О расслабленном

Христос воскресе!

Сегодня мы слышали Евангелие, читаемое обычно на водосвятном молебне в знак того, что каждый день Господь может совершать древнее чудо.

В Иерусалимском храме на Овчей купели был притвор, где лежало множество болящих — слепых, хромых, иссохших, чающих движения воды, «ибо Ангел Господень по временам сходил в купальню и возмущал воду, и кто первый входил в нее по возмущении воды, тот выздоравливал, какою бы ни был одержим болезнью». Далее мы слышим причину, почему человек, в течение тридцати восьми лет находящийся в тяжелой болезни, не мог получить исцеления. «Не имею человека, — говорит он Христу, — который опустил бы меня в купальню, когда возмутится вода; когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня». Но Господь говорит ему: «Встань, возьми постель твою и ходи», — и больной тотчас выздоровел. Он встал, взял свою постель и пошел.

И еще одна замечательная подробность, которой заканчивается Евангелие о расслабленном. Иисус, встретив этого человека в храме, сказал ему: «Ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже». В этих словах Христа — ответ на то, что происходит с родом человеческим, со всеми нами, с нашей Россией. Сколько мы согрешаем, и сколько милости являет Господь после наших грехов! Всякий раз, исцеляя нас, Он говорит: «Да не будет тебе что хуже». Но мы видим, что делается все хуже и хуже. Какого бы так называемого прогресса ни было у человечества — человеку становится все хуже и хуже. Все горше болезни, все страшнее бедствия… И это еще не главное. Худшее — то, что происходит внутри человека. И самое худшее — то, что никогда, даже в самые тяжелые времена, не было еще такого общего бессердечия, какое мы можем наблюдать сегодня.

Недавно одна прихожанка рассказывала о молодом человеке, который упал на вокзале, — у него случилось прободение язвы. Он лежал в течение долгого времени, но никто не хотел вызвать «Скорую помощь». Он просил. Но никто не хотел этого сделать. Ярославский вокзал — тысячи людей проходят мимо, но не нашлось ни одного человека, который бы помог этому «расслабленному»!

Или рассказ одной женщины о том, как в подъезде ее дома в течение нескольких дней лежал труп. День за днем люди проходили, и никто не хотел позаботиться об отправке его в морг. Как это страшно, когда людей много, но «не имею человека», как это было с евангельским расслабленным — только ныне мы видим уже совершенно другие картины. И это настолько страшно, что внутреннее состояние человека может приближаться к тому состоянию, какое бывает у преступников.

На Нюрнбергском процессе одного из нацистов спросили: «Как же вы могли сжигать в газовых камерах таких же, как вы, людей?» Он ответил: «А я не думал, что это были люди». Неужели диавол хочет именно этого: чтобы мы уже не воспринимали друг друга, как людей? Неужели для того грех насаждается как норма, чтобы человек потерял вид человека, и люди уже не могли узнавать друг друга, как они должны узнавать?

Вспоминается типичное сообщение из радионовостей: «Нынешней зимой в сильные морозы в Москве в течение нескольких дней замерзли четыреста человек, в основном бомжи». И слово «бомж» звучало так, как будто это не человек, а всего лишь какая-то особь, то есть представитель животного мира. Я вспомнил об этом потому, что эти люди — «бомжи» — все время напоминают о своем существовании. Они стоят рядом у ворот нашего храма, рядом с мозаичной иконой святителя Николая. Они стоят и просят милостыню. Такие грязные люди, всегда с кровоподтеками, как будто их где-то непрестанно бьют, всегда с запахом водки, с матом, готовым сорваться с языка, если что-нибудь не по ним.

Что нам делать с этими людьми? Иногда кажется, что впору вызвать милицию, потому что они так себя ведут. Или, по крайней мере, попросить, чтобы они отошли от иконы хотя бы метров на двадцать. Все-таки, это место молитвы, и здесь проходят дети. Таких нищих раньше не было, мы видим, что в них во всех — такая обреченность, как будто бы им все равно: жизнь или смерть. Поел, выпил, заснул — и все. И видно, что они все понимают и знают, что им уже не подняться.

Что нам делать? Люди проходят, дают немного денег, как бы стараясь не думать о том, что будет дальше. А дальше они, конечно, напьются на эти деньги до беспамятства и умрут в какой-нибудь морозный рождественский или теплый пасхальный день рядом с храмом — рядом с источником жизни, о котором возвещает нам сегодня Господь.

Действительно, что нам делать? Что делать нашему обществу, нашему государству, нашему народу? Какой должна стать наша Церковь перед лицом того зла, которое окружает нас на каждом шагу? Не то чтобы мы совсем не принимали никакого участия в этих людях, но существует такое понятие — «санитарный кордон». Раньше, когда где-нибудь свирепствовала холера, чтобы поставить заграждение распространению этой заразы, между областями ставили санитарный кордон.

Две опасности сегодня у Церкви. Первая опасность заключается в том, что некоторые под видом любви хотят ужесточить «санитарные кордоны». Но если говорить в духовном и нравственном плане, речь идет о субботе — той субботе, в нарушении которой обвинили сегодня Господа. Другая опасность заключается в том, что люди хотят снять всякие границы, чтобы греховная зараза уже не имела никаких преград. И все это делается под лицемерным предлогом любви.

Соблюдение субботы, закона — необходимо. Необходимы границы между добром и злом, хотя бы на уровне обычного человеческого восприятия, которые различает еще каждый. Но как этого недостаточно, потому что «санитарный кордон» присутствует в наших отношениях с другими людьми, которым мы хотим оказать помощь: «Этот человек… Я вижу, какой он: он — виноватый, он — нищий, он — больной. А я — это совсем другое дело. Я — богатый, здоровый, правый во всем». Ну не совсем все так, но очень близко к этому. Жизнь с «бомжами», этими яркими проявлениями зла, которые нас окружают, все беспощаднее говорит о том, что нам никуда не деться от евангельской правды. Нам никуда не уйти от Страшного Суда, никакой философией «малых добрых дел». Не отгородиться никаким законом: ни постом, ни богослужением, никакой субботой. «Если праведность ваша, — говорит Христос, — не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф. 5, 20).

Оттого, может быть, что близко Второе Пришествие Христово, Господь отметает сегодня с такой, как никогда, ясностью и определенностью, всякую видимость христианства и хочет, чтобы каждый из нас был поставлен перед страшным выбором: быть до конца без Христа, или быть до конца со Христом.

Это стоит, конечно, очень дорого. Это стоит того, что было заплачено преподобномученицей великой княгиней Елисаветой, которая имела дар входить в самую гущу зла и распада — на Хитров рынок — и имела дар от Господа и силу не просто оказывать какие-то дела милосердия, а открывать другим людям Христа.

Это стоит и того, что заплатили апостолы, которые напоминают сегодня всем нам, что мы живем именно в Апостольской Церкви. Всегда. В сегодняшнем мире, где все более отвергается власть Божия и все более утверждается власть маммоны — так что ценность человека определяется только тем, сколько он имеет материального богатства, — Господь и нас тоже хочет послать в мир, чтобы мы, подобно апостолам, не имели с собою ни меди, ни кошелька в своих поясах, а только Крест и Евангелие. Только Крест в одной руке, Евангелие в другой и огонь пасхальной любви в своем сердце. И чтобы каждый из нас стал евангельским человеком, о котором говорит исцеленный Господом расслабленный: «Не имею человека».

У него не было человека, и Тот, Кто сотворил небо и землю, пришел к нему и стал человеком, чтобы помочь ему. Он сподобил и нас войти в купель крещения, для того чтобы каждый из нас стал, по образу Его, живым человеком. Как в апостольских Деяниях, когда мы слышим, что руками апостолов совершались многие чудеса. Как апостол Петр, который сказал хромому от чрева матери человеку, собирающему у ворот храма милостыню: «Серебра и золота нет у меня», — но, вглядевшись в душу его, со властью Самого Христа произнес: «Встань и ходи» (Деян. 3, 6).

Тот, кто может дать золото или серебро, еще не может сказать: «Встань и ходи». Самая страшная расслабленность заключается в том, что люди привыкают к поражению, к смерти, в то время как в мире действует Воскресение. Бог против смерти. Бог победил смерть, и Его победа присутствует в мире. Она должна присутствовать через нас.

Разве в этом расслабленном мире, опьяненном пустотами, где все слова уже обесценены, будет услышано Евангелие, если мы не явим силу его? И разве в этом мире, где лжепророки уже обретают такую власть, что, кажется, готовы соблазнить и праведников, не нуждаемся мы в том, чтобы Церковь явила множество знамений и чудес, как это было в первые времена христианства? Разве меньше, чем тогда, нуждается в этом сегодняшний мир?

Протоиерей Александр Шаргунов

11 мая 2014 года