Слово в Прощеное воскресенье

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Прежде, чем вступить в Великий Пост, мы должны со всеми примириться. Но что значит примириться со всеми? Где взять силы, и, прежде всего, где взять понимание, чтобы простить тех, кто совершает геноцид народа, растление наших детей, нравственное и физическое убийство молодежи, предательство России?

Неужели возможно такое примирение с врагами Божиими и врагами Отечества? Святой Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский говорит, что да, возможно.

В беседе о Страшном Суде он описывает характер миротворческой деятельности антихриста. Антихрист «будет делать всем приятное при одном условии — одобрение его деятельности и признание его верховной власти. Он предоставит возможность жизни Церкви, будет разрешать ее богослужения, постройку прекрасных храмов при условии признания его «верховным существом» и поклонения ему». «У него будет личная ненависть ко Христу, которая будет питаться атмосферой этого общего мира. Он будет жить этой ненавистью и радоваться отступлению людей от Христа и Церкви. Будет массовое отпадение от веры, причем изменят вере многие епископы, и в оправдание будут указывать на блестящее положение Церкви».

«Искание этого мира (компромисс) будет характерным настроением людей, — говорит святитель Иоанн. — Прямота исповедания исчезнет. Люди будут изощренно оправдывать свое надеяние на ласковое зло (обратите внимание, как определяет Святитель мир «человека беззакония» — ласковое зло). «Ласковое зло» будет поддерживать такое общее настроение, что в людях, радующихся этому примирению, будет навык отступания от правды и сладость компромисса и греха».

Итак, важно — как, какой ценой достигается мир. «Антихрист будет все дозволять людям, лишь бы они «падши, поклонились ему». Это не новый способ установления всеобщего мира. Римские императоры готовы были дать свободу христианам, только бы они признали божественность их верховной власти, и они мучили христиан только потому, что они исповедовали: «Богу одному поклоняйся и Ему одному служи»».

Каковы же плоды этого мира? Когда «весь мир покорится ему, тогда он откроет лицо своей ненависти ко Христу и к христианству». Вот о чем должны мы напомнить друг другу в Прощеное воскресенье прежде всего: прежде, чем примириться со всеми.

Вот почему отец Михаил Польский, составивший и издавший два тома житий новомучеников, свидетель славы Церкви русской, в Прощеное воскресенье не вышел служить — потому, что в храм приехал епископ Антонин Грановский, обновленец. «Полон храм был народу, — рассказывает монахиня Анна (Теплякова). — И батюшка Сергий, настоятель, вышел. И отец Алексий, второй священник. А отец Михаил не вышел служить. За ним посылают — он не идет. За ним вторично послали. Ну и вот, отец Михаил так и не вышел с Грановским служить вечерню Прощеного воскресенья. А через неделю его забрали».

Подлинное прощение невозможно без исповедания полноты веры, и подлинное прощение невозможно без жизни по вере, без отвержения всякой лжи и всякого зла. Иными словами, мы призываемся понять две вещи. Во-первых, что прощение невозможно там, где нет признания греха, и, во-вторых — прощение невозможно, если оно не исходит от Бога. Отрицание греха делает прощение, по крайней мере, излишним.

Мы живем в мире, где все делается, чтобы отменить в массовом сознании само понятие греха, отменяя заповедь Божию и нравственный закон. Если не существует больше нравственного закона, не существует и греха. И непонятно, о каком прощении может идти речь. Чем углубленней человек живет духовной жизнью и, значит, чем больше он узнает, как страшен грех, тем сильнее нуждается он в прощении от Бога, от другого человека. И тем легче способен он сам простить.

Дорогие друзья! Мы с вами не просто братья и сестры во Христе, мы братья и сестры по несчастью греха, близкие друг другу той связью, которая объединяет нас, как грешников. Как говорится, «вся Церковь есть Церковь кающихся и погибающих». Исполнимся состраданием друг ко другу и будем молить Господа о прощении всех нас, о вразумлении всех и, прежде всего, — простим друг друга.

Не должны быть мы обмануты и тем, что очень часто в наше лукавое время отрицают грех даже признанием греха, говоря, что мы все без исключения в той или иной степени, нарушаем заповеди Божии и, поскольку все так поступают, грех становится как бы уже не страшным, не очень страшным, и он даже как бы и не грех.

На самом деле, все наоборот, и всякая немощь другого, как услышим мы завтра в Великом покаянном каноне, открывает мне, должна открывать мое собственное несветлое лицо и мою собственную беспомощность и хрупкость. И мое покаяние, мое стояние за правду Христову помогают мне понять: неправда, что оттого, что этот человек согрешил однажды или дважды, или даже семь раз по семьдесят, он будет всегда грешить. Простим друг друга. Ад — это прошлое, которое все заполняет, что есть в настоящем, уничтожая его там, где нет прощения.

Ужаснее всего, как всегда, равнодушие, делание вида, что все в порядке («нечего особенно прощать»), желание не видеть человека, оставить его и забыть о нем; думать, что простил, отвернувшись от человека, затворив от него сердце. Но горечь, которая остается, может вырасти в ненависть.

Как в покаянии опасней всего самооправдание, так и здесь. Наша душа, психика падшего человека, так исполнена самооправдания или, как говорят теперь, «имеет столько механизмов защиты», что наше прощение — как хамелеон. Оно может принимать цвет любого окружения, мимикрировать в псевдо-прощение, даже до полной утраты своего лица. Это может быть в наших личных отношениях друг с другом, и в наших оценках событий и лиц, где открывается сегодняшний Апокалипсис. Современный человек часто ищет примирения, чтобы не быть захваченным неприятными отрицательными чувствами, чтобы не осложнять себе жизнь. Это означает «прощать, не прощая», обманывая себя и других.

Надо начать с немногого — осмелиться взглянуть на то, что произошло. И далее постараться увидеть все в подлинном свете и в подлинном масштабе, ни в коем случае не делая из мухи слона, чтобы огонь вражды и презрения не переметнулся на всех людей и на все ценности в мире.

Драгоценней всего — сделать первым шаг к другому, и этот шаг будет твердым, если он будет совпадать с тем, что мы идем, начинаем идти, попирая всякий грех. Так вступим в Великий Пост, и так будем идти всю жизнь. Как говорят святые отцы, хоть ползком, но туда. Мы знаем, что невозможно решить никаких серьезных проблем без любви, и есть только одно средство против ненависти — любовь. Только на этом пути происходит медленное рождение любви, как превращение гусеницы в бабочку. Пост и молитва — два крыла. Это полное изменение (такова тайна покаяния), это умирание для себя, но оно дает крылья.

Прощение — чудо. Оно творится Богом из ничего. В тайне нашего прощения друг друга всегда есть какая-то прерывистость. Мы предупреждали, что к Прощеному воскресенью надо заранее подготовиться. Но прощение не есть результат подготовки, какой бы она ни была. Прощение нельзя создать. Его получают сверх сметы, сверх меры, сверх ожидаемого. Оно возникает из ничего. Оно — благодать. Здесь точка нашего личного соприкосновения с Богом. И с Крестом. Ибо где умножился грех, там преизобилует благодать. И эта благодать нас преобразила, сделала другими. И только получив от этой жизни с избытком, я могу щедро дать другому. В самом деле, как молиться за убивающих нас, если прощение не исходит от Бога? Это дар Бога, не наше достижение. Потому наше примирение друг с другом утверждается в таинстве исповеди — таинстве покаяния, и оно должно быть особенно глубоким Великим Постом.

Вот высота прощения — обретение Господа и друг друга в Нем. Примирение, которое имеет целью только земное, в конце концов сводится к тайне антихриста, к притче о злых виноградарях, которые говорят: «..Это наследник; пойдем, убьем его и завладеем наследством его» (Мф. 21, 38). Их уже не интересует Христос, но только ценности, которые Он оставил.

Говорить, что надо подставить левую щеку, когда вас ударили по правой — чистейший идеализм, мечтательность, если верностью правде Христовой не открыть себя любви Христа, замученного за осуждение всей неправды мира, если не принять благодать Бога, Который больше сердца нашего, как говорит святой Иоанн Богослов. Аминь.

Протоиерей Александр Шаргунов

1997 год