Слово в Неделю вторую Великого Поста

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Второе воскресенье Великого Поста называется Неделею светотворных постов.

Церковь совершает память святителя Григория Паламы, великого богослова XIV века, проповедника благодати, как поется в тропаре. Святитель Григорий учил о нетварном Фаворском Божественном свете Преображения, который никогда не начинается и никогда не кончается, но всегда пребывает там, где Господь, в Церкви Его, и мы призваны быть свидетелями этого света, мы можем видеть этот свет, приобщаясь ему по дару Христа, по мере очищения наших сердец.

Когда христианство утратит свое былое имя, так что оно уже будет никому не опасно, тогда враги его, открытые или затаенные, обратят с восхищением свой взор ко временам его минувшей славы. Не страшась более опаляющей любовью сердца благодати, они не будут скупиться на похвалы монашеского делания, несравненной красоты богослужения, церковного слова, совершенства его философии. Это был, скажут они, великий момент нашей цивилизации. Они признают его способность проникновения в глубины человеческого духа. О его нравственных и культурных ценностях будут говорить с уважением, смешанным с грустью. Они подчеркнут, что, несмотря на некоторые его отрицательные черты, на излишний догматизм и элементы фанатизма, оно помогло человечеству в его становлении и развитии. Постепенно утратив бесполезную свою устремленность к небесам, оно сумело воплотиться в земном. Но, добавят они, в конце концов, как все на свете, оно исчерпало себя. В это время в прекрасных храмах с иконами-шедеврами будут звучать древние знаменные распевы и на глазах у любопытных будут демонстрироваться евхаристические сосуды — драгоценные предметы музея.

Когда христианство больше не будет никому мешать, как сказал один богослов, ему воздадут, наконец, по справедливости, и это будет наподобие надгробной похвалы. И тогда наступит полное торжество греха и смерти. За умножение беззаконий охладеет любовь; соль перестанет быть соленой, солнце померкнет и луна не даст света своего.

Мы видим, что намерения у врага серьезные. И потому не просто утешения среди невыносимой скорби, а Самого Утешителя Духа Истины ищем мы Великим Постом. Святой Игнатий Брянчанинов молился за своего друга: «Господи, дай Леониду духовное утешение, чтобы его вера стала живой, сердечной, а не просто слушаньем слов!» Преподобный Силуан Афонский так молился за весь народ.

А оптинский старец Нектарий, который часто повторял: «Как я могу быть наследником прежних старцев! У них благодать была целыми караваями, а у меня — ломтик», — в ответ на вопрошание одной своей почитательницы, правда ли, что все признаки Второго Пришествия исполнились, говорил: «Нет, не все. Но, конечно, даже простому взору видно, а духовному открыто, что раньше Церковь была обширным кругом во весь горизонт, а теперь он — как колечко; а в последние дни перед пришествием Христовым она вся сохранится в таком виде: один православный епископ, один православный иерей и один православный мирянин. Я тебе не говорю, что церквей не будет, они будут, да Православие-то сохранится только — в таком виде». «Ты обрати внимание на эти слова, — добавлял он, — ты пойми. Ведь это во всем мире».

Разумеется, не в буквальном, наверное, смысле говорил отец Нектарий, что останется один епископ, один священник и один мирянин, а в том смысле, что покуда есть в Церкви хоть один человек, подлинно ищущий спасения, ради одного только человека Господь не отнимет от нее благодати. И такие испытания наступают, что без сугубой благодати никто, ни один человек не может устоять в истине и любви.

Вот о чем говорит сегодняшний праздник. Среди торжествующей лжи каждый христианин должен быть богословом, — тем, кто может сказать слово о Боге, не потому, что знает все о Христе, а потому, что знает Христа. Как Сам Христос говорит: «И знаю Моих, и Мои знают Меня» (Ин. 10, 14). Так нам надо пройти Пост, чтобы в конце его вместе с Церковью не одними устами пропеть: «Воскресение Христово видевше». Подобно апостолам, о которых мы слышали в Евангелии на всенощной, нам надо самим прикоснуться к ранам Его и к Воскресению Его, потому что без этого дальше невозможно жить. Чтобы мы могли говорить другим не только то, что мы слышали, но и то, что мы видели своими глазами, то, чего касались наши руки, — Слово Жизни, ибо Жизнь явилась нам. Богословами становятся молитвою и постом. Богословие — это продолжение молитвы (должен быть один и тот же язык — тот, на котором говорят с Богом) и продолжение поста, как ответная отдача себя, душой и телом, Христу Богу. Всем нам памятны эти слова: «Если ты богослов, то чисто молишься, и если ты чисто молишься, ты богослов».

Вот среди каких опасностей мы находимся. Вначале чисто человеческая мудрость, для которой требования жизни в Духе кажутся безумием, а за нею — распад сознания и гибель всего. Не сразу преступный, как говорит Феофан Затворник, атеизм, но вначале просто как бы не-отрицание «высшего разума». Но наш Бог — больше, чем «высший разум», Он — Отец, который любит, и Сын, который был распят и победил смерть, и Дух Святой — свет, просвещающий всякого человека, приходящего в мир.

Время поста и молитвы. Стой насмерть, христианин, будь готов заплатить всею кровию своею за одну каплю благодати, купленной дорогою ценою! Мы должны им помешать, не дать им победить, удержать зло — быть «удерживающим» — теми, кто на самом деле причастны крепости Божией, благодати Святаго Духа, заградить открытые уже для последнего приговора Церкви уста растления и лжи.

Всенощное бдение

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Когда ты болен, не ропщи, но молись Господу, и Он исцелит тебя. От Вышнего приходит врачевание, как царский подарок, говорит Премудрый в Ветхом Завете. Оттого, что мы все больны болезнью к смерти, пришел к нам Господь, и предлагает лечение, как никто другой раньше не делал этого. Исполнились времена, приблизилось Царство. И Великим Постом все, кто умеет хоть как-то молиться, с особым усердием молятся: «Исцели нас, Господи, и мы исцелеем! Спаси нас, Господи, и мы будем спасены. Даруй совершенное исцеление всем нашим язвам, ибо Ты — Врач милосердия».

Великий Пост — время врачевания. Врач здесь, и все больные народа Божия будут исцелены. Тем не менее, все гораздо глубже, чем нам порою хотелось бы. Как удивительно открывает нам это сегодняшнее Евангелие! (Мк. 2, 1-12). Толпы народа следуют за Господом, и многие не могут скрыть своего волнения. Если Он исцелил одного сегодня утром, почему не исцеляет других? Будет ли Он всегда столь же щедрым, не покинет ли Он эту страну? И когда Господь снова останавливается в доме тещи Петра в Капернауме, все спешат к Нему и приводят больных и одержимых. Все идут сюда, кто опираясь на костыль, кто опираясь на брата, кто на спине своей матери. Дом заполнен до предела, и на улице стоит народ, и все жадно слушают, что говорит Христос. Все лица обращены к Нему, только бы коснуться, просто коснуться Его руки или края одежды, встретиться с Его взглядом. Его уже знают достаточно хорошо; знают, что Он беззащитен перед тем, кто плачет и молит, что Он не переносит никакого притворства и зла, что от Него исходит сила, которая исцеляет всех.

И вот в эту толпу вошли четыре человека, неся на носилках своего больного друга. Они никак не могли пробиться в дом через толпу, так как давка в дверях была особенно сильной. Тогда по наружной лестнице они взобрались на плоскую крышу дома, разобрали потолок и спустили носилки на веревках, прямо к ногам Христовым. И видя веру их, Господь взглянул на этого человека и сказал: «Чадо, отпускаются тебе грехи твои». Ясно, что эти люди любили своего друга и верили, что только Христос может исцелить его. У них было чувство сострадания к своему другу, можно сказать, сильное, как природа: гони природу в дверь, она — в окно, нельзя в окно — она через крышу. И любовь у них была, крепкая, как смерть. Нет, о такой любви еще рано говорить. Пусть любовь их настойчива и не знает преград, и не может остановиться на полпути — нельзя еще сказать об этих людях: по тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою.

Человек не может быть исцелен, покуда не прощены его грехи. Грех и страдание естественно и неизбежно связаны друг с другом, как грех и смерть. Чтобы исцелился больной, надо, чтобы были прощены его грехи, надо исцелить более глубокую болезнь — болезнь души, грех. И фарисеи и книжники, которые были ответственны за то, чтобы не допустить никаких лжепророков и лжеисцелений, это знали и стояли, как бы на страже закона, внимательно наблюдая за Иисусом. Как гром среди ясного неба прозвучали для них слова, что грехи прощены. Совершенно понятно, что только Бог может прощать грехи. Когда такое берет на себя человек, это оскорбление Бога, богохульство, и наказанием за это богохульство, согласно книге Левит, была смерть. Они не сводили глаз с Господа, и было видно, в каком направлении заработала их мысль. Книжники и фарисеи — ревнители Писания (кто-то ведь должен наблюдать, чтобы все было по правилам). В чем же их вина?

Высшее добро, оказывается, может представляться высшим злом там, где нет сострадания человеку. И Господь как бы хочет показать им, как велико значение сострадания и как велико значение милосердного слова. «Что легче, — спрашивает Он, — сказать человеку: «Прощены твои грехи», или «Встань и ходи»?» Всякий, легкомысленно относящийся к тайне слова, ответил бы в сердце своем, что легче сказать: «Твои грехи прощены». Кто узнает, действенны эти слова или нет, это невозможно проверить. Но чтобы сказать: «встань и ходи» мертвому почти человеку, надо обладать для этого нечеловеческой, сверхприродной силой жизни.

И вот мы видим, что не радости, как весь народ, а ярости исполняются учители израильские, когда Христос совершает чудо исцеления. Они понимают, что это значит: разрушение религии, на страже которой они стоят. И это значит также, что чудом исцеления этот Врач подписал Себе смертный приговор. И Господь знал это, и мы должны знать, какою ценою совершает Господь наше исцеление: крестом, страданием, смертью Своею. Бог стал человеком, чтобы мы узнали, что мы Богом любимы; чтобы прощение от гроба нам воссияло; чтобы мы все стали исцеленными людьми, хваля Бога и скача, как Богоотец Давид пред сенным ковчегом среди Пасхи. И чтобы открылась нам глубина нашей жизни и наших скорбей. Дай Бог нам воспринимать все, что с нами происходит, на этой глубине.

Что ты сетуешь: «Молюсь, молюсь, а все остается, как было! И не раз уже соборовал меня священник, а все болею». Если Господь не исцеляет, это потому, что Он хочет, чтобы молитва веры твоей достигла глубины Креста и Воскресения. Может, надо, чтобы ты не только о себе, но и о близких твоих, и о священнике твоем помолилась. Может быть, Господь через твою болезнь хочет спасти других. Сколько раз с самого детства слышала ты, как священник молится в Церкви о здравии и спасении, и сколько раз могла убедиться, как милостив Господь, но задумалась ли хоть один раз по-настоящему, что здравие означает спасение?

Как часто мы стоим перед человеческим горем с бессильной нашей молитвой, и понимаем: нет у нас силы помочь, исцеление — это дело Господне. Нельзя сказать, что нет у нас совсем сострадания, но надо быть сострадательными и милосердными нам до такой степени, чтобы действовало милосердие Божие через нас. Очень многие думают: как бы мне найти такого батюшку, чтобы подойти к нему и сказать: «Батюшка, исцели меня!» — и услышать в ответ: «Если веришь, радость моя, все возможно верующему». И чтобы, как преподобный Серафим Саровский, батюшка вынес немного масла из лампадочки, которая всегда горит у него перед иконой Божией Матери, помазал больное место и сказал: «Благодатию Божиею я, грешный, исцеляю тебя».

Надо, надо молить нам Господа, чтобы послал Он нам сегодня таких милостивых чудотворцев, как святой Иоанн Кронштадтский, как блаженный Иоанн Максимович, заступничеством которых исцелялись тысячи и тысячи, принося Господу глубокое покаяние. И болящие, прежде всего, могут умолить Господа о ниспослании нам этих мужей силы и разума, и сострадания. Но при этом важнее понять, что этот дар исцелений у Господа предназначен не для одних великих святых. Каждый из нас во святом крещении принял его. Блаженный Августин вспоминает, как молодая девушка в его храме, выйдя из крещальной купели во время пасхальной всенощной, осенила крестным знамением стоящую там женщину, которая была больна безнадежною болезнью, и та тотчас получила исцеление. Так было в древней Церкви, и так происходит сейчас.

Простая прихожанка рассказывала, как она была при смерти. Врачи уже отказались от нее, и часы ее были сочтены. Но маленькие детки ее (четверо, между прочим, их было), всю ночь молились со слезами перед иконами, и под утро она почувствовала вдруг, что смерть отходит. Совсем начинающие христиане, еще не имеющие никакого духовного опыта, явились чудотворцами — вот о чем, может быть, нужнее всего нам надо задуматься.

Один священник рассказывал, как в его приходе были две женщины, больные раком. Одна — мать пятерых детей, за которую многие прихожане, несколько групп, молились об исцелении, непрерывно читая акафисты и Псалтирь, и за каждой Литургией священник не только вынимал за нее частицу, но и произносил особую молитву. И другая — молодая женщина двадцати двух лет, которой сделали уже две операции. Она вела нехорошую, нечистую жизнь, и многие знали об этом, и хотя она была лишена причастия, тем не менее продолжала почему-то постоянно ходить в храм, стоя подолгу перед иконой Спасителя. Однажды священник сказал в проповеди, что в их храме произошло чудо, что Господь, как в древние времена, исцелил женщину, у которой был рак желудка. И все с удивлением увидели в храме исцеленную Господом блудницу, которая стояла, заливаясь слезами, на исповеди. Господь не исцелил ту, за которую молились все, но Сам посетил ту, о которой никто не думал и которую многие презирали. Добрый Пастырь исцелил овцу, самую заблудшую и телом, и душой. Она шла вместе со всеми, не переставая плакать, к причастию. Сам Господь отменил для нее все епитимьи, и это был праздник всей Церкви.

Непостижимы и неисследимы замыслы Божии о человеке, и святость человека заключается в том, чтобы смиренно принять то, что Бог хочет сотворить с ним, приобщая его Своему Кресту и Воскресению. «Я не думаю об исцелении, — сказала мне тяжело больная женщина, которую я причащал на дому. — Я прошу Господа, чтобы иметь веру переносить мою болезнь. Я не могу сказать, что я не желаю исцеления, но я не прошу об этом. Господи, как Ты Сам желаешь, и как Сам знаешь, только спаси меня». Воистину, болезнь — Божие посещение. «Я ношу язвы Господа Иисуса на теле моем» (Гал. 6, 17), — говорит апостол Павел. И вся Церковь болезнями и страданиями своими до последнего дня несет на себе Христовы раны. И Господь сподобляет такого болящего быть особым причастником Креста Своего. Он как бы дает ему нести вместе с Собою все немощи других людей. Он доверяет ему служение исцеления: своим страданием больной участвует во внутреннем исцелении их, его болезнь может быть проповедью, просвещением других.

Тело иногда исцеляет Господь в знак исцеления души. Но настоящее чудо — не физическое исцеление, чудо — избавление от ненависти и отчаяния, от этого ада, в котором все живут. Чтобы мог сказать человек: «Вот, что Он сделал с моим сердцем — в нем свет воссиял несотворенный, о котором возвещает сегодня святитель Григорий Палама. И, полуживое, оно сделалось способным любить ближнего любовью Божией».

Узнаем тайну молитвы, к которой призывает сегодня нас Церковь, и об этом чуде, об этом свете милосердия будем Бога молить в мире, где за умножение грехов дается нам умножение болезней и бессердечия. Чтобы нашлись и у нас друзья, которые бы принесли нас ко Господу, когда придет к нам испытание тяжкой болезнью. Чтобы мы сами стали такими друзьями, которые исполнены решимости других на себе до конца нести.

О, если бы Господь благодатью Своею научил нас на самом деле благодарить Его за скорби, которые Он нам посылает! Чтобы вся Церковь болезнями и страданиями своими принесла смертельно больную Россию ко Господу, и люди, еще вчера не знавшие Бога, могли воскликнуть: «Господи, не на грехи мои смотри, но на веру Церкви». Болезнями святых Твоих исцели наши болезни, Господи, и открой всем свет Креста Твоего и Воскресения! Аминь.

Божественная Литургия

протоиерей Александр Шаргунов

2006 год