Слово на второй Пассии. Евангелие от Марка

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Прежде Страстной седмицы мы слышим слова о страданиях Христовых и говорим, что весь наш Пост — крестный. Смысл всего нашего Поста (а не только Крестопоклонной недели) заключается в том, чтобы мы увидели Крест Христов и сумели ему поклониться. Это может быть дано нам только по милости Божией.

Все слова, которые мы слышим в Евангелии, бесконечно таинственны, глубоки, благодатны и спасительны для нас. Мы можем размышлять над каждою строкой Евангелия, и нам не хватит для этого жизни. И всему человечеству не хватит для этого никаких жизней, даже если оно все свое время посвятит только тому, чтобы размышлять над самым главным, над единственным, от чего всегда и во веки веков будет зависеть вся человеческая жизнь.

В Евангелии от Марка мы снова видим картины, когда приходит толпа для того, чтобы взять Христа. Та толпа, тот самый народ, который стал толпою. Он был народом, когда приветствовал Христа, грядущего во Иерусалим, и кричал: «Осанна Сыну Давидову!», и стал толпою, как становится толпою народ, когда среди него нет Бога. Толпа, кипящая страхом и волнением, которая позже будет кричать: «Распни Его!», сейчас является, вооружив себя дрекольями, чтобы взять Того, Кто Сама Кротость, Кто «льна курящегося не угасит»; и именно сам народ, сама толпа создает себе такое состояние. Народ, ставший толпой и потерявший Бога, может выбрать вместо Христа только Варавву-убийцу большинством голосов, и, как всегда, вполне демократически. Вот то, что, по словам святых отцов, будет в последние времена, когда избрание будет не то чтобы просто навязанное… — навязанное, да, но совершенное самими людьми. Те, кто отвергают Христа и готовы Его предать, в конечном итоге всегда готовы принять антихриста.

Мы видим с вами Петра — первоверховного ученика Христова. В Евангелии от Марка мы должны уделить ему особое внимание, потому что Марк был учеником апостола Петра. Собственно, это Евангелие — запись тех проповедей, которые говорил апостол Петр, возвещая о Спасителе. Именно Петр на Тайной Вечери сказал, что если и все предадут Христа, если все разбегутся и отрекутся от Него, то он не отречется. Он как бы не слышит слова Христова о том, что прежде, чем петух дважды пропоет, «трижды ты отречешься от Меня», потому что он весь исполнен преданности Христу и готовности положить за Него свою душу. Он исполнен уверенности, что нет такой силы, которая могла бы его в этом поколебать.

И мы снова видим Иуду, который предает Христа не как-нибудь, а лобзанием любви. Поцелуем любви. На всякий случай он говорит: «Кого я поцелую, тот и есть именно Тот, Кого вы хотите взять. Возьмите Его и ведите осторожно» (Мк. 14, 44). «Берите Его, потому что темно и как бы не вышло ошибки, потому что можно не различить лиц».

Вот это целование предателя, может быть, самое страшное, что есть во всем Евангелии. Оно еще более страшное, чем глумливое «поклонение» воинов Христу со словами «радуйся, Царь Иудейский!», которые бьют Его по ланитам и плюют на Него и «пакости Ему деют». Еще более глумливое потому, что это было особое целование, которое входило в таинство общения Учителя, открывающего пути к Богу. Это именно такое предательское лобзание, в котором заключена тайна самого сатаны — того, кому была известна благодать Божия, и который предал Бога, отступив от Него. Предал для того, чтобы быть самому по себе «богом» — не в общении и любви с Богом, а вне зависимости от Него. И это — то осквернение святыни, в котором, по слову апостола Павла, совершится тайна беззакония в Церкви, всегда совершающаяся там, где рядом с благодатью, рядом со священнодействием — предательство и мерзость. Мерзость не просто запустения, а именно сатанинского осквернения.

Мы видим, как все апостолы при появлении вооруженной толпы, пришедшей взять Спасителя, разбегаются. Им страшно, что с ними поступят так же, как с их Учителем. И здесь евангелист Марк говорит о некоем юноше, который был одет, «завернувшись по нагому телу в покрывало». Нам неизвестны обстоятельства, при которых этот юноша узнал о том, что происходит. Может быть, он наспех схватил то, что было у него под рукой, вскочив со сна. Может быть, он таился где-нибудь там, в кустах, и наблюдал все, что происходит. Или, может быть, узнав о том, что приближаются те, которые хотят взять Христа, он хотел предупредить Его и учеников.

Об этом юноше упоминает лишь один евангелист Марк. Не называя имени этого человека, он говорит только о том, что его схватили, и он бежал нагой во мраке ночи. Святые отцы говорят, что речь здесь идет, очевидно, о самом евангелисте Марке, который был тайным свидетелем всего, что происходило. Конечно, по скромности и смирению он не мог назвать свое имя в Евангелии, но в то же время между строк прорывается: «И я был там. Я был свидетелем всего этого, и мне пришлось приобщиться самому горькому отчаянию, какое только может быть у человека». И здесь мы видим отчаяние, которое передается точным пророческим словом: отчаяние состояния человечества в тот час, когда нагой человек бежит, не зная куда. Бежит подобно тому человеку, который был охвачен злыми силами, как рассказывается в Евангелии, и бежал, гонимый этими силами, через пустыню. Вот это — какое-то предельное отчаяние человека, созданного для жизни, но обнаженного от всего, лишенного всякой защиты и находящегося в полном мраке.

Но прежде всего — Петр, который действительно является самым удивительным из всех учеников Христовых. Когда взяли Спасителя, то Петр, исполнившись гнева, извлек меч и, ударив им раба архиереева, отсек ему ухо. И Господь говорит: «Возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут; или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов?» (Мф. 26, 5253).

Мы понимаем теперь, что то, что совершил Петр, не надо было, наверное, делать. Но по-человечески мы не можем не радоваться, что в тот момент, когда все предали Христа, когда все разбежались, нашелся хоть один человек, который заступился за Него. Человек, который не мог видеть того, чтобы зло торжествовало и попирало все.

Об отречении же Петра мы всегда размышляем и часто думаем: «Как это ужасно! Как он мог так поступить после всего, что говорил? Где же его верность Христу?» И мы готовы обвинять его в трусости, в малодушии, в то время как Петр являет, на самом деле, необычайное мужество, с которым никто не может сравниться.

Мы должны быть предельно внимательны, чтобы увидеть все, что происходит с Петром. После того, как он ударил раба архиереева и отсек ему ухо, естественно, ему надлежало скрываться и прятаться. Ему надлежало со всех ног бежать оттуда и спрятаться так, чтобы его никто не мог увидеть. И, конечно же, ему надо было уйти подальше от места, где была самая главная опасность: от двора архиерея. Но мы видим, что именно туда и идет Петр после всего, что с ним случилось. То есть он продолжает идти в самую гущу опасности. И конечно, его окружает тьма и ужас, и эта полная безблагодатность: оставленность всех Богом.

Здесь Господь показывает нам через апостола Петра, что может человек, когда от него отнимается защита Божия. В эту холодную ночь, стараясь быть ближе к тому месту, где решается самое главное, Петр стоит у костра, чтобы согреться, и кутается в свою одежду. Но какая-то служанка, помешивая ли костер или подложив в него новые ветви, увидела его освещенное лицо, когда пламя вдруг взметнулось, и сказала: «И этот был с Ним». И Петр затрепетал, потому что совершенно ясно, какого рода это обвинение, и потому, что он не только «был с Ним», но еще и отсек ухо слуги самого архиерея-первосвященника. Но вместо того, чтобы немедленно скрыться после того, как он был обнаружен, Петр, хотя и отрекся, но продолжает бороться со своим малодушием. Он не уходит и продолжает ходить там же. Он, видимо, хранит еще в памяти то, что обещал Господу: «Если и все отрекутся, то я ни за что не отрекусь от Тебя». «Если и все соблазнятся, но не я» (Мк. 14, 29).

И снова Петр обличается в том, что был здесь, и во второй раз он продолжает оставаться на этом смертельно опасном месте. Но когда его обвиняют в третий раз, силы оставляют его, и он начинает клясться и божиться, что не знает Этого Человека и не знает, о чем ему говорят. «Не знаю Человека Сего, о Котором говорите» (Мк. 14, 71). И здесь происходит страшное: петух, о котором возвещал Петру Господь, поет во второй раз. При первом пении еще продолжалась, видимо, какая-то смутная борьба в его сознании, а здесь он, уже побежденный, сокрушенный своим предательством, слышит второе пение петуха. И тогда в его памяти звучит голос Христа: «Прежде, нежели петух пропоет дважды, трижды отречешься от Меня». И Петр сокрушен, он начинает горько плакать.

Церковное Предание говорит нам, что всякий раз, когда Петр слышал пение петуха в течение всей своей жизни, он, уже прощенный Христом и знавший тайну Воскресения и Пятидесятницу, он, приводящий ко Христу тысячи и тысячи людей своим вдохновенным словом, каждое утро горько плакал, так что на лице Апостола образовался глубокий след от прожигающих его слез.

Мы не должны думать о том, что поведение Петра было его малодушием. Напротив, это было, действительно, великое мужество. У каждого человека существует свой предел. Как бы он ни был благороден, как бы он ни был честен, как бы он ни был чист, существует предел, когда этот человек может сломаться. На месте Петра девятьсот девяносто девять из тысячи… — да что там — бесконечно большее число людей много раз уже сломались раньше и отступили от Христа. Но мы должны увидеть, как он отчаянно борется за то, чтобы не предать своего Господа, как он идет до своего предела.

Господь обозначает предел каждому человеку, чтобы он знал, как мы услышим в Великую Пятницу, что он «плоть, и не хвались никто», потому что только крепостию Христовой, только Его благодатью может быть жив каждый человек. И мы говорим, что знаем об этом от Марка из его Евангелия, которое было записью проповедей апостола Петра. Снова и снова апостол Петр возвещает нам об этом в своей проповеди. Снова и снова он говорит о том позоре, который с ним произошел, с тем, чтобы все люди, которые когда-либо прочтут Евангелие, узнали о том, какой позор он совершил, как предал он Христа. Он хочет, чтобы все знали о том, что произошло. Он как бы говорит: «Посмотрите, какой непостижимо любящий Господь Иисус Христос! Как Он продолжает меня любить после всего, что я совершил!»

Нам уже приходилось вспоминать историю о священнике, который был очень благочестивым человеком, что называется, рабом Божиим. Но в юности, до принятия крещения, он вел дикую жизнь. Однажды в храм, где он служил, пришли люди, которые приехали из того места, где он провел свою юность. Один из этих людей подал в алтарь записку-письмецо о том, что, дескать, так «хорошо» он проповедует и говорит о Христе. «Но если все это у тебя на самом деле серьезно, — было написано в записке, — так выйди и расскажи всем, как «замечательно» ты жил в своей молодости».

И этот священник вышел на амвон, прочитал письмо и сказал, что все, что в нем написано, это правда. Он сказал: «Все это было в моей жизни, но вот что сделал для меня Христос: Он простил мне все эти грехи, Он дал мне увидеть, что существует другая жизнь, и дал мне силы все преодолеть. Он дал мне узнать, что быть христианином — это значит быть новой тварью, новым творением во Христе Иисусе». Так позор этого покаявшегося священника стал его славою, он стал тем, что привлекло ко Христу очень многих людей из тех, которые пришли тогда в храм.

И позор апостола Петра привлекает всех без исключения людей так, что каждый человек может узнать о том, что Господь прощает всякого кающегося грешника. Он прощает любого человека, когда этот человек обращается ко Господу, и мы должны это увидеть сейчас на Кресте, которому поклоняемся. Мы должны всегда помнить, что Господь с мытарями и грешниками ел и пил и среди грешников был распят. Среди самых страшных грешников, которые даже на Кресте хулили Его. Но и здесь, на Кресте, Он не оставляет нас и дает возможность даже самому отчаянному грешнику стать благоразумным разбойником, с тем чтобы мы уже навсегда были Христовыми. Аминь.

Протоиерей Александр Шаргунов

Вечерня 17 марта 1996 года