Ответы на вопросы читателей журнала «Русский Дом» — апрель 2017 г.

Как уразуметь тайну святого причастия? Почему даже лучшие из христиан — я не говорю о большинстве и тем более о тех, кто явно причащается в суд и во осуждение, «не рассуждая о Теле и Крови Господних», — соединившись в искренней вере с Самим Богом, снова спотыкаются, нередко повторяют грехи, в которых они перед причастием каялись?

В.И. Аристархова, г. Калуга

В течение Великого поста мы причащаемся чаще, чем обычно. И всякий раз, будь то воскресная литургия святого Василия Великого или литургия Преждеосвященных Даров в среду и в пятницу, — мы должны молитвенно восходить к истоку, к первой Литургии, совершенной Самим Господом на земле, — к Тайной Вечери.

Тайная Вечеря — одно из самых таинственных событий истории. Евангелия от Матфея, от Марка и от Луки дополняет Евангелие от Иоанна. Все самые малые, но значительные подробности должны быть соединены вместе. Атмосфера радости, печали, изумления переполняют Сионскую горницу. Нас не могут не поражать глубины ужаса учеников при возвещении о предстоящем предательстве их любимого Учителя. Священный трепет, когда Христос переворачивает значение Пасхи и возвещает Новый Завет. Страшное переживание невообразимого Причастия, которое, может быть, самое сокровенное общение с Богом в их жизни.

Ради будущих поколений они должны описать последнюю сокровенную встречу с Ним — новыми нетленными словами. Через несколько часов память об этом событии будет запятнана оставлением Его, их обещания верности до смерти станут ложью во мраке Гефсимании. Эта страшная правда должна быть услышана нами среди Божественного сияния Тайной Вечери, страшная боль среди радости праздника.

Каждый из нас может узнать себя в Петре и в его отречении в какое-то время своей жизни. В моменты духовного утешения мы даем обещание Богу с мужеством, которое рождается нашей всецелой устремленностью к Богу. Ослепленные верой в свои силы, мы не видим Христа, скорбно взирающего на нас. Никто из нас не может предсказать, как он будет вести себя в час, когда его поставят к стенке.

Если мы не понимаем себя, нашей ограниченности, самонадеянности, как можем мы понимать пути Божии? Всю жизнь Господь был окружен непониманием, и мы можем быть свободны от него только потому, что живем после Пятидесятницы. Дух дышит, где хочет, и не всегда этот ветер направлен туда, где мы. Как можем мы разуметь смысл Тайной Вечери — превосходящий всякое разумение? Христос не говорит нам, чтобы мы проникали всегда, сразу же и благодатно в тайну, являемую Богочеловеком, но принятием Его приглашения входили в Сионскую горницу неделю за неделей и участвовали в Его Трапезе.

То, что я знаю о причастии, — дается не через разумение, а через само Причастие. Не отвлеченная идея, не богословский аргумент, но реальность, которую я знаю, потому что приобщился ей. Я узнал эту близость, эту боль, эту радость, эту тайну — по моим чрезвычайно ограниченным способностям. Я могу читать это Евангелие, приходить на литургию и участвовать во внутренних глубинах, которые невыразимы словами.

Это то, что Господь предлагает каждому из нас. Он каждого из нас лично приглашает на брачный Пир Царства, Он стоит в дверях Сионской горницы и зовет нас войти. Он есть Дверь, Он — Слуга, омывающий нам ноги в уготовлении к причастию, Он — Совершитель Пасхальной Жертвы. И Он — Агнец, закланный за нас, Жертва Живая, Жизнь с избытком. От причастия к причастию, восходя от силы в силу все более глубоким покаянием, мы призваны приобщаться этой тайне.

Почему пророка Исаию называют ветхозаветным евангелистом? Почему 52—53 главы его книги можно назвать, как сказал один мой знакомый, тринадцатым Страстным Евангелием? Как мог человек, живший за 700 лет до Рождества Христова, видеть и точно описать Страдания Христовы?

А. Ласкутин, г. Москва

Точно так же, как Авраам, говорит Христос в Евангелии, «рад был увидеть день Мой; и увидел и возрадовался». А для обступавших Господа иудеев это было соблазном: «Тебе нет еще пятидесяти лет, — и Ты видел Авраама?» Для Господа тысяча лет — как день вчерашний. И Он, кому хочет, открывает и будущее, и настоящее. Не забудем, что в центре Великого поста — Крестопоклонная Неделя, освящающая все его дни. А завершается Великий пост Страстной седмицей.

Вместе со всеми святыми, со всей Церковью, земной и небесной, мы вновь сподобляемся предстоять перед тайной нашего спасения, перед Тем, Кто «возвысится и вознесется, и возвеличится», как говорит пророк Исаия (Ис. 52, 13). Невозможно ничего добавить к словам Евангелия и к молитвам богослужения Великой Пятницы. Может быть, только присоединить к двенадцати Крестным Евангелиям еще одно Евангелие — пророчество Исаии, этого ветхозаветного евангелиста, в Духе Святом предстоящего у Креста Христова.

«Нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему», — из глубины веков говорит о Господе пророк. Христос страдает от тяжести греха, которую составляет наше сопротивление любви Отчей. Последуем и далее с пророком Исаией за страшным откровением этой любви.

«Как многие изумлялись, смотря на Тебя, — столько был обезображен паче всякого человека лик Его, и вид Его — паче сынов человеческих!» — восклицает пророк. Поистине, грех искажает наши черты, а мы были созданы, чтобы быть непорочными в любви Господней.

«Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его». Предстоя перед Крестом Христовым, мы размышляем о всех тех, кто удалился от Бога, отказавшись ответить на Его призыв к святости. Но мы должны подумать также и о нас самих, своими грехами нередко презирающими любовь Божию и ни во что ставящими ее.

«Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни». Крест Христов соединяет в один бесконечно скорбный Лик лица всех людей, исполненных страдания.

«Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились». Каждый из нас имеет свою часть ответственности за Его Крест. И теперь мы должны одновременно увидеть наш грех и величие Его прощения.

«Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу: и Господь возложил на Него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих». Крест являет нам истинного Пастыря, Который ведет заблудившихся овец, и Агнца, Которого ведут на заклание. Он одновременно Священник, приносящий жертву, и приносимая Жертва. И на лице Его открывается пока незримый для всех свет Преображения.

«Когда же душа Его принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное, и воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою Его». Исполняя волю Отца, Он становится единым Спасителем всех. Предав Отцу Свой дух, Христос показывает нам, что Крест — не поражение, а победа, надежда для всего мира, которая не постыжает.

И мы слышим обращение к Церкви всех времен и народов, к душе каждого из нас: «Возвеселись, неплодная, нерождающая; воскликни и возгласи, немучившаяся родами; потому что у оставленной гораздо более детей, нежели у имеющей мужа». Во святую и Великую Пятницу можем ли мы представить Господу кресты, которые мы несем, чтобы они стали с Ним несравненно более легкими? Ибо они стали для нас путем всецелого предания себя Богу, доверия воле Того, Кто не может никогда нас оставить и Кто ответит на наше послушание веры нашим собственным воскресением в славе Его.

«О, Пасха, избавление скорби!» — воспевает ликующе Церковь. Но скорби-то, как мы видим, только все больше прибавляются. И еще. Христос говорит Своим ученикам: «Как Отец послал Меня, так Я посылаю вас». Неужели такое возможно?

Татьяна Зверева, г. Брянск

Пасха — праздник сорокадневный, вечный, не имеющий конца. И особенно драгоценны для нас дни Светлой седмицы. Столь же драгоценны, как дни Страстной седмицы. И еще более драгоценны, потому что то, что было тогда, раскрывается в полноте сейчас. Поистине не символически открыты Царские врата — небо раскрывшееся, с завесой, разодранной от верхнего края до нижнего при распятии Христовом, благодать, даруемая роду человеческому в Его победе над смертью, предлагается нам за всеми этими богослужениями.

Мы помним слова апостола Павла, что христиане должны уметь не только плакать с плачущими, но и радоваться с радующимися. Страстная — это то, что относится к первой части слов апостола Павла, а Светлая — это радость о Господе нашем. Радость со всей Церковью, небесной и земной. Эта радость велика, она безмерна, она бесконечна, она ни с чем не сравнима. Это не та естественная радость, которую может знать человек, оттого что у него все идет хорошо, что он брызжет молодостью и здоровьем, что у него успех во всем, что у него самые прекрасные отношения в семье и с другими людьми. Все может быть отнято у человека, а радость, которую дает Христос, будет расти. В этом — чудо победы Божией. Он приобщает нас этой радости.

В Пасху мы приносим особую хвалу и благодарение Божией Матери: «Радуйся!» «Ангел вопияше Благодатней: радуйся, и паки реку: радуйся, Твой Сын воскресе тридневен от гроба». Та, Которая имела самые великие скорби, приняла самую величайшую радость. И это закон христианской жизни. Когда мы воспеваем: «О, Пасха! Избавление скорби», — мы имеем в виду не то, что у нас больше не будет скорбей и испытаний. Нет, «многими скорбями надлежит нам войти в Царство Божие». И смерть — самое великое испытание. Но чем больше испытаний, чем больше скорбей, тем большая из них рождается радость, если мы вместе со Христом. И Божия Матерь в эти дни сугубо молится о нас, чтобы путь нашей жизни был пасхальным. Чтобы мы знали, что радость, которую предлагает Господь, подлинная, ничем не устранимая радость приходит после скорбей, после самых страшных поражений, если мы со Христом. Это радость, которая «прииде Крестом всему миру». И Господь по Воскресении Своем, даруя радость, дарует нам мир. В первый вечер Пасхи, явившись Своим ученикам, Он говорит эти слова: «Мир вам». То, что мы слышим за каждым богослужением. Христос устами священника преподает нам этот мир, всякий ум превосходящий. Не так, как мир дает, а так как Христос дает. «Мир» на языке Священного Писания — это полнота жизни, полнота даров Божиих, это истинные отношения с Богом и с другими людьми. Этот мир, целование пасхальное, мы приносим друг другу приветствием: «Христос воскресе! Воистину воскресе!»

Да будет дано нам узнать этот мир, глубокий и неотъемлемый мир, который среди самых страшных потрясений, среди самых великих бурь может быть дарован человеку. И Господь посылает нас, принявших Его мир и радость, в этот мир страшными непостижимыми словами благословения Своего: «Как Отец послал Меня, так Я посылаю вас». Это непостижимое доверие, которым Господь облекает Свою Церковь, всех нас. Господь дарует каждому из нас свое служение. Это значит, что каждый из нас должен быть Христом, Его присутствием в мире. Как Христос являет присутствие Отца Небесного в Духе Святом. И даже до Крестной смерти и Воскресения Своего. Чтобы во всех наших встречах с другими людьми мы действовали как те, кто послан Христом в этот мир. «То, что я говорю тебе, это то, что Христос хочет тебе сказать» — чтобы мы имели право и внутреннюю власть так говорить и так мыслить. Как апостол Павел, принявший этот дар от Господа, говорит: «Уже не я живу, но живет во мне Христос». Чтобы мы были устами Христовыми, Его ногами, Его руками, исполняющими Его дела, идущие Его путями, дарующими людям другим Его мир, Его радость, Его новую жизнь, Его пасхальную благодать.

Протоиерей Александр Шаргунов