иллюстрирует ложь религиозных властей Израиля, которые только что обвиняли Христа в политической крамоле, а теперь с великим криком вместе с народом требуют освобождения подлинного мятежника и убийцы. Этот эпизод обнажает также ответственность за преступление всех живущих в Иерусалиме — они требуют казни невинного Господа и освобождения виновного. Как сказано в Книге Деяний: «Перед лицом Пилата, когда он полагал освободить Его, вы от Святого и Праведного отреклись и просили даровать вам человека убийцу, а Начальника жизни убили» (Деян. 3, 13—15). Требуя освобождения подлинного мятежника, они показали, что им нужен не мир, а вооруженный мятеж против Рима, который и погубит их.

«Весь народ стал кричать: смерть Ему! а отпусти нам Варавву». «Пилат снова возвысил голос, желая отпустить Иисуса. Но они кричали: распни, распни Его! Он в третий раз сказал им: какое же зло сделал Он? я ничего достойного смерти не нашел в Нем; итак, наказав Его, отпущу. Но они продолжали с великим криком требовать, чтобы Он был распят» — как если бы у них было безусловное право настаивать на величайшем в истории человечества беззаконии. «И превозмог крик их и первосвященников». Пилат боится, что мастера интриг, иудеи состряпают на него донос в Рим, который положит конец его карьере. И он жертвует справедливостью ради сохранения своего места правителя Палестины. Пилат трусливо капитулирует перед их натиском, решив освободить бунтовщика и осудить Того, Кого он трижды объявил невиновным. Он «предал Иисуса в волю их». Он не мог поступить более жестоко, чем предать Господа «в волю их». Впечатление, что сами первосвященники и начальники этого народа ведут Господа на казнь и распинают Его. А римские воины, исполнители смертного приговора, появляются позднее.

Мы видим, с какой поспешностью совершается суд над Господом. Он был приведен к первосвященникам на рассвете, потом — к Пилату, потом к Ироду, потом снова к Пилату. Следует долгая борьба между Пилатом и народом. Его предают бичеванию, венчают терниями, глумятся над Ним, и это все происходит в течение нескольких часов. Никто никогда не изгонялся так из мира, как Христос. Когда они вели Его на смерть, Он упал под тяжестью Креста, и они возложили Крест на некоего Симона Киринеянина, шедшего с поля. Восходя к смерти, Господь несет крест каждого из нас. И блажен человек, который сподобляется узнать, что тяжкий крест, возложенный на него как бы случайными обстоятельствами, — оказывается Крестом Господним, его радостью и спасением.

«И шло за Ним великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нем». Среди них было немало и таких, кто плакал просто из жалости к Нему, а не потому что уверовали в Него. «Иисус же, обратившись к ним, сказал: дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших». Крестная смерть Христа явится победой и торжеством над Его врагами и нашим избавлением. Он купит этой ценою вечную жизнь для нас. И потому мы должны плакать не столько о Нем, сколько о наших грехах и грехах наших детей, явившихся причиной Его смерти. Такое бедствие надвигается на Иерусалим, что они будут желать быть бездетными — то, что считается для них проклятием, и умереть заживо погребенными — только не видеть ужасы, происходящие в мире. «Тогда начнут говорить горам: падите на нас! и холмам: покройте нас!» Господь говорит, что это с неизбежностью будет. «Ибо если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?» Христос — зеленое, цветущее, плодоносное Древо Жизни. Весь род человеческий — сухое древо. Самые великие святые, по сравнению со Христом, — сухие деревья. Вернее, они начинают зеленеть, когда прививаются ко Христу и Его Кресту. В наших страданиях и смерти мы достойное по делам своим приемлем, но Господь Крестом нас, мертвых грехами нашими, вводит нас паки в рай, в Божественный Сад.

«Вели с Ним на смерть и двух злодеев. И когда пришли на место, называемое Лобное, там распяли Его и злодеев, одного по правую, а другого по левую сторону». Он был не только распят, как злодей, но и причислен к ним. И воины «делили одежды Его, бросая жребий». Что могла значить для них смерть какого-то преступника? «Иисус же говорил: Отче! прости им, ибо не знают, что делают». Господь говорил много чудесных слов, но немного найдется чудеснее этих. Первые слова, которые Он произносит на Кресте, — молитва о прощении убивающих Его. Не может быть прощения их греху, но ради этого прощения Он пришел в мир и принимает смерть. Весь род человеческий обнимает эта молитва — всех, кто покается и уверует в Евангелие. Его Кровь говорит громче, чем Авелева: «Отче, прости им». «Ибо не знают, что делают». Ибо если бы знали, то не распяли бы Господа славы. Есть такое незнание, которое делает частично извинительным грех. Но грех остается грехом. И потому самое главное, о чем мы должны просить Бога — для себя и для других, — прощение грехов. Нет ничего прекрасней и удивительней, чем христианское прощение. С самого начала Церковь приобщалась этой тайне Христа. Когда архидиакона Стефана побивали камнями, он молился: «Господи, не вмени им греха сего» (Деян. 7, 60). И такой же была молитва преподобномученицы великой княгини Елисаветы. Мы должны молиться за наших врагов, за ненавидящих и гонящих нас. Если Христос молился за Своих врагов, могут ли быть у нас такие личные враги, которым мы не должны простить?

«Было же около шестого часа дня, и сделалась тьма по всей земле до часа девятого». Как если бы солнце не могло больше видеть, что делают люди. В мире всегда наступает тьма, когда люди предают поруганию Христа. «И завеса в храме раздралась по средине». Раздирание завесы — знамение, что власть тьмы, сил зла, раскрылась до конца, а также знамение о разрушении храма. И это знамение, что Святое Святых, куда только первосвященник раз в году мог входить с жертвенной кровью, теперь открывается для всех людей присутствием Божиим. «Видевший Меня видел Отца», — говорит Христос. На Кресте является в полноте любовь Божия.

«Иисус, возгласив громким голосом, сказал: Отче! В руки Твои предаю дух Мой». И это значит: «Отче, прими Мою жизнь и смерть, вместо жизни и смерти грешников, за которых Я умираю». Он приносит Себя в жертву за нас, предает Свой дух в руки Отчии, с тем, чтобы принять его в раю, и в третий день воскреснуть. Господь освятил эти слова для нас, да и мы сподобимся произнести их в последний час во всецелом доверии Богу, зная, что смерть для нас — приобретение.

Тьма преходит, наступает час видения и созерцания. «Сотник же, видев происходившее, прославил Бога и сказал: истинно человек этот был праведник». А в Евангелии от Марка сказано: «Сын Божий». Тайна невинности велика, и никто не праведен, только один Бог. Сотник и народ глубоко потрясены тем, как умирал Христос. Его смерть смогла сделать то, что не могла даже жизнь. Начинает исполняться Его слово: «Когда Я буду вознесен от земли, Я всех привлеку к Себе».

Время покаяния приходит, может быть, и для многих из тех, кто кричал: «Распни, распни Его», а теперь они возвращаются, «бия себя в грудь». Ныне Христос становится знамением пререкаемым по пророчеству праведного Симеона, на падение и восстание многих в Израиле, да откроют помышления многих сердец (Лк. 2, 34—35). «Все же, знавшие Его стояли вдали» — и это было частью Его Страданий. «Женщины, следовавшие за Ним из Галилеи, смотрели на это». Ныне эти жены принимают новое служение — быть свидетелями смерти Господа и Воскресения.

Вместе с праведным Иосифом Аримафейским они сподобляются особого участия во Святой и Великой Субботе Спасителя мира. Хотя праведный Иосиф был членом Синедриона, приговорившего Господа к смерти, он не участвовал в совете и деле их. Он не только открыто отошел от тех, кто были врагами Христа, но тайно общался с теми, кто были Его друзьями. Он ожидал Царствия Божия. Он был из числа тех, кто до времени не обнаруживает внешнего своего исповедания, но оказываются более готовыми к служению Господу, чем иные более заметные и по видимости более деятельные в Церкви люди. Но в час решающих испытаний никто не может скрыться. Он «пришел к Пилату и просил тела Иисусова; и, сняв его, обвил плащаницею и положил его в гробе, высеченном в скале, где еще никто не был положен».

Мы не видим среди участников погребения учеников Христовых, а только этих женщин из Галилеи, которые стояли у Креста и следовали за Ним до конца, «и смотрели гроб, и как полагалось тело Его». Как и праведный Иосиф, они были ведомы любовью ко Господу. Эта любовь подвигла их приготовить благовоние и масти, эта верность Господу заставила их хранить покой субботы по заповеди. За эту любовь и верность они сподобились быть первыми причастниками света блаженного Божественного покоя и радости святого Воскресения.

Пятница

Литургии не положено

Суббота

Мф, 16 зач., 6, 1—13

Сказал Господь: смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного. Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою. У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно. И, когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно. А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны; не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него. Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.

Господь заповедует нам творить дела правды, чтобы быть увиденными Богом, а не другими людьми. Он иллюстрирует это примерами тайной милостыни и молитвы. Ученики Христовы не должны уподобляться лицемерам, то есть лицедеям, которые, согласно римским законам, приравнивались к блудницам. Предупреждение Господа, разумеется, не распространяется на дела общественной благотворительности — даже если они привлекают внимание — до тех пор, пока ученики ищут Божией славы, а не своей. Мы должны творить дела праведности тайно. Это значит, не для того, чтобы нас похвалили, но ради славы Божией: «не может укрыться город, стоящий на верху горы» (Мф. 5, 14). Как легко стараться производить впечатление на других, вместо того, чтобы быть святым. Никто так не обнажал человеческую гордость, как Христос. Святые отцы говорят, что тайно мы должны вести себя так же, как в присутствии других, или, лучше сказать, — в присутствии Божием. Он обещает вечное воздаяние тем, кто старается угодить Богу, а не людям. Те, кто творит милостыню и молится больше для людей, чем для Бога, уже получили, что хотели, — одобрение других. Им не будет воздаяния в день Суда. Как бы ни казались они внешне благочестивыми, они живут ради одобрения человеческого, а не Божия.

«Не труби перед собою», — говорит Христос. Очевидно, этот образ связан с тем, что во времена Его земной жизни, призывая на молитву в храм и на сбор милостыни, трубили. Господь осуждает тех, кто трубит перед собою, давая милостыню. К этому образу Он добавляет другой. Надо, чтобы левая рука не знала, что делает правая. Поскольку обе руки принадлежат одному человеку, невозможно исполнить эту заповедь буквально. Но мы должны увидеть, насколько сокровенно должно быть наше даяние. Для чего Господь говорит с такой настойчивостью об опасности показного благочестия? Если кто-то уверен, что такого рода лицемерие не представляет для него опасности, пусть знает, что в этом и заключается для него главная опасность.

«Не творите милостыни перед людьми». Господь показывает, что даже добрые дела могут совершаться с недобрыми мотивами. Наше служение должно быть ради праведности, иначе говоря, ради общения с Богом. Если наша цель — добиться признания мира, мы можем добиться этого, но, поступая так, мы утратим вечное измерение воздаяния — Божественное. То, чем мир воздает, — от мира, а то, чем Бог воздает, — от Царства Небесного. Говоря о будущем воздаянии для тех, кто уклоняется от похвалы теперь, Господь как бы напоминает Своим ученикам то, что они уже знают из Писания: «Милостыня избавляет от смерти и собирает сокровища на небесах». Кто мудр, тот должен относиться к нищим, как к членам своей семьи. Милостыню надо давать от чистого сердца.

Трижды в этом кратком Евангелии Господь повторяет: «Когда молишься». Вначале дважды: «Когда молишься, не делай так» и в завершение: «Молитесь же так». Он говорит, что мы не должны молиться, «как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми». И Он подчеркивает также, что мы не должны молиться как язычники, пытающиеся манипулировать своими божествами с помощью многих заклинаний. Наша молитва должна быть простым, исполненным доверия обращением к Отцу, Который заранее знает нашу нужду и ждет от Своих чад проявления ответной любви к Нему. Но если Он заранее знает нашу нужду, зачем молиться? Затем, что Он ждет, когда мы узнаем Его и Его волю. Бог в Своей державности не навязывает нам Свою волю. Он может действовать в нашей жизни в зависимости от степени свободы нашего принятия Его. Потому молитва — установление истинных отношений с Богом. «Даяй молитву молящемуся». Но сила молитвы не измеряется часами, говорят святые отцы, также как сила проповеди.

Ученики просят Самого Бога научить их молиться. Они не говорят: «Дай нам молитву», а говорят: «Научи нас». Но то, что мы делаем порой из этой Его молитвы, — вовсе не попытка научиться, как молиться. Красота и слава этой молитвы, именуемой Господней, — образец христианского отношения к Богу. Ни одна литургия не совершается без нее. И никакая молитва не может превзойти глубину ее смысла, выраженного в совершенной простоте. В Евангелии от Матфея она — в центре Нагорной проповеди, она — краткая запись всего Писания, в ней — средоточие веры и, значит, всей молитвенной жизни.

Обратим внимание на сходство молитвы Господней с десятью заповедями. Сказать: «Отче наш», значит сразу поставить себя в отношение любви между Богом и нашими ближними. «Всемогущий Бог» — всесилен, однако Он может казаться кому-то далеким и даже как будто холодным. Но «Отец наш, сущий на небесах», — это Тот, Кто вводит нас, Своих бесконечно драгоценных детей, в объятия безграничной Божественной любви. Как можем мы, грешные люди, называть нашего Творца, к Которому мы все время поворачиваемся спиной, Отцом? Мы — не сыны и не дщери Божии — ни по естеству, ни по нашей жизни. Только Господь Иисус Христос — Единородный Сын Божий — может законно называть Бога Отцом. И мы можем войти в такое же сыновство, облекшись во Христа и в Его жизнь, стать чадами Божиими по усыновлению. Никто из нас никогда не может сказать «Отче мой», мы должны быть абсолютно нераздельны со Христом, Он должен жить в нас, Он должен произнести «Отче наш» через нас. Говоря «Отче наш», мы вступаем в общение с нашими братьями и сестрами, которые едины с нами в этом таинственном слове «наш». Если мы исключаем кого-то из наших ближних, не может быть сыновства для нас. Не существует наших отношений с Богом в нашем отделении от Христа или друг от друга. Мы можем придти к Нему, если только мы так любим нашего ближнего, что он становится совершенно неотделимым от нас.

Потому, если мы только любим Бога всем сердцем и ближнего нашего как самих себя, по заповеди, приобщаясь жизни Христовой, только если мы находимся внутри святого общения с Богом и всем спасенным Им человечеством, можем мы молиться в подлинном смысле. И это значит — войти в Царство, где мы отвергаемся всех ложных богов и радостно принимаем волю Господню. И это значит жить Царством Божиим на земле, деятельно исполняя все остальные заповеди, давая и принимая прощение, — по дару Христа, когда по человеческой хрупкости мы и наши ближние не в состоянии этого сделать. Если мы и наш ближний — одно, не существует иного пути для выражения любви к нему.

Есть такая опасность, когда многие, в том числе весьма благочестивые христиане, употребляют молитву только для испрашивания чего-то. И когда молитва «получает ответ» — все в порядке, их православие «действенно». Это опасный путь, когда мы ищем, что мы можем взять от Бога, а не ищем Самого Бога Живого. Этот путь может вести к дальнейшим испытаниям Бога и даже к большим прошениям, но не к углублению отношений любви с Богом. И хотя Сам Христос говорит нам: «Просите, и дастся вам», Он говорит прежде всего о Духе Святом, Которого Он даст нам. Мы должны искать Бога, а не земные сокровища. Почему мы всегда пытаемся выпросить у Него подарки? В то время как Сам Христос говорит: «Ищите прежде всего Царства Божия», то есть жизни в присутствии Божием, давая Духу Святому постоянное место в наших сердцах.

Прошения молитвы Господней — о всех наших нуждах, о нашем хлебе насущном на каждый день, духовном и материальном, нашем избавлении от искушения и зла, от лукавого. Мы приносим наши прошения не просто потому, что мы имеем в этом нужду, но в исповедании, что все исходит от Бога, и мы всецело зависим от Его благости. Мы знаем, что Его любовь к нам не колеблется — в независимости от того, просим мы или не просим. Но отношения любви имеют две стороны, и все остальное в молитве Господней заключается в нашем предании себя Богу и нашему ближнему, в такой же неколеблющейся самоотдаче. Молитва — это установление отношений любви с Богом, не больше и не меньше. И как бы мы ни пытались расширить ее, изменить или употребить для других наших нужд, эти отношения любви должны быть сутью всего, что происходит между нами и Богом. Мы предстоим пред Богом, и мы отдаем Ему наши сердца в изумлении и радости в ответ на Его жертвенную любовь к нам.

Неделя сыропустная

Воспоминание Адамова изгнания

Мф, 17 зач., 6, 14—21

Сказал Господь: если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших. Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно. Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.

«Если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших». Почему накануне Великого поста Господь говорит об этом? Цель и смысл Поста заключается в том, чтобы мы стяжали сокровище. Не то сокровище, которое собирается здесь, на земле, где тля и моль тлит, и ржавчина разъедает, где воры подкапывают и крадут (и где много этого сокровища, они там и подкапывают), а то сокровище, которое на небесах. Не то сокровище, где всегда неизбежен распад, а то сокровище, которое ставит нас перед лицом Бога Живаго, перед Его любовью, потому что — где сокровище наше, там и сердце наше будет. И где любовь Божия, где радость Христова о каждом кающемся грешнике, о каждом из нас, там и сердце наше будет среди Пасхи Господней.

Подлинное прощение невозможно без исповедания полноты веры, и подлинное прощение невозможно без жизни по вере, без отвержения всякой лжи и всякого зла. Иными словами, мы призываемся понять две вещи. Во-первых, что прощение невозможно там, где нет признания греха, и, во-вторых, — прощение невозможно, если оно не исходит от Бога. Отрицание греха делает прощение, по крайней мере, излишним.

Мы живем в мире, где все делается, чтобы отменить в массовом сознании само понятие греха, отменяя заповедь Божию и нравственный закон. Если не существует больше нравственного закона, не существует и греха. И непонятно, о каком прощении может идти речь. Чем углубленней человек живет духовной жизнью и, значит, чем больше он узнает, как страшен грех, тем сильнее нуждается он в прощении от Бога, от другого человека. И тем легче способен он сам простить.

Ужаснее всего, как всегда, равнодушие, делание вида, что все в порядке («нечего особенно прощать»), желание не видеть человека, оставить его и забыть о нем; думать, что простил, отвернувшись от человека, затворив от него сердце. Но горечь, которая остается, может вырасти в ненависть. Современный человек часто ищет примирения, чтобы не быть захваченным неприятными отрицательными чувствами, чтобы не осложнять себе жизнь. Это означает «прощать, не прощая», обманывая себя и других.

Драгоценней всего — сделать первым шаг к другому, и этот шаг будет твердым, если он будет совпадать с тем, что мы идем, начинаем идти, попирая всякий грех. Прощение — чудо. Оно творится Богом из ничего. Прощение нельзя создать. Его получают сверх сметы, сверх меры, сверх ожидаемого. Оно — благодать. Здесь точка нашего личного соприкосновения с Богом. И с Крестом. Ибо где умножился грех, там преизобилует благодать. И эта благодать нас преображает, делает другими. Только получив от этой жизни с избытком, мы можем щедро дать другим. В самом деле, как молиться за убивающих нас, если прощение не исходит от Бога? Это дар Бога, не наше достижение. Потому наше примирение друг с другом утверждается в Таинстве исповеди — Таинстве покаяния, и оно должно быть особенно глубоким Великим постом.

Только даром Божиим, Его благодатью и нашим участием в этом даре — трудом сорокадневного поста — можем мы научиться дару прощения. Нельзя заставить простить, так же как нельзя заставить любить. И Господь нас не заставляет прощать, Он как бы говорит: «Вы можете не прощать, вы можете поступать так, как хотите», — потому что если бы Он заставил нас простить, то такое прощение не было бы нашим. Это было бы Божие прощение, а к нам не имело бы никакого отношения. Подлинную цену имеет только то, что делается свободно и сознательно, когда сам человек понимает, что он должен простить. Господь только предупреждает, что если мы не прощаем, то и Он нас не простит. И если мы молимся в молитве Господней: «и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим», понимая значение этих слов, и одновременно говорим: «Я никогда и ни за что не прощу этого человека», — значит, мы вполне сознательно просим Господа, чтобы Он никогда и ни за что не прощал нас и наши грехи.

На Святой Афонской Горе существует такой обычай: если кто-то из братии находится с кем-нибудь во вражде, он должен убрать из Господней молитвы эти слова. Он не имеет права их произносить, если не хочет, чтобы они были ему в суд и во осуждение. Но как убрать из молитвы Господней хоть одно слово, если эта молитва, как говорят святые отцы, — краткая запись всего Евангелия? И если кто-нибудь вычеркнет хотя бы одно слово из этой Книги жизни, говорит нам Божественное Откровение (Откр. 22, 19), Господь вычеркнет из Книги жизни имя того человека. Тяжесть наших грехов, и крупных, и самых мелких, которые, как горы, накапливаются изо дня в день, будет возрастать, а когда мы перейдем в вечность, будет давить нас вечной безысходностью.

«Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, — говорит Христос, — ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою». Для того чтобы пост был для нас осмысленным, он не должен быть лицемерным. Мы не должны ничего делать напоказ, с тем, чтобы нас увидели другие и похвалили. Как только это происходит, мы теряем свою награду от Господа.

«А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое». Что значит помазать голову елеем? Голова — это ум, говорят святые отцы. Надо позаботиться о том, чтобы мысли наши были чистыми. Но и слова наши не должны быть злыми, скверными и пустыми. О слове, так же, как и о мыслях, в течение всего Поста нам будет напоминать молитва: «Положих, Господи, хранение устом моим и дверь ограждения о устнах моих» — слово Господне, которое обращено к последнему Суду, к самой Пасхе Христовой. «От слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься» (Мф. 12, 37). Не только за слово скверное, гнилое, но и за «всякое слово праздное, какое скажут люди, дадут они ответ в день Суда» (Мф. 12, 36). Праздным словом прежде всего является не просто бессмысленное или лживое, а правдивое и истинное, но которое мы делаем праздным, когда употребляем святые слова всуе, как ничего не значащие.

Мы живем в мире, где самая главная война идет против человека; против единственного словесного существа — человека. Все делается для того, чтобы слова стали бессмысленными. Чтобы не только потопить всех в океане лживых слов, которые ежедневно обрушиваются на нас, но и святые слова смешать со словами лживыми и скверными. И чтобы мы тоже приняли в этом участие. Если мы поддаемся врагу, то горе нам. Для того и предлагается нам пост, чтобы мы помнили, что есть самое главное; чтобы мы помазали главу свою: свой ум, свое слово — елеем смысла, добра, веры, правды и чистоты, и чтобы слово наше стало живым, как и мысли.

Слова Евангелия «помажь главу» относятся, конечно, ко всему внутреннему человеку, к сердцу нашему, — чтобы из сердца не исходила ни зависть, ни ненависть, ни злоба, ни вражда, никакая похоть, ничего грязного. Чтобы внутренний наш человек — душа наша — была помазана благодатью Духа Святаго. Чтобы наша ожесточенная, окаменевшая, мертвая душа за то, что она хранит этот Пост, по дару Христову, по Его благодати, получила благоуханное помазание Духа Святого, когда завершится Великий пост, и мы предстанем перед Христом Распятым и Воскресшим.

А что значит умыть свое лицо водою? Лицо, говорят святые отцы, — это внешний наш человек. Что у нас на лице? — Глаза, чтобы мы обратили внимание на то, куда мы смотрим, где блуждает наш взор среди этого, всеми красками греха переливающегося, изменчивого мира, лежащего во зле и во лжи. Чтобы, само собой, исключались Великим постом, все сомнительные телевизионные программы, и мы не уподоблялись такому человеку, который воздерживается от мяса в течение всего Поста и вместе с тем пожирает своими глазами всякую нечистоту, как тот блудный сын, который сел за один стол с грязными, шумно чавкающими свиньями — за бесовскую трапезу, которую предлагают нам сегодня средства массовой информации. Мы должны быть глухими, как говорит апостол Павел, и слепыми, смотря по обстоятельствам. Все тело наше должно быть не вертепом разбойников, а храмом Божиим.

Господь говорит, чтобы вначале мы помазали голову, а потом уже умыли лицо. Голову помазали, а потом лицо, потому что внутреннее должно идти впереди внешнего. Не то, что Он внешнее считает незначительным. Нет, внешнее очень значительно. Кто не постится во Святую Четыредесятницу без уважительной причины, «да никакоже причастится» — правило святых отцов, которое никто не может отменить, ибо оно дано Духом Святым. Но что главнее — душа или зеркало души?

Самый главный пост — воздержание от себялюбия, от нашего «я». Наш пост должен быть «перед Отцом, Который втайне». Господь говорит, чтобы наш пост был втайне — там, где мы с Отцом Небесным. Мы должны научиться поститься у Бога, ибо пост имеет Божественное измерение. Отец, Сын и Святой Дух живут друг для друга. Никто из Них не живет для Себя. Бог — общение, превосходящее все, что мы можем помыслить. Этим единством общения Пресвятой Троицы должна жить Церковь. В тайне нашего сердца мы призваны молить Бога научить нас этому таинственному посту от нашего «я», чтобы сделаться способными отдавать свою жизнь другим. «Не собирайте себе сокровищ на земле, но собирайте себе сокровища на небе, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше». Господь говорит о небе, о Самом Отце, — как о сокровище, которое находится там, где сердце наше. Мы должны совершать наше очищение, изменять наше отношение ко всему на уровне сердечных глубин. Ибо наше смертное «я», то, что рождает смерть, стремится всегда обладать. Оно влекомо внешним, так что готово даже других людей превратить в объекты нашего обладания. Покаяние сердца, подлинная жизнь с Отцом Небесным заключается в освобождении от этого духа обладания. Если Христос Бог станет сокровищем любви, которое мы ищем, все остальное приложится нам. Все станет благодатью в нашей обновленной жизни, и рай наступит уже здесь и сейчас, Пасха Господня.