Ответы на вопросы читателей журнала «Русский Дом» — май 2014 г.

Мы знаем, как враг рода человеческого и наши недоброжелатели внимательно смотрят за тем, что происходит в Церкви. Достаточно священнослужителю допустить публично какой-нибудь промах и, тем более, совершить что-то недолжное, как средства массовой информации злорадно поднимают крики против Церкви. В последнее время мы являемся свидетелями, как одну кампанию злобной клеветы сменяет другая. Особенно отличается в этом интернет. Создается впечатление, что шум здесь поднимают одни и те же люди. Можно встретить выражения, которым позавидовали бы журналы 20-х годов прошлого века «Антирелигиозник» и «Безбожник». Порой звучат прямые призывы к расправе над «церковниками». Но я сейчас хотела сказать несколько о другом. Одна моя родственница перестала ходить в храм, после того как узнала, что священник ведет себя недостойно. Как убедить ее, что мы приходим в Церковь не к священнику, а ко Христу? Значит, успех проповеди заключается не в том, чтобы всем все хорошо объяснить о Христе и о Его Церкви?

В. Голубева, г. Сергиев Посад

Если человек ищет истину, а не что-то другое, если он на самом деле стремится ко Христу, ничто на свете не может соблазнить его. Хотя эта проблема, как известно, возникла не сегодня. Еще апостол Павел предупреждал: «Ибо ради вас, как написано, имя Божие хулится у язычников» (Рим. 2, 24). Мне рассказывали, как после войны, когда начали открываться храмы, один епископ, прошедший сталинские концлагеря, говорил недавно рукоположенным пастырям: «Священник, позаботься прежде о себе». Мы помним слова Спасителя: «Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие» (Мф. 7, 22—23). Апостол Павел говорит: «Усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным» (1 Кор. 9, 27). Все христиане, а тем более священники, призваны вдохновить других любовью к Богу и ревностью к богоугождению, так что эти другие в свою очередь могли бы зажечь еще большее число тех, кто как будто еще далек от Бога, а они распространяли бы пламя на своих ближних. Какой духовный запас должны мы иметь! И какая страшная ответственность ложится на священников, когда они охладевают! И (не хочется даже об этом думать) какое страшное преступление — подавать плохой пример.

Я слышал, что во время пасхальной службы дается ни с чем несравнимая радость. Каждый раз из года в год я жду этой радости, но еще ни разу не испытывал ее. Боюсь, и в этом году она пройдет мимо меня.

В.А. Климов, г. Самара

За пасхальной службой я с воодушевлением вместе со всеми кричала: «Воистину воскресе!» А потом снова погрузилась в повседневные заботы, неотложные дела. Вскоре произошла одна большая неприятность в моей жизни, и я поддалась ничем неодолимому унынию. В храм ходить перестала, до отдания Пасхи ни разу там не была — просто некогда и вроде не до того. И пасхального ликования как не бывало. Почему же говорят, что пасхальная радость глубоко меняет всю жизнь человека?

О. Дубова, г. Пушкино

Увы, то, о чем вы рассказываете, происходит со многими. В первый вечер Пасхи, когда читается Евангелие о явлении воскресшего Господа Своим ученикам, Церковь напоминает нам, какой должна быть пасхальная радость. Иногда она бывает огненной, победоносной — так что когда мы кричим от радости «Христос воскресе!», кажется, рухнут все стены иерихонские, которые сегодня существуют. Эта радость воистину не сравнима ни с чем — никто не может ее дать, кроме Господа, и никто не может ее отнять, потому что Господь ее дает.

Но почему же мы не всегда по-настоящему глубоко переживаем пасхальную радость? Путь к радости идет через то, что предлагает нам Церковь, — через весь Великий пост, через Страстные дни, через всю нашу жизнь. Но если Господь Промыслом Своим, исполненным любви, обошел кого-то радостью среди Пасхи, не следует унывать. Потому что уныние — это то, что разрушает, то, что противоположно всему смыслу Пасхи. Продолжаются пасхальные дни. И как Господь являлся в течение сорока дней апостолам, так будет и теперь, может быть, лично являться Он тем, кого не сподобил сразу Своей сугубой радости. Как явился Он через восемь дней апостолу Фоме, которого не было при первом Его явлении ученикам. Христианин — это тот, кто присутствует при явлении Господа. А явление Господа — там, где собраны Его ученики, где богослужение, где мы становимся участниками события, которое воспоминает Церковь в Духе Святом.

Существует опасность — подменить радость, которую может дать только Господь, каким-то общим воодушевлением, эмоциональным восторгом, в то время как эта радость глубоко сокровенна. Да, иногда она бывает настолько сильной, что не может не прорваться наружу. Но радость Пасхи — свет неприступный, который открывает только Сам Господь. Никто и никак, никаким желанием, никаким размышлением, никаким переживанием своим не может прикоснуться к вечной жизни.

Как только начинается Пасхальная служба, в наши храмы внезапно врывается ликование небес, все заполняют радостные восклицания: «Христос воскресе!» и даже слова пасхального канона — благодатные слова, исполненные нетленной жизни, — порой не сразу воспринимаются нами. Действительно бывает так, что уже не нужно никаких слов, оттого что Сам Господь вошел в наше сердце. Но бывает, что Господь не посещает нас этой радостью, потому что Он больше нас любит, чем мы себя, глубже понимает, что с нами происходит. Что же нам делать? Будем начинать с самого простого — внимательно вникать в слова молитвы, которые предлагаются нам Церковью во время богослужения. Святые отцы говорят, что молитва начинается с того, когда наш ум заключен в слова молитвы, а уже потом из этого открывается и большая глубина. «Пойте Богу разумно», — говорит нам слово Божие (Пс. 46, 8).

Когда мы хотим передать нашу радость другим людям, мы должны остерегаться всякой фальши — в словах, в выражении нашего лица, — потому что речь идет о святой истине, об абсолютной правде, о Самом Боге. Здесь недопустимо никакое преувеличение — только то, что мы знаем, только то, во что мы свято веруем.

И когда мы хотим сказать о Воскресении Христовом тем, кто не знает Духа Святого, кто от Бога не научен, — мы не должны говорить о сокровенных вещах, которые возможно постигнуть только благодатью Божией. Мы должны просто свидетельствовать о том, что Христос воскрес, и что нам это известно. И своей жизнью показывать, что Христос воскрес, и мы на самом деле причастны этой новой жизни.

Обратим внимание на то, как проявляется неверие Фомы: «Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю», — говорит он ученикам (Ин. 20, 25). Это сомнение порой воспринимают как некую его неспособность принять дар Господень. Но в этом сомнении есть глубина, потому что Фома обращен к самому главному, что есть в христианской жизни, — к смерти Христовой, к Его Страданиям. Как известно, не бывает ничего истинного без страданий, без пролития крови, без смерти. Апостолу Фоме было открыто, что истина связана со Христом, с Его Крестными Страданиями. И в его сомнении мы видим такую подлинность, которая приведет его в конце концов к глубокой вере по дару Христа.

Почему Господь сподобит его этого дара? Потому что поверить в Воскресение Христа без Его Креста, значит принять глубоко ложную духовность, которая предлагает сразу и высоту, и глубину, но без Креста Христова, без тайны Воплощения. Принять такого рода восторг и радость — значит быть готовым принять лжехриста, лжемессию, антихриста. Он явится именно тем, кто ищет духовной радости, не проникая глубоко в то, что предлагает Сам Господь.

Есть такая опасность, когда мы, не получив от Господа благодать, хотим ее получить так, как мы хотим. И мы хотим, чтобы путь нашей веры был таким, каким мы хотим, а не таким, каким всевидящая и вселюбящая премудрость Божия хочет нам предложить. Так мы отделяем свою любовь от любви Христовой. Но и здесь Он нас не оставляет. Если мы устремлены ко Господу так, как был устремлен к Нему апостол Фома. Величайший дар Пасхи заключается в том, чтобы любовь Божия стала нашей любовью, чтобы мы сами дерзали стать той любовью, которую Господь нам дает. «Как послал Меня Отец, так Я посылаю вас». Господь говорит не только о тайне нашего высокого служения. Мы должны принять эту любовь, стать самим любовью по дару Христа, и потому быть способными разделить ее неложно с братьями и сестрами нашими, со всяким человеком, кто нуждается в Господе.

Христос говорит: «Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение» (Лк. 12, 51). Неужели и Крест Христов, которым «прииде радость всему миру», и Воскресение тоже могут быть разделением?

А.Н. Фомичёва, г. Москва

С того времени как жены-мироносицы поспешно и радостно отправились в путь (подобно тому как Пречистая Дева после Благовещения — к своей родственнице Елизавете), они пересекаются с шествием других людей, несущих ту же весть, но далеких от того, чтобы разделить с ними их радость, ибо для них эта весть — не благая. Как противостоят друг другу эти два пути! Жены-мироносицы оставляют город — символ древнего мира и первого Завета, теперь оставшегося позади, — чтобы идти туда, где воскресший Господь назначил им встречу. А эти — возвращаются в город. Их свидетельство собирает в лихорадочной тревоге всех тех, кто осудил на смерть Живого вовеки.

Те же самые события, которые обратили к вере простых женщин, чьи сердца были открыты благодати, вызывают ожесточение религиозных вождей Израиля, слишком озабоченных своей репутацией и своим положением, чтобы признать свою ошибку. Чтобы спасти лицо, они идут на новую ложь с помощью свидетелей, которым приказывают распространять лживые слухи о краже тела Умершего. Конечно же, не без иронии показывает евангелист несуразность этой лжи: кто поверит свидетельству воинов, которые спали?

Как бы то ни было, «пронеслось слово сие между иудеями до сего дня», как сказано в Евангелии. И не только «между иудеями». В попытке противопоставить «Иисуса истории» «Христу веры» кража тела Господня с целью убедить всех в так называемом «воскресении», придуманном учениками, сегодня, как и вчера, остается одним из излюбленных аргументов рационалистов-атеистов и прочих эзотеристов. Поскольку они заранее исключают все сверхъестественное, сводя всякое вмешательство Бога в ход истории к мифам, им приходится находить свое объяснение, почему гроб оказался пустым.

Но дерево познается по плодам. Евангелие от Матфея дает нам почувствовать бездну, разделяющую эти два рода людей. Жены-мироносицы исполнены радости. Они несут Благую Весть торжества жизни, они возвещают о близости Царя Мира в самом сердце нашего каждодневного существования, которое они видят освещенным тихим и теплым светом Его Воскресения. А те, кто погружает себя в упорном ожесточении во мрак лжи, сами себя исключают из мира и радости Царства, в которое воскресший Христос не перестает всех звать.

Мы должны относить слова Христовы прежде всего к самим себе. Эти два пути небезызвестны нам. Разве не становится все простым и ясным, когда мы принимаем Господа? И все помрачается и осложняется, когда мы забываем о Его присутствии в нашей жизни и хотим все понять без Него и жить помимо Него, то есть против Него. Простота, мир, глубокая радость — верные признаки присутствия с нами воскресшего Христа. А усложненность, тревога, уныние выдают, что мы отпустили руку Того, без Которого не можем делать ничего доброго.

Возблагодарим Господа за то, что Он сподобил нас веровать в Него и послал нас свидетельствовать о Своем Воскресении, несмотря на нашу теплохладность и нашу посредственность. Как не изумиться, когда мы слышим, что Господь называет нас «Своими братьями» — в то время как мы, каждый в своей мере, участвовали в принесении Ему страданий во время Его Крестных Страстей нашими многочисленными предательствами.

Протоиерей Александр Шаргунов

1 мая 2014 года