Проснуться и бодрствовать

Дорогой отец Александр! В одной из своих книг Вы пишете, что существуют ложные и настоящие грешники. Что это значит?

Н.А. Блоков, г. Екатеринбург

Мы знаем, что грех — это такая массовая эпидемия, когда вирус греха распространяется всюду и везде. Сама кровь заражена. Приходит врач, внимательно слушает сердце, дыхание, пульс, и говорит, взвешивая каждое слово: «Твои дела гораздо хуже, чем тебе кажется, ты болен, и болен к смерти». Диагноз болезни ясен, точен и беспощаден — грех, то есть смерть. Кого не сокрушит такой диагноз, если он услышит его, кто выдержит такой приговор?

Смысл Поста и смысл нашей жизни заключается в том, чтобы мы это узнали, увидели, и чтобы мы не отчаялись, потому что Церковь дает нам время для покаяния в течение подготовительных недель, а потом в течение Поста. И мы призываемся вместе со слепым Вартимеем сидеть у дороги и взывать о милости ко Господу, вместе с мытарем говорить: «Боже, милостив буди мне грешному», вместе с блудным сыном, вместе со всеми, кто узнал, что такое грех, вместе с разбойником благоразумным, которому открылась тайна Креста Христова, тайна Божия милосердия, его собственный грех, когда он исповедал: «Достойное по делам своим приемлю». То, что происходит с нами, со мной, с народом, со страной, — достойное по делам нашим приемлем. Приговор беспощаден, и нет исхода. Только Крест Христов — врачевание.

Однако существуют ложные грешники, которые называют себя «великими грешниками», но внутри себя не сознают, что это такое, не испытывают ни печали, ни угрызений совести. Для таковых нет покаяния, даже если они каждый день произносят тысячи молитв, ибо Христос — искусный Врач, умеющий отличать настоящего больного от притворного.

Христос пришел в мир не водою только, говорит апостол Иоанн Богослов, но водою и кровью. Прежде всего водою, чтобы омыть кровоточащие раны греха, раздирающие сердце человека, а затем Своей Пречистой и Животворящей Кровью, чтобы исцелить его от смертельной болезни и восставить живым.

Подлинные грешники — совесть которых кровоточит, и слово Божие зовет их войти в бесконечную глубину Божественного прощения и милосердия. Ради них Христос сошел с небес на Голгофскую гору, чтобы призвать их к покаянию.

Христос пришел взыскать подлинных грешников, тех, кто изнемогает под тяжестью мук, не притворщиков, которые изображают из себя кающихся, чтобы их хвалили и прославляли за то, чего они не имеют. Христос пришел «отпустить пленных на свободу», и Он сошел в самые темные и сокрытые места преисподней, чтобы взыскать их. Но если ты не сознаешь себя заключенным в темницу греха, если ты не узнал еще, что такое тьма греха, если ты не проснулся еще от ужаса греха, как можешь ты «из глубины воззвать ко Господу»? «Душе моя, душе моя, восстани, что спиши, конец приближается и имаши смутитися», — молимся мы, преклонив колена, в середине Великого покаянного канона святого Андрея Критского. А начинаем его восклицанием: «Откуда начну плакати окаяннаго моего жития деяний?» Если ты не начнешь плакать и рыдать от несчастья греха, как услышит тебя Спаситель?

Начало покаяния, говорят святые отцы, — видеть свои грехи, бесчисленные как песок морской. Основание покаяния — осознание греха, вопль скорби за содеянные нами преступления, скажем больше, — пребывание на грани отчаяния от отсутствия света. Только так можно узнать, что Христос — истинный свет, просвещающий и освящающий всякого человека, приходящего в мир. И что милосердие Его непобедимо ничем.

Христос многократно — в Евангелии от Матфея семь раз — обличает тех, кто все посты и установления церковные тщательно соблюдал: «Горе вам, книжники и фарисеи». Но ведь это, наверное, относится не только к ветхозаветной Церкви? Это можно видеть в относительно недавней истории, когда так называемые обновленцы старались во всем угождать новой революционной власти. И это было в Европе во время Второй мировой войны, когда иные ответственные представители западных христиан услужливо приветствовали гитлеровских оккупантов. А сегодня — то, что происходит с Церковью на Украине под давлением Фанара, за которым явное присутствие заокеанского глобализма? Это в окружающем нас мире. Но разве Господь не сказал, что «время начаться суду с дома Божия»?

О. Третьякова, г. Калуга

Да, хуже всего — религиозное лицемерие. «Праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня; Мне тяжело нести их» (Ис. 1, 14). Нет ничего более гнусного, чем проповедовать любовь Божию и обманывать людей. Бог используется для того, чтобы прикрывать беззаконие! «Got mit uns» («С нами Бог») — с таким лозунгом шли покорять весь мир нацистские людоеды. Имя Божие подвергается бесчестию, предается обессмысливанию в глазах несчастных неверующих. Вот где ни с чем не сравнимая антипроповедь! А предупреждение Господне о том, что может быть в самой Церкви: «Фарисеи, которые были сребролюбивы, смеялись над Ним» (Лк. 16, 14). «Вы выказываете себя праведниками пред людьми, но Бог знает сердца ваши, ибо что высоко у людей, то мерзость пред Богом» (Лк. 16, 15). Что можно еще к этому добавить?

И сегодня мир со своими ценностями пытается вторгнуться в Церковь. «Сыны века сего» по-прежнему, и далее все более «догадливее сынов света в роде своем», и мы можем оказаться в отчаянной ситуации. Как нам стать сынами света, чтобы не лишиться спасения? Каким постом, каким нелицемерным покаянием, каким причастием страшным Христовым Тайнам?

Что должны прежде всего делать христиане в сегодняшнем мире, который, кажется, уже на грани полного распада и крушения? Как сохранить нам, подобно святому Силуану Афонскому, среди каждодневных забот память о Страшном Суде?

А.И. Локтионова, г. Тверь

Страшный Суд, как Церковь называет его, — не только в далеком или близком будущем, он совершается непрерывно, каждый день и каждый час, и каждое мгновение. О, если бы этот Страшный Суд Христовой любви — всей новизны, которую Спаситель явил нам, — охватывал всю нашу жизнь! Почему же мы живем им только в редкие моменты?

Да, мы все знаем, что не можем любить так, как Христос заповедует нам. Но мы знаем также, иногда нам дается это благодатно узнать, что любовь, которая есть Бог, — вся любовь изливается в сердца наши Духом Святым. Вопрос в том, почему мы забываем об этом. На пороге Великого поста, который начнется через неделю после предупреждения Церкви о Страшном Суде, постараемся напомнить себе о двух обязательных характеристиках этих спасительных дней.

Эти две характеристики, два обязательных требования — проснуться и бодрствовать. Да, проснуться. «Душе моя, душе моя, восстани, что спиши, конец приближается». В самом деле, если любовь, о которой говорит Христос, — все в нашей жизни, если Христос умер за нас и воскрес, чтобы дать нам жизнь, если мы сознаем, что это и есть любовь, то мы должны также осознать, что мы больны. У нас больные глаза, как у слепых от рождения. Наш взгляд должен различать в каждом человеке единственную личность, созданную по образу Сына Единородного. И если мы не видим этого, значит, мы смотрим не туда, наш взгляд обращен только на нас самих, мы замкнуты на себе. И в этом заключается наша болезнь.

«Господи, когда мы видели Тебя больным, в темнице, нагим, голодным?» Речь идет о том, чтобы видеть. Почему мы не видим? Потому что у нас больные глаза, у нас отсутствует внутреннее зрение. Мы хорошо знаем, в лучшие моменты нашей жизни с другими, что в той мере, в какой мы их любим, мы ясно их видим, мы их приемлем, и мы узнаем в них тех, кем они являются. Но обыкновенно мы воспринимаем их поверхностно, потому что не постигаем глазами нашего сердца очевидность присутствия в них живого воскресшего Христа, Который в каждом человеческом существе остается раненым, убитым, не узнанным нами.

Только благодатью Святого Духа дается нам великий дар света, открывающий очи нашего сердца. Мы молим об этом даре всякий раз, когда читаем Евангелие: «Возсияй в сердцах наших, Человеколюбче Господи, Твоего Боговедения нетленный свет, и мысленная наши отверзи очи, во евангельских Твоих проповеданий разумение». Это дух нашего усыновления. Замечаем ли мы, что взор младенца всегда ищет присутствие кого-то, и не успокаивается, пока не увидит его? Такой детский взор Дух Святой хочет разбудить в наших сердцах, чтобы мы всегда узнавали присутствие с нами Господа Иисуса Христа.

Он дает нам избыточествующую благодать и то, через что мы можем обрести ее. Так всякий раз, когда мы входим за литургией в тайну смерти и Воскресения Христа, мы молимся о том, чтобы дано было нам Его узнать, как ученикам в Эммаусе при преломлении хлеба и в служении нашим ближним.

Ибо одним и тем же взглядом должны мы смотреть на престол нашего ближнего, который голоден. И который не голоден. Он дает нам также власть Своего Слова, власть слышать Его, и, более того, видеть Его, ибо Его Слово — наш свет. И нам дается также созерцать светоносное Слово Отчее в иконах. Не напрасно после первой недели Великого поста Церковь совершает праздник Торжества Православия, прославляя иконопочитание. Ибо каждый человек — образ Божий, икона Христа всецелого, как говорят о Церкви святые отцы.

Будем просить Духа Святого, чтобы Он разбудил нас. Чтобы наш взгляд мог проникать дальше внешней видимости, какой бы она ни была, и узнавать Господа Иисуса Христа в этой живой иконе и в каждой человеческой личности.

Если мы будем так разбужены, мы сможем исполнить и второе требование Великого поста — бодрствовать. Бодрствовать со Христом, бодрствовать, потому что мы в ночи, потому что мы во мраке смерти в этом мире. То, что окружает нас, настойчиво напоминает нам об этом. Мы должны бодрствовать с нашим Господом. Через несколько дней мы начнем наше восхождение с Ним в Иерусалим, к Его смерти и Его Воскресению.

В течение Великого поста и вследствие тех событий, которые мы переживаем, приложим все усилия, чтобы бодрствовать рядом с Ним в Его предсмертных Страданиях. В глубине ночи, той ночи, где Господь молится всем Своим существом. И Он просит тех, кто рядом с Ним, бодрствовать с Ним. Мы знаем, что произошло: они заснули. Мы, которым теперь по дару Пятидесятницы дано несравненно больше, чем тогда Петру, Иакову и Иоанну, можем бодрствовать. Но у нас находятся всегда десятки предлогов, чтобы не молиться или отложить молитву. Даже краткую и непрестанную молитву сердца, которую мы можем совершать среди любых наших занятий и разговоров, и мы не учимся бодрствовать, наше сердце остается пустым, потому что оно — вовне. «Я буду молиться Тебе, Господи, но позже, я буду стараться предавать все в Твою волю, но подожди немного. А сейчас у меня есть кое-что поважнее». Мы помним, как боролись с подобным искушением даже такие великие избранники Божии, как блаженный Августин, прежде чем они могли всецело обратиться ко Господу. «Бдите и молитесь, да не внидите в напасть». Мы должны устоять в этой молитве. Господи, помоги нам!

Среди того, что происходит в мире и у нас в России, и всюду, христианская молитва это бодрствование со Христом в Его Страданиях, и они должны идти впереди всего в нашем сражении со смертью. Молитва, говорят святые отцы, — это сражение любви. И мы, каждый в меру своих дарований, призваны быть на первых рубежах в этом сражении любви против греха, чтобы были живыми все чада Божии: голодные, жаждущие, больные, пребывающие в темнице.

В сражении молитвы мы остаемся немощными, мы никогда не умеем молиться. Вот почему мы должны обращаться к Духу Святому. Потому что Он ходатайствует за нас в наших сердцах воздыханиями неизреченными. Где нет любви, там нет еще молитвы. Молитва — это молчаливая любовь, которая все дает.

Хорошо нам всегда повторять этот псалом: «Я буду искать лица Твоего, Господи» (Пс. 26, 8). Мы не должны искать его, закрывая глаза и абстрагируясь от мира, но широко, по-детски раскрывая наши глаза, просвещенные Духом Святым. Во Христе Иисусе мы видим Лик Отчий. А Христа мы можем узнать в каждом из наших ближних. «Кто видел брата своего, тот видел Бога».

Протоиерей Александр Шаргунов