Долг и страдание

Слово на Пассии. Евангелие от Луки

Наши размышления сегодня — о страдании и о долге. Существуют две крайности в их оценке — например, в околоцерковной, чаще всего интеллектуальной среде. С одной стороны, страдание, как глубина и высота, превозносится само по себе, а с другой, долг — это нечто прозаическое, лишенное поэзии и полета.

Слово Божие о Кресте ставит все на свои места. Страдание очищает, если оно соединено со Страданиями Христа. В этом — смысл страданий. Самый глубокий смысл страданий заключается в отдаче своей жизни. «Так написано и так подобало пострадать Христу» (Лк. 24, 26). Некоторые воспринимают эти слова Спасителя как неизбежность, почти как фатальность. Но здесь нет ничего фатального. Христос умер, потому что Ему надо было ответить на то, что Он стал человеком. По существу, Он умер, просто потому что исполнял Свой долг. Только поэтому. Я не могу не страдать, если я просто исполняю свой долг.

Но Христос не был учеником Эммануила Канта: для Него долг не есть категорический императив. Так же как для мучеников, преподобных и для любого другого святого. Для Христа долг — это воля Отца Небесного, то есть высший долг, во всем его бесконечном духовном измерении.

Христос умер, потому что в условиях, в которых Он был, Он не мог исполнить Свой долг, минуя смерть. Чтобы избежать смерти, Он должен был признать правоту фарисеев. Чтобы избежать смерти, Он не должен был никогда говорить: «Да любите друг друга, как Я возлюбил вас» (Ин. 13, 34). Потому что мы не можем любить друг друга без жертвы. Это будет только мечта.

И то, что истинно по отношению ко Христу, истинно по отношению ко всем святым, ко всем нам. Не следует презирать слово «долг», говоря, что это не для христиан. Да, в основании долга — воля Божия. Но не следует уничижительно говорить о долге, надо исполнять свой долг, и больше ничего. Долг — это правда и это подлинная любовь. А смерть сокрыта внутри.

У французского поэта Поля Валери есть стихи, исполненные поистине черного и жестокого юмора: «Самое глубокое, что есть в человеке, это его кожа». То есть то, что в нем самое поверхностное. Самое глубокое в человеке — то, за что он держится больше всего. Вы помните слова диавола из книги праведного Иова: «Кожу за кожу, а за жизнь свою отдаст человек все, что есть у него».

Мы держимся за нашу кожу. Мы спасаем ее. «Спасти свою кожу» — значит избежать смерти. Но именно этого не делает Христос и святые мученики, и все святые. Именно поэтому Христос — истинный Человек, подлинно свободный.

Христос восходит на Голгофу не потому, что страдание ценно само по себе. Лучше было бы сказать, что оно — антиценность. Но в мире греха невозможно исполнить свой долг, минуя смерть. Это необязательно должна быть физическая смерть с пролитием крови. Но это должно быть умиранием по отношению ко всему, за что держится на земле человек.

Человек, исполняющий долг, не имеет права требовать чуда, чтобы избежать смерти. Мы хотели бы достойно исполнять свой долг, и чтобы при этом Бог чудесным образом не дал нам умереть — например, послав нам на помощь ангелов. «Или ты думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, — говорит Господь Петру, обнажившему меч в Гефсимании, — и Он предоставил бы Мне более нежели двенадцать легионов Ангелов?» (Мф. 26, 53).

Нет, Бог не послал двенадцать легионов Ангелов. Ибо если бы Он послал двенадцать легионов Ангелов, Христос явил бы нам ложного бога, бога, который дает человеку возможность исполнить свой долг, не страдая. Что бы это был за мир и какой бы это был бог?

Вспомним еще раз предательство Иуды. Некоторые святые отцы говорят, что Иуда предал Христа властям не только из-за сребролюбия. Но, будучи свидетелем многих Его чудес, надеялся увидеть еще большее чудо, потому что, думал он, Бог не мог не вмешаться: «Бог не даст сокрушить Того, Кто воскрешал мертвых, если Он действительно Мессия». Иуда хотел таким образом добиться зрелищного вмешательства Бога в спасение Христа от смерти. Но Господь принял смерть, потому что это было связано с исполнением долга. И если мы хотим сохранить верность Богу, мы будем страдать. Это неизбежно. Не следует ни искать страдания, ни бежать постоянно от него. Надо иметь взор, обращенный к Отцу, Который на небесах. Надо исполнять наше человеческое служение, наш долг, и все.

Возьмите пример последнего нашего святого царя. У подножия Креста Христова царь-мученик постиг, что он не может помочь своему народу избавиться от страданий, не проходя сам через них. Чтобы молитвой своей дать возможность другим постигнуть смысл предстоящего огненного искушения, он не мог оставаться безучастным, сидя в удобном кресле у камина в домашних туфлях.

Разве мог его путь быть другим? Он не мог заступиться ни за кого из будущих мучеников и исповедников перед Богом, ни за кого из нас, прикасаясь только кончиками пальцев к народной беде.

Христос посылает нам страдания, бесконечно углубляя их. И, узнавая благодатно Христа («знаю Моих и Мои знают Меня»), мы заранее приобщаемся Его Страданиям. В этом — наша вера. Есть очищение души в познании Господа, когда Он дает нам предвкусить страдание. То, что дается нам, когда мы думаем о миллионах нищих в нашей самой богатой по материальным ресурсам стране, о миллионах детей нашей некогда православной России, которые никогда не произносили имени Господа Иисуса Христа. И Его богооставленность на Кресте раскрывается для нас через них с новой силой.

Поистине, это была смерть Человека, Того, Кто, «возопив громким голосом, испустил дух» (Мф. 27, 50), приобщившись всему нашему страданию. И Его Воскресение есть основание всего. Его Крест и Воскресение являют нам, что такое святость святых.

Протоиерей Александр Шаргунов