Ответы на вопросы читателей журнала «Русский Дом» — январь 2010 г.
Общепринятое мнение, даже среди неверующих, что Библия, особенно Евангелие — очень полезные книги, потому что содержат в себе много не только философской, но и практической мудрости. Однако есть в них много непонятного, такого, с чем никак не может согласиться любой мыслящий человек. Возьмите, например, те же заповеди блаженства. Это заповеди, то есть условия, которые определяют, как достигнуть счастья. Получается, что счастье заключается в несчастье. Потому что как иначе можно понять слова: «Блаженны нищие, блаженны плачущие, блаженны гонимые». Невозможно не споткнуться и о заповедь, призывающую к кротости. Кому неясно, что мире, где все больше побеждает зло, насилие можно остановить только адекватными действиями. А непротивление ему естественно приводит к самым ужасным поражениям, к сдаче всех позиций. Тем не менее, для тех, кто признает в целом мудрость Евангелия, ясно, что здесь все не так просто. При всей алогичности наверняка в этих словах скрыта своя логика. Я спрашивала знакомую верующую, и она мне только ответила: «Раз написано так, значит так оно и есть». Не могли бы Вы объяснить мне, пытающейся дойти до всего умом, то, что многие верующие, не задумываясь, воспринимают как само собой разумеющееся.
А. Караулова, г. Ярославль
Заповеди блаженства уже не удивляют нас, потому что мы их слишком хорошо знаем. Кто регулярно ходит в храм, тот может слышать их каждый день на малом входе Божественной литургии. Но человека, впервые услышавшего эти заповеди, их парадоксальный смысл не может не сбивать с толку.
«Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю». Из всей истории человечества мы знаем противоположное. У кого сила, кто употребляет ее с целью расширения своей территории, тот и достигает цели. Но наше слово сейчас даже не об этом. Обещание, которое дается кротким, само по себе неожиданно.
Прежде всего мы не должны смешивать естественный дар кротости с евангельской добродетелью кротости. Мягкий от природы характер — не кротость. Также как неведение — не невинность, и робость — не смирение. Вот почему критика, с которой известные антихристиане нападают на христианские добродетели, всегда только карикатура.
Добродетель кротости есть отражение дара силы. Это непротивление мучеников, противостоящих могуществу тиранов. Но надо иметь много силы, надо употребить огромное усилие, чтобы достигнуть подлинной кротости, той, которой обещана Господом земля. Новое небо и новая земля. Разве Христос не принес на землю «огонь и меч»? «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю, — говорит Он, — не мир пришел Я принести, но меч» (Мф. 10, 34). «Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» (Лк. 12, 49). «Ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откр. 3, 15-16). «Закон и пророки до Иоанна; с сего времени Царствие Божие благовествуется, и всякий усилием входит в него» (Лк. 16, 16).
Мы должны приобщиться кротости Божией, которая одновременно есть явление Его силы и любви. Святому пророку Илии Бог не открывается ни в бури, ни в землетрясении, но в «гласе хлада тонка» — в веянии тихого ветра. Горящему грозной ревностью апостолу Иоанну Богослову Господь говорит с упреком, утишая его юношеский пыл: «Не знаете, какого вы духа». Поистине, подлинная кротость христианина — приобщение кротости Божией. Она есть дар мудрости, говорит апостол Иаков, и плод Духа Святого, говорит апостол Павел. Мы не можем подражать кротости Христовой как внешнему для нас идеалу, но мы должны учиться быть послушными Духу Святому, Которым мы запечатлены в таинстве крещения. Дух Святой явился в виде голубя и в виде огня, чтобы мы знали о двойном Его действии — в кротости и в силе. Видение святых пред Престолом Агнца в Откровении — раскрытие в истории человечества дара Пятидесятницы. Тот же самый Дух дал апостолом, вышедшим из Сионской горницы, силу говорить, а толпам, собравшимся в Иерусалиме — благодать понимать. Тот же Самый Дух освящает нас, соделывает нас святыми, если мы приходим с нелицемерным покаянием к Богу. В мире, лежащем во зле, ничего подлинно великого не бывает без великого труда и скорби. Но надо, чтобы этот труд и скорбь были соединены в вере с Крестной скорбью Христовой. Вот почему блаженны нищие, плачущие, гонимые — ради Господа. «Только бы не пострадал кто из вас, как убийца, или вор, или злодей, или как посягающий на чужое, — говорит апостол Петр, — а если как христианин, то не стыдись, но прославляй Бога за такую участь» (1 Пет. 4, 15).
Вот почему святые мученики и все святые — те, которые пришли от великой скорби и омыли одежды свои, и убелили их Кровию Агнца, то есть научившиеся кротости от Христа, обрели способность восклицать: «Аминь! Благословение и слава и премудрость и благодарение, и честь и сила и крепость Богу нашему во веки веков!» (Откр. 7, 12, 14).
В последнее время в церковной печати много говорят о необходимости миссионерства. Ясно, что без него нет будущего для Церкви. Но вопрос только в том, как проповедь слова Божия осуществлять. Всеми возможными способами — вплоть до участия священнослужителей в рок-концертах, как это приходится теперь наблюдать? Но ведь Вы сами писали в одной из своих статей: «Призыв распахнуть все окна, открываясь миру, в то время как воздух мира отравлен, не может быть всегда уместным. Иначе не Церковь войдет в мир, а мир со всем, что в нем есть, — в Церковь. Не будет ли это напрасным сеянием при дороге»?
А. Миненкова, г. Тула
Вы помните Евангелие в Неделю всех русских святых, как Господь призывает Своих первых учеников, во время рыбной ловли, следовать за Ним. И они оставляют свои сети и лодки. Это событие — в основании Церкви и всегда имеет непосредственное отношение к нам. Мы должны ответить на тот же зов Христов, с которым Он сегодня обращается к нам в Своей Церкви.
Какими бы ни были наши сети и какими бы ни были наши лодки, Господь говорит с нами. Его слово всегда присутствует в нашей жизни. Когда Христос говорит с нами, Он не начинает с учения о том, Кто Он и что мы собой представляем, но во всей истории верующих от Авраама слово Божие — прежде всего призвание, зов. Господь зовет нас, чтобы разбудить нас. Потому что мы находимся в сонном состоянии по отношению к Богу. Он не учит безлично всех, но обращается лично к каждому из нас. Оттого что Он предлагает нам Свою жизнь, Он зовет нас выйти из нашего смертного «я», оставить все, что удаляет нас от Него, встать и идти за Ним. Его Слово обращено к нашему разуму, да, но прежде всего к нашему глубокому сердцу, к дару нашей свободы, чтобы мы могли предпочесть Христа всему.
Этот зов Христов звучит чаще, чем мы думаем. Он не ограничивается моментами, когда мы слушаем его в храме во время молитвы и слова Божия или читаем дома Писание. Среди обычных наших занятий, наших забот и бед, и наших радостей, Господь неотступно следует с нами, и ненавязчиво, кротко стучит в дверь нашего сердца. Если случится, что мы вдруг обратим на это внимание, каким будет наш ответ? Понимаем ли мы со всеми нашими увертками и нашей ленью, что единственным истинным ответом должен быть ответ первых Его учеников: «тотчас же». Как прекрасен этот немедленный ответ веры!
Постараемся понять, что это молчаливое «да» не прерывает нашей работы или наших отношений с другими, но мы просто оставляем наше «я» и устремляемся ко Господу, что бы следовать за Ним и никогда больше не покидать Его. Этот порыв — первый ответ на зов Христов. Простая сердечная молитва — не есть какое-то наше дело рядом с другим делом, но движение веры и любви, изнутри оживотворяющее все, чем мы живем.
Христос зовет нас, чтобы послать нас к другим. Всякий раз, когда мы отвечаем Ему в правдивости нашего сердца, Он соединяет нас более сокровенным образом с Собой, и мы становимся живыми членами Его Тела, Которое есть Церковь. Тогда мы действительно принадлежим Его апостольской Церкви. Оставить себя, чтобы следовать за Господом и идти с Ним к другим, — это и есть таинственное служение Церкви миру, наше миссионерство, о котором столько сегодня все говорят.
В самом деле, Церковь, которую мы составляем, не существует сама для себя. Она послана всем людям, чтобы они познали любовь Христову и жили ею. Мы — Церковь, призванная Богом, чтобы быть посланной миру. Это начнут понимать первые ученики, когда воскресший Христос откроет им: «Как послал Меня Отец, так Я посылаю вас» (Ин. 20, 21). Это служение Церкви, это наше миссионерство исходит от Бога. Надо чтобы зов Христов, обращенный к нам, был глубоко нами осознан: это Бог посылает нас в мир. Это осознание поможет нам «тотчас же» осуществить на деле слово, в котором мы выражаем Его желание, чтобы оно стало нашим: «Да приидет Царствие Твое!»
В первом событии Церкви, как и во многих других, Господь сопровождает Свой зов обещанием: «Я сделаю вас ловцами человеков». Это обещание — больше чем слово, это дар Духа Святого, пребывающего с нами. Только Он в сокровенности человеческого сознания зовет всех ко Христу, даже за видимыми пределами Церкви, потому что здесь невидимое сердце Церкви — любовь, источник всех даров. К этому источнику зовет нас Христос. И ради распространения его посылает Он нас — в чудесной верности нам Духа Святого, Который, несмотря на все наши немощи и недостатки, делает Церковь апостольской, миссионерской.
У Александра Блока есть такие стихи: «Сотри случайные черты, и ты увидишь — мир прекрасен». Замечательно, но весь вопрос в одном: как их стереть? Дело в том, что они нестираемы. И в этом — весь, ничем не одолимый, ужас жизни. Потому, наверное, другой наш великий поэт написал: «Дар напрасный, дар случайный, жизнь, зачем ты мне дана?» Как Вы думаете, что такое это «случайное»? Кругом мерзость и тлен, и мир прекрасен? Или, как сказал Достоевский: «Красота спасет мир»?
Александр Биглов, г. Тюмень
Да, случайное — это грех, это зло. Потому мир, можно сказать, лежит в случайном. Но он не случаен, он — Божий. И, что бы ни происходило, мы должны видеть главную глубину. Именно в этом смысле, невольно перекликаясь с поэтами, святитель Феофан Затворник сказал: «С годами я все больше начинаю понимать, что все люди хорошие, а плохое в них как бы случайно».
Подлинному видению жизни может научить только Христос, Церковь. Только Крест Христов — красота Церкви, и Его Воскресение. Но и мы сами должны учиться изо дня в день через все, что дается нам, через самое простое, как тот же Блок, которого трудно назвать христианским поэтом.
Может быть, мы никогда не бываем так подлинно самими собой, как в изумлении, в хвале, в благодарной признательности. Здесь обнаруживается лучшее, что есть в нас, то, что поет, открывается, идет навстречу Тому, Кого невозможно еще, может быть, назвать по имени. Очистить жизнь от векового пыльного слоя утилитарного расчета, чтобы созерцать то, что внезапно встает прекрасным для потухших, ко всему уже привыкших глаз. Принять как чудо лицо очень знакомое, такое близкое, что его больше не видно, или незнакомое, встреченное на улице, искаженное пустыми желаниями и страхом, но все-таки таящее в себе подлинную жизнь — даже не зная ее.
Если бы все люди пришли в храм, прежде чем проповедовать Евангелие, я сказал бы им с амвона: «Братья и сестры, люди, живущие с нами. Оторвитесь от себя, освободитесь от своих заблуждений, от сплошных поражений, откройте глаза, восстаньте, чтобы довериться красоте, которая спасает и ведет нас к Тому, Кто есть Бог благости, красоты и любви, — наша надежда».
Добавить комментарий