Победы ясные черты
Почему отречение от престола императора Николая II и трагическая гибель царской семьи являются залогом сохранения исторической России
Протоиерей Александр Шаргунов, известный проповедник, настоятель одного из московских храмов, слывет «мракобесом» даже среди части православных верующих. Не в последнюю очередь из-за своей приверженности теме падения российской монархии. В 1990-е годы именно он начал кампанию по канонизации Николая II Русской православной церковью, хотя отношение к последнему императору в РПЦ тогда было неоднозначным. Но и после прославления августейших страстотерпцев в 2000 году продолжал писать и проповедовать о них, словно признания их святыми еще недостаточно.
Теперь, по случаю 400-летия дома Романовых, многолетняя подборка этих материалов представлена на суд широкой публики. И публика имеет возможность с текстом в руках убедиться в несправедливости расхожих суждений об авторе, а главное — в актуальности предмета его исследования.
Протоиерей Александр не монархист, как можно было бы предположить. Он не призывает к восстановлению монархии, а напротив, дистанцируется от сторонников подобного сценария как весьма опасного. Монархия — это идеальная форма правления для христианского государства, поясняет он, а современный монархизм, скорее, носит языческий характер: «Люди стали более царелюбивы, чем боголюбивы». При таком балансе сил монархию ждет незавидная участь — служить декорацией «нового мирового порядка» с его глобалистскими и тоталитаристскими замашками в политике с одной стороны и размыванием всех традиционных ценностей — с другой. «Нового мирового порядка», переходящего в царство Антихриста. Которое, как известно, означает конец истории. Миссия христианского государства, по идее, тоже связана с завершением человеческой истории, но не катастрофическим, а победным. Победа в христианском понимании и в доходчивой авторской формулировке — это когда самое существенное из земных деяний людей будет спасено, чтобы войти в Царство Божие. Таким образом, есть цель и есть средство: лелеять надо не монархию (и не какую-либо другую форму правления, хочется добавить от себя), а то, что называется вечными ценностями. И для этого годятся любые внешние условия, поскольку человеческие дела «несут в самих себе ценности, выходящие за пределы времени».
Тем не менее, возвращаясь к падению дома Романовых, автор считает его главным событием XX века, выдвигая парадоксальный тезис, что это было «самое великое поражение и самая великая победа». Понятно, что в данном случае значит поражение. Крах Российской империи послужил спусковым крючком для тяжелых испытаний, выпавших впоследствии на долю ее народов. И расчистил путь мировым апокалиптическим курсам, с которыми мы имеем дело сегодня, фактически к «новому мировому порядку». Во всяком случае, так толкует православная концепция «удерживающего» (христианского монарха, мешающего приходу в мир Антихриста), а вслед за ней — многие политологи и историки.
В вопросе о «великой победе» Николая II трудно опереться не только на гражданскую историю, приписывающую царю преимущественно «слабости» и «ошибки», но и на официальную позицию церкви. Царь с семьей прославлены РПЦ как страстотерпцы, то есть невинно пострадавшие, и это не такая высокая степень славы, как, скажем, мученичество за веру, хотя страстотерпцем был и Иисус Христос. Идея автора как раз состоит в том, чтобы «узнать» в гибели царя черты крестной смерти Христа и заключить: «Духовное значение русской революции для мира — радость пасхальной победы».
Что касается смысла этой радости, малопонятного современным людям, как и того, чем может помочь богословие в объяснении политики… Богословские методы анализа, которым автор прекрасно владеет, позволяют найти ответы на такие вопросы, на которые не находят ответов ученые-гуманитарии, поскольку это за пределами их компетенции. Например, на вопрос о причинах русской революции. В результате исследований, предпринятых в последние годы, многие ученые пришли к выводу, что рационального объяснения той ожесточенности, с которой против царя боролись его политические оппоненты, не существует. Но Шаргунов как богослов это объяснение находит: богоборчество.
Богоборческий курс долго набирал силу. В политике он проявился в отрицании Божественной власти как источника власти земной. В 1917 году «русская аристократия отреклась от царя, ибо прежде он был нужен ей не как помазанник Божий, а как кесарь великой державы», — объясняет автор. Раздражал не монарх, а присутствие Бога: «Им нужно было показать, что вся власть принадлежит им, вне зависимости от какого-то Бога, а благодать и истина помазанника Божия нужны только для украшения того, что им принадлежит». Что хотели, то и получили — плеяду коммунистических кесарей, правда, с иными декорациями. А закончилось это «торжеством земного и почти полным уничтожением земного».
Под уничтожением земного подразумевается уничтожение креста, то есть пересечения двух измерений жизни — «безмерного богатства» (очевидно, присутствия Бога) и «безмерного страдания». В царстве кесаря, где Бог отринут, страдание гипертрофируется и при этом лишается смысла. Автор, кстати, объясняет этим трагизм всей нашей истории: «Постараемся увидеть русскую историю со всеми ее ужасами и падениями как поиск потерянного смысла. Не страдания сами по себе придают смысл жизни, но высшая жизнь, которая придает смысл жизни и, в конце концов, страданиям. Жизнь не имела бы смысла, если бы существовали непреодолимые, как смерть, страдания».
Итак, пасхальная победа Николая II заключалась в утверждении присутствия Бога в жизни. Царь всегда ощущал себя в первую очередь христианином, чем, по мнению автора, объяснялась необыкновенная сила его личности. Сила христианина — в готовности исполнить свой христианский долг, чего бы это ему ни стоило, предоставляя все остальное Промыслу Божию. И поэтому так же, как Иисус в Гефсиманском саду, в кровавом поту от ужаса перед грядущим распятием, отдался на волю Отца Небесного и принес себя в жертву за спасение истории. Николай II, выбирая между властью и Богом, давшим ему эту власть, предпочел Бога.
В связи с этим характерна реакция на события марта 1917 года в России тогдашнего православного мира. В книге приведены слова сербского святителя Николая (Велимировича): «Еще один Лазарь и еще одно Косово!» По преданию, сербскому князю Лазарю перед знаменитой битвой с турками явился ангел и сказал, что он может выбрать земное царство, и оно ему будет дано, но тогда он лишит себя Царства Небесного. Лазарь выбрал Царство Небесное и погиб во время битвы, а турки победили. «Однако эта битва спасла сербский народ от окончательного исчезновения в историческом плане… С тех пор (с 1389 года. — “Эксперт”) этот народ жил идеалами царя Лазаря», — пишет Шаргунов. Поразительно и то, что в русских монастырях старцы и старицы задолго до революции начали почитать и оплакивать Николая II как святого-мученика.
В то же время автор предлагает представить на минуту, что Николай II согласился с требованиями оппозиции, «прилепился к царству эгоистических мотивов и мелочных расчетов», по выражению свт. Николая (Велимировича), и сохранил свою власть и покой в стране. Что бы это была за монархия и что бы это была за Россия? Что-то напоминающее Англию — то самое декоративное царство, где сегодня не только правит беззаконие в христианском смысле, но и становится небезопасным ношение креста, почти как в языческом Древнем Риме? Смысл истории — в глубоком испытании веры, резюмирует он. Ее — как главную ценность — человечество и должно сохранить. Получается, что русский царь выдержал испытание, а русский народ — нет.
И здесь кроется ответ еще на один сакраментальный вопрос: если все случилось по воле Божией, то для чего Бог поставил Николая II перед страшным выбором, повлекшим за собой гибель его семьи, разрушение России, многомиллионные человеческие жертвы, включая свыше миллиона мучеников за веру — больше, чем за всю историю христианства (сбылось предсказание преп. Серафима Саровского, что «ангелы не будут успевать принимать души»)? Это азбука православия и, по выражению автора, тайна, составляющая смысл всех главных событий священной истории. Бог попускает совершиться трагедии для того, чтобы показать людям, что бывает без Него. Наш народ в XX веке сначала равнодушно взирал на бесчинства горстки революционеров, потом на убийство царя — помазанника Божия, а в результате и сам склонился к безверию. «А для чего было египетское рабство и вавилонский плен в богоизбранном народе, если не для того, чтобы все упование его было на единого Бога? Наконец, что означала римская оккупация Израиля во времена земной жизни Спасителя? То же, что и Октябрьская революция с ее искушением земного благополучия без Бога», — напоминает протоиерей Александр.
Нет нужды доказывать, что мода на богоборчество в России, да и в мире за последнее столетие не ослабела, а в XXI веке скорее усилилась. Это значит, что схватка за историю вступила в новую фазу. Однако пафос книги нацелен не на запугивание читателя, а наоборот, на убеждение его в реальности победы. С этой же целью ее автор разъясняет, в чем опасность подмены религии идеологией. «По существу, идеология начинается с отрицания первой страницы книги Бытия — с отказа от творения как условия своего собственного существования», — пишет он. Отрицание творения как доброй реальности ведет к поиску сверхреальности, которая лучше реального мира и оправдывает его разрушение. Но главный искус идеологии в том, что она, отвергая вместе с этим миром религиозные ценности, придает религиозную ценность сконструированному антимиру. И возникает ощущение некоего абсолютного измерения, к которому всегда стремится человеческая душа.
На этом был основан, по его мнению, неслыханный успех марксизма: «Марксизм обвиняют в забвении вертикального измерения человека устремленности к Богу… Это тысячу раз верно. Но было бы ошибкой думать, что вследствие этого марксизм вытесняет абсолютное. Он только меняет направление. Он пользуется абсолютным, эксплуатируя его силу». Отсюда вытекает и тотальный характер этой идеологии: «Тоталитарное государство не есть государство без религии, это религия государства. Так политика становится религией, возвышаясь до мистики, а религия — политикой. То, что раскроется в полноте с пришествием Антихриста». В наши дни мир испытывает тотальное давление со стороны идеологии либерализма с его «религией» свободы человека. И если марксизм стремился растворить личность в безличном коллективизме, то либерализм хочет уничтожить ее в атмосфере вседозволенности, равенства добра и зла, греха как нормы.
Идеологизированное, либеральное сознание завелось даже внутри церкви. В связи с кощунственными действиями, совершаемыми в последнее время в отношении христианских святынь, автор подмечает такое явление: христиане боятся иметь врагов, оправдывая это «любовью к врагам». Однако известная евангельская заповедь, напоминает он, предполагает прежде всего различие между друзьями и врагами. Всеобъемлющий же пацифизм, по его мнению, есть трусость: «Идеологизированный христианин готов сегодня все извинить всем врагам. Только по отношению к своей православной вере, к своей Церкви, к святым отцам, для которых абсолютно немыслим подобный либерализм, он объективно остается всегда критически настроен».
Все это он называет «крестовым походом» абсолютного против человека и мира. В то время как задачей человека в христианской трактовке является «не переустройство мира, который вышел из рук Божиих и потому в основе своей “хорош весьма” (Быт. 1, 31), а участие в Христовой победе».
Казалось бы, умывшаяся кровью Россия в XX веке уже заплатила высокую цену не только за свое место в истории, но и за спасение истории как таковой. Но это еще не победа. Важным шагом к ней, по мысли протоиерея Александра, была канонизация царя-мученика. Он цитирует молодых участников крестного хода в 2000 году по случаю прославления Николая II: «Я этим утвержусь в том, что я живу в России, а не где-то, не в колонии», «Самое главное — здесь раскрывается, что это наш царь. В этом одновременно и покаяние, и все вместе». Началось осознание связи между принесенной жертвой и будущим нации и, таким образом, остановился процесс ее гибели. «Человек на земле — не только для того, чтобы созидать империи, даже православные, имеющие самую высокую культуру. Но для того, чтобы осознать, для чего он поставлен здесь созидать их», — поясняет автор.
Победа же наступит тогда, по его словам, когда нация полностью доверится своему царю. Конечно, здесь речь ни в коем случае не идет о политике. И не о покаянии всех нас в цареубийстве, вернее, не только об этом. Речь идет о раскаянии в предательстве веры. И о готовности каждого принести собственную жертву на алтарь спасения истории. «Все мы призваны быть царями — теми, кому принадлежит Царство Божие», — ободряет нас автор.
Прот. Александр Шаргунов. Царь. — М.: Златоуст, 2013. — 448 с. Тираж 7000 экз
Вера Краснова
Добавить комментарий