Пассия. Евангелие от Луки

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня у нас третье стояние перед Крестом Христовым на пути к Страстной седмице, и сегодня наше слово о тех, кто был распят рядом со Христом. Апостол и евангелист Лука — единственный из евангелистов, кто упоминает о смерти этих двух разбойников.

Прежде всего, почему Христа распяли на Кресте? Иудеи лицемерно говорили, что им непозволительно никого убивать, потому что они по Закону своему убивали только тех, кто являлся, по их мнению, осквернителем Храма и разорителем Закона. Они побивали такого человека камнями. И они даже делали такую попытку — побить камнями Спасителя, как мы читаем в Евангелии. Но сейчас они хотят уничтожить Его полностью, предать Его смерти не как человека, имеющего какое-то отношение к религии, а просто как политического деятеля — предав Его римской оккупационной власти, чтобы она расправилась с Ним, как она расправлялась с подобными преступниками, распиная их на кресте.

Они распяли Христа среди двух разбойников. Одного одесную, а другого ошуюю, а Его — посередине, как худшего из них. Когда Христос ходил по земле, Он ел и пил с грешниками, Он творил им добро, а теперь Он соединяется с ними на Кресте — с этим же смыслом, с этою же целью. Ибо Он пришел в мир не для того, чтобы спасти мнимых праведников, ибо «нет праведного ни единого» (Рим. 3:10), — говорит слово Божие о грешниках.

И слово Божие говорит нам, что это совершилось, да сбудутся Писания. Пророк Исайя, которого Святая Церковь называет ветхозаветным евангелистом, пророчествует о Муже скорбей, что Он «со беззаконными вменися». Христос был распят среди двух разбойников. И в этих разбойниках мы видим различие действия Креста Христова на разных людей. Для одних Крест Христов — запах живительный на жизнь, а для других — запах смертоносный на смерть, как говорит Апостол. «Посреди двух разбойников праведное мерило обретеся Крест Твой, Господи».

Один из преступников был ожесточен до предела. Распятый рядом со Христом, он поносил Его, как и все люди, поносившие Его в это время. «Если Ты Христос, — говорил он, — спаси Себя и нас». Есть у некоторых людей такая странная особенность — бесстыдно и нагло оскорблять Христа и в то же время требовать от Него нужной им помощи. Но был и другой разбойник, сердце которого умягчилось страданиями, которые он претерпевал, а главное тем, что открылось ему. Этот преступник был выхвачен рукою Божиею как бы из огня. И он остался навеки памятником Божественного милосердия и благодати.

Не о том говорит нам разбойник благоразумный, чтобы мы, глядя на это чудо спасения Божия, могли бесстрашно откладывать наше покаяние, а о том, что подлинное покаяние, пока жив человек, никогда не бывает слишком поздно. Хотя позднее покаяние крайне редко бывает подлинным, как свидетельствует вся жизнь человеческая, вся история Церкви. И потому вся наша жизнь должна быть возрастанием в покаянии, путем, ведущим к тому покаянию, какое явил этот благоразумный разбойник. Он показывает нам, что может сделать Божия благодать. Христос победил сатану, и теперь дает новое знамение Своей победы. Нам открывается чрезвычайное действие Божией благодати по отношению к этому преступнику. Разбойник благоразумный делается способным обличить другого преступника в том, что у того нет страха Божия: «Или не боишься ты Бога?» И мы видим, что именно страх Божий удержал его от следования за всеми — за этой беснующейся толпой, совершающей общее зло. «Если бы в тебе, — говорит он другому разбойнику, — было хоть что-то человеческое, ты не оскорблял бы Того, Кто страдает так же, как ты. Ты к тому же самому приговорен, ты тоже умираешь». И он исповедует, что заслуживает это наказание: «Мы осуждены справедливо, — говорит он, — потому что достойное по делам нашим приемлем».

Те, кто подлинно кается, всегда признают праведность Божия наказания за свои грехи. Только тогда, когда мы осознаем, что беды и скорби, которые любящий нас Господь посылает нам, мы заслужили за свои нераскаянные грехи по правде Божией — только тогда наше покаяние будет подлинным. И только тогда будет дано нам избавление от всего, что происходит со всеми нами и с каждым из нас. Святитель Игнатий (Брянчанинов) очень часто говорит об этих словах разбойника благоразумного: «Достойное по делам нашим приемлем». Они всегда должны быть первыми во всех наших бедах, во всякой скорби, какая бы она ни была. Эти слова являются признаком подлинности покаяния, признаком подлинной духовности, признаком того, что мы находимся в непрелестном состоянии. Эти слова означают, что мы понимаем, в чем наша надежда на избавление от всех нынешних бед и что покаянием Господь может совершить невозможное.

Страх Божий, который проявляет разбойник благоразумный — начало премудрости. Его вера, его покаяние и смирение открывают глубины премудрости Божией, тайны веры. Он верует, что Христос страдает без вины. Этот кающийся разбойник убежден, глядя на то, как ведет Себя Христос среди страданий, что Он ничего худого не сделал. Первосвященники распяли Его среди разбойников, как одного из них. Но у этого разбойника было большее разумение, чем у первосвященников, тех, кто ответственен за тайны веры, за хранение нравственного достоинства верующим народом.

И эти слова его «помяни меня, Господи, когда приидеши во Царствии Твоем», — молитва грешника, молитва умирающего за свои грехи человека — наша с вами молитва. Как обрел он благодать так молиться? Быть может, он никогда раньше и не молился, и вот теперь сразу был услышан и принят Господом. Мы не можем не удивляться глубине его веры в этой молитве. Воистину в своем исповедании греха он обнаруживает глубочайшее видение того, что есть добро и зло перед лицом Божиим. И в этой молитве мы видим его веру в Господа нашего Иисуса Христа. Он признает Его Господом, исповедует, что Ему принадлежит Царство Небесное, и что теперь Он, распятый на Кресте, восходит в Свое Царство, и блаженны те, кто обретает Его благоволение.

Веровать в Господа Иисуса Христа и исповедовать то, что исповедует разбойник благоразумный — величайший подвиг умирающего разбойника. Мы должны помнить, что это происходит в час, когда Христос отвергнут всеми. Когда Бог на Кресте. Когда первосвященники, старцы и книжники, хранители Церкви, богоизбранного народа отдали Спасителя на поругание и смерть. Когда ученик Христов, тот, кому Господь вместе со всеми вверил тайны Божии, предал Его за тридцать сребреников. Когда Петр, первоверховный учитель, клявшийся в верности Господу на Тайной Вечери в верности даже до смерти, трижды отрекся от Него. Когда все остальные ученики, оставив Христа, бежали. Народ, который веками жил ожиданием Мессии, который был недавно свидетелем и участником бесчисленных чудес Спасителя, Его победоносного входа в Иерусалим, неистовствует теперь: «Распни, распни Его!» Власть тьмы наступает, царствует на всей земле, и только разбойник благоразумный исповедует веру в иную, нетленную, благодатную, пасхальную жизнь, и молится о даре этой жизни. Не о том молится, как другой разбойник, чтобы быть физически спасенным от креста, а о том, чтобы из глубины заслуженных им страданий на кресте, когда они уже становятся предельно невыносимыми, благодаря не отвергнутому им кресту, быть услышанным Господом. Внезапно нам открывается высота его смирения. Он воистину стоит там, где только Божия Матерь и возлюбленный ученик Христов, и где больше никто не может устоять.

«Истинно говорю тебе, — отвечает ему Спаситель, — Я истинно говорю тебе, твоей молитве «Аминь». Ныне же ты получишь большее, чем просишь — ныне же ты будешь со Мною в раю». Даже великие грешники, если они подлинно приносят покаяние, получают от Христа не только прощение грехов, но и место в Божием раю. Господь раскрывает смысл Своих Крестных страданий. Он умер, чтобы кровью Своею купить нам не только прощение грехов, но и вечную жизнь. Христос Крестом Своим восходит к Своей и нашей победе. И не существует ни для кого пути к совершенной радости, кроме того пути, который открывает здесь Христос. «Ныне же со Мною будешь в раю». Рай — это значит быть со Христом. Не только там, где Воскресение Христово, ликование Его Пасхи, но и там, где Крест Христов, быть со Христом, быть в Его раю.

И еще такие глубины открывают нам три креста, которые Пилат утвердил на Голгофе. Два разбойника, обыкновенные преступники, присутствуя у Христова Креста, участвуют в благодати, открываемой смертью Господа. И тот, и другой обвинены и осуждены, и заслуживают, согласно справедливому человеческому приговору, смерти. Первый преступник переходит от этого справедливого человеческого суда прямо в рай. О судьбе другого мы ничего не знаем, кроме того, что он сподобился милости умереть рядом с Господом. И такой же смертью, как Он.

Два разбойника распяты, каждый по одну и по другую сторону, и Господь посередине. И все они, говорит нам Святая Церковь, представляют образ христианской смерти, образ всякой человеческой смерти. Перед нами — два разбойника, со своими страшными грехами, и безгрешный Господь, Который берет на Себя все грехи. Смерть разбойников примечательна тем, что она свидетельствует о справедливом соотношении между грехом и наказанием, которое следует за грех. О том, что есть правда, что есть справедливость даже на земле. Даже на земле есть правда и справедливость. И мы можем видеть это на крестах разбойников. Смерть Господа, напротив, с этой точки зрения, непонятна. Она представляет собой нечто странное, нечто жестокое, бессмысленное. Господь в течение всей Своей жизни восходил от победы к победе до самого последнего торжества входа в Иерусалим. И вот — конец. Для учеников Христовых, как и для толпы, есть что-то оскорбительное в том, что представляет собою это зрелище. Грубый откровенный грех двух разбойников более близок, более знаком, более доступен сознанию человеческому — он более соответствует тому, что есть жизнь человеческая. Смерть этих людей входит в порядок этого мира, и они наши — от нашей грешной земли. А смерть Господь представляется нам странной и чуждой, она не имеет ничего общего с нашим миром, она выходит за пределы обычного, и она может вызывать у мира некое презрение, злорадство. «Поделом Ему!» — говорил высокие прекрасные слова, творил такие дела, которые никто не творил, а умирает, как все. Казалось, что действительно добро сильнее зла, истина побеждает ложь, а Он умирает, как все. И некое присутствие подобного отношения со стороны мира мы можем наблюдать в каждой христианской смерти, и в особенности смерти мучеников — тех, кто жизнь свою отдает за Христа. Они так же испытывают на себе ненависть и презрение толпы.

Но самое печальное, что и мы где-то принадлежим этой толпе. До тех пор, пока мы не научимся жить так, чтобы вера стала главным в нашей жизни, пока мы не сможем умереть для себя, чтобы дать Господу жить в нас, христианство всегда будет для нас с неким привкусом наказания. Наша свободная вольная жизнь всегда будет ограничена — заповедями, постами, молитвами, различными трудами. Все будет иметь привкус некоего наказания, от которого мы никак не сможем полностью избавиться. И пока не станет Христос всем в нашей жизни, радостью нашей жизни, мы всегда будем оставлять за собой право выносить суд тому, что мы дерзаем называть чрезмерностями в христианском подвиге, слишком строгой бескомпромиссностью по отношению ко злу. Мы всегда будем защищать себя, почти бессознательно, почти инстинктивно от всякого проявления, почему нам не сказать в оправдание себе, фанатизма. Так что мы присутствуем в этой толпе — и прежде всего своим поверхностным отношением к тому, что происходит. Мы не воспринимаем глубин истинной жизни, потому что нет у нас покаяния, которое Крестом Христовым открылось разбойнику благоразумному.

Это есть изгнание, упразднение христиан из мира, из естественной общепринятой нормальной человеческой, конечно же, греховной жизни. И все это Господь несет на Себе, умирая посреди двух разбойников. Всю нашу подлость греха, нашу неспособность принять то, что Он подъемлет в этот час на Своем Кресте.

Но одновременно смерть Христа среди двух разбойников открывает и другую сторону. Он умирает посередине двух разбойников, и это значит, что в Его смерти есть что-то среднее. Обычная такая, средняя смерть, как у всех людей. Некоторых привлекает смерть необыкновенная. Она может вызывать у них даже восхищение. Сейчас мы являемся свидетелями героизации, романтизации преступления, жестокости, насилия. Это передается по всем телеканалам, по всем средствам массовой информации. Здесь кроется некая мистическая, духовная глубина. Этих людей захватывает трагедия человеческой жизни, — преступление и наказание. Им нравится такой род величия, такой род великолепия, который таится в предельном грехе. Безгрешная смерть Господа как бы ни о чем им не говорит, она кажется им неинтересной, незначительной и незаметной. Христос, как им кажется, мог бы избрать для Себя более возвышенную смерть, чтобы удовлетворить их жажде. Но Он не сделал этого. Он сокрыл Свое величие под покровом обыкновенного и самого презираемого, что есть у людей. И после этого мы не только не имеем права выносить суд человеческим судьбам, определяя величие той или иной жизни по внешней яркости, которой запечатлевается их жизнь, мы должны задуматься о большем — о том, как за обыкновенностью средней судьбы скрывается христианское величие, величие Самого Господа. За смертью самого обыкновенного человека сокрыто величие Самого Господа.

Разбойники, распятые с Господом, — первые в роде человеческом, кто был призван непосредственно приобщиться Его смерти. Кто эти люди? Чужие, незнакомые для Христа люди, которые не ходили с Ним по Галилее, не являлись Его близкими друзьями, как Петр и Иоанн, разделяющие в этот час, каждый по своему, судьбу Господа. О чем это говорит? О том, что Господь Своей смертью связывает судьбы самых далеких от Него, совершенно случайных людей — презираемых и отверженных миром. И это говорит нам о том, что Церковь не имеет права лишить доступа к ее таинствам отлученных от нее людей в час их смерти. Даже если они, как разбойники, были явно далеки от веры, даже если принадлежали Церкви только внешне — по крещению своему, и после каких-нибудь неудачных попыток приобщиться вере, снова отворачивались от Господа. Но в час своей смерти они могут принять благодать покаяния — ни один человек не лишен этого — и через последние таинства исповеди, причастия оказаться в самой глубине тайны Христовой смерти.

И Господь, готовый придти на помощь разбойникам в час их смерти, разделяет с ними — со Своей Божественной щедростью, с отдачей всего, что есть у Него — их человеческую смерть до конца. Одного из них Он спасает тотчас же зримым образом, другого оставляет идти в вечность дорогой нераскаянных грешников, которая остается невидимой. Все, что мы знаем об этом неблагоразумном, безумном разбойнике — это то, что Господь умер также и за него.

Будем и мы молиться всею душою, как призывает нас Церковь, — сейчас у Креста Христова и в час нашего исхода, — чтобы и нас, как разбойника благоразумного, Господь помянул во Царствии Своем. И этого довольно будет для нас, для всего, что будет с нами во всей нашей жизни и во всей нашей смерти, потому что все заповеди блаженства, которые мы поем за литургией и на изобразительных Великим Постом, переплетены нераздельно с этою молитвою, включены в нее. «Во Царствии Твоем помяни нас, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем. Блаженны нищии духом, яко тех есть Царство Небесное. Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем. Блаженны плачущии, яко тии утешатся. Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем. Блаженны кротции, яко тии наследят землю. Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем». Вся полнота даров Божиих, все блаженство вечной жизни дается тому, кто, как разбойник благоразумный, исповедует эту тайну.

И в самый главный час нашей жизни — перед Чашей Христовой — какие слова свидетельствуют о высшем духовном стоянии души человеческой? Именно эти же самые слова: «Яко разбойник исповедую Тя, помяни мя, Господи, во Царствии Твоем». Пусть всегда, как на Утрени Великой Пятницы, когда при чтении двенадцати Страстных Евангелий Церковь предстоит перед Крестом и Евангелием, как печать всех наших молитв, всех наших исповедей, всех наших покаяний, как тайна всей нашей жизни и смерти, звучит эта молитва: «Разбойника благоразумного во едином часе раеви Сподобивый, и мене древом Крестным просвети и спаси мя». Аминь.

протоиерей Александр Шаргунов

2006 г.