Ответы на вопросы читателей журнала «Русский Дом» — октябрь 2018 г.

В одном из недавно опубликованных архивов приводится пример насилия одного немецкого батальона на Восточном фронте во время Второй мировой войны. Этот 101-й батальон, сформированный из полицейских резервистов, «обычных людей», а не военных, более или менее активных в нацистской партии, оказался в Польше в ситуации, где он должен был совершить массовые убийства мирных жителей. Спрашивается, как обыкновенные люди превратились в профессиональных убийц, после того как они были спрошены начальством, желают ли они принять в этом участие, чувствуют ли в себе силы выполнить задание?

Может быть, в этой жестокости проявились более специфические условия — исторические, социальные, политические, культурные, и все объясняется общим принципом послушания, который находит для этого благоприятную ситуацию? Как объяснить, что самое жестокое зло все чаще в истории человечества становится ординарным явлением?

Н.И. Азаров, г. Москва

Вспомним классический пример известного немецкого военного преступника-палача Эйхмана. Его умственная или психологическая пассивность по отношению к своим поступкам, которые для него лишь исполнение предписаний сверху, его равнодушие к их специфике — участие в массовых убийствах — превращает его в индивидуума, лишенного личного начала, в нечеловека или античеловека. Он — лишь звено в цепи, не имеющей действующих лиц. Он послушен законам, приказам, он исполняет свой долг, как сам он без конца говорит на суде. Он может даже жить вполне человеческой жизнью. Один из свидетелей описывает, как незадолго до ареста он видел престарелого Эйхмана на прогулке со своим маленьким внуком, заботливо поправляющего ему штанишки. Проявляя необычайные организаторские способности, Эйхман координировал эвакуацию и депортацию приговоренных к смерти и, по некоторым показаниям, даже оказывал некоторые услуги своим жертвам, как бы облегчая им страдания.

Но возможно ли принять такую мысль, делающую из Эйхмана человека, который лично не участвует в своих злодеяниях? Система организованного насилия, обретающего такие масштабы, что становится возможным говорить об обыденности зла, — действительно ли это система без действующих лиц, и за нее ответственны только несколько руководителей? Но и они, даже более высокого ранга — такие как Рудольф Гесс, Вильгельм Кейтель, Альберт Шпеер, — объясняли на Нюрнбергском процессе свои действия послушанием. Разумеется, послушание власти присутствовало у главных нацистов, но там было и понимание происходящего, и немалая часть собственной инициативы — активное и вольное участие во зле.

Однако страшное равнодушие большинства народа во время войны или во времена репрессий (не забудем никогда и те ужасы, которые происходили в послереволюционные годы в России, или в Москве в октябре 1993 года) к истреблению на их глазах невинных людей рождает на самом деле более тревожные мысли. А там, где речь идет о тех, кто осуществляет неслыханную жестокость, — возможно ли какое-либо снисхождение не только к высокому начальству, но и к самым скромным исполнителям? Каждый из этих людей знал, что он делает, в чем участвует. Но, может быть, следует признать, что по крайней мере часть тех, кто «знал», были прежде всего движимы заботой о послушании, глубоко проникшей в них привычкой послушания?

Идея обыкновенности зла, жуткой, невыразимой, немыслимой обыкновенности зла или так называемого насилия по послушанию, простого исполнения приказов и предписаний — абсурдна. Потому что она разделяет действующее лицо и смысл его действий. Мы знаем, что нацисты (и большевики) были вдохновляемы, как им казалось, великим историческим проектом, убежденностью в своей исключительной миссии.

Смысл зла и его осуществление на самом деле трудно разделить. Исполнитель зла по послушанию, согласно предположению обыкновенности зла, так или иначе, един с теми, кто с сатанинской идеей или с садистическим удовольствием осуществляет это зло. Гиммлер, обращаясь к руководителям СС и шефам полиции говорил: «Мы знаем, что то, что мы ждем от вас есть «сверхчеловеческое»: вам необходимо быть сверхчеловечески бесчеловечными». Следует уточнить, что нацистские убийцы не были убийцами по природе. Они не были садистами. Нацисты даже намеревались систематически истреблять тех, кто извлекал физическое удовольствие из своих действий. Вместо того чтобы сказать: «Какой ужас я наделал!» убийцы должны были уметь сказать: «Какой ужас я должен сделать в осуществлении моего долга, как трудна для меня эта задача!»

Утверждение «обыкновенности зла» заставляет принять, что человеческие существа могут вести себя варварски — без чувства, без совести, без осознания, что они совершают, как если бы они не были ведомы ненавистью или какой другой страстью. Что они представляют собой тип преступника, совершающего преступление в обстоятельствах, где для него невозможно ни узнать, ни почувствовать, что он сделал это.

Чисто юридически вопрос может быть поставлен так: как оценивать преступление, если совершитель его неспособен различить добро и зло? Эйхман никогда не отдавал отчета, что значат его действия. Эйхман не был глупым человеком, он просто не сознавал, что он делает, и только эта его неосознание позволило ему стать одним из главных преступников его эпохи. Неразличение добра и зла утверждается также в этой перспективе — на отсутствии способности мыслить, способности дистанцироваться, способности видеть смысл насилия, осуществляемого над другим.

Принять объяснение обыкновенности зла, значит согласиться, что исполнители его не при чем, потому что они вне морали и ничего не знают, кроме послушания политической власти и государству. В самом деле: всякое сопротивление приказам, закону, предписаниям сверху есть отказ соответствовать правовым нормам, воплощаемым государством, в то время как инкриминируется нарушение единственного правила — непослушание, а никому неинтересно твое собственное нравственное суждение.

Всякое сопротивление общепринятым нормам несет в себе семя безнравственности, и таким образом мораль трансформируется в этику послушания. Надо ли говорить, как в современном мире понятие того, что нравственно, искажено — превращено в «эпоху послушания». «Так делают все». Кроме того, нынешний век — век разума, заменяющего мораль, где государство и рынок делают все, чтобы усыпить нравственное сознание, в том числе, с помощью технологий, расщепляющих восприятие морали. Жизнь становится столь плюралистичной, подход каждого столь частичным, что вследствие этого утверждается ценность не знающей вины и греха морали. «Обыкновенные люди» становятся хладнокровными убийцами, потому что такова воля власти. Отказ убивать — значит не принимать участие в мучительной коллективной обязанности.

Возможно, что для некоторых людей, поставленных в благоприятную ситуацию, условия насилия сводятся к обыденности зла и, соответственно, к послушанию приказам. Они знают только, что надо повиноваться законной власти, они не задумываются, как устроена эта власть, что постепенно кристаллизуется из нее для народа. Но что значит это послушание по сравнению с утратой смысла их существования с теми, кто являет сатанинские глубины, насилие ради насилия и наслаждения, которое оно несет! Так раскрывается глубина истории в отступничестве от Христа в принятии антихриста.

Холод, ожесточение «обыкновенных людей» — они не маленькие Эйхманы, и обыденность зла проистекает из конкретного процесса, где мораль упраздняется организованным каждодневным убийством. Где нет веры в Бога и следования заповедям Его, там всякая иерархия духовных и нравственных ценностей с неизбежностью опрокидывается. И то, что абсолютно несовместимо с совестью и разумом человека, становится обыкновенным, на какое-то время не шокирующим массовое сознание явлением.

Священники в своих проповедях говорят, что в наше время христианину, более чем когда бы то ни было, необходимо каждый день читать Священное Писание. Разве не было такой же необходимости в X, XV или XIX веках? Что-то существенное изменилось сейчас?

О.А. Шабунина, г. Тверь

Слово Божие охватывает все времена до скончания века. Но его всегда необходимо применять лично к своей жизни и к сегодняшней ситуации. Церковь нуждается в научении тем урокам, которые Священное Писание преподает в истории. Наша вера должна быть основана на Откровении, которое Бог даровал нам через Писание (и церковное Предание). В наше время, когда за умножение беззаконий во многих, как говорит Слово Божие, охладеет любовь, более чем когда-либо необходимо услышать напоминание Священного Писания, что истинную веру невозможно отделить от любви к Богу и человеку. Христиане призваны к совершенной любви. Благодаря Писанию (и таинствам Церкви), они могут с уверенностью достигнуть истинного познания Бога, вот об этом идет речь.

Любовь и истина — это одно и то же слово. Все Священное Писание в каждой своей строчке содержит эту великую тайну. В наше время небывалой нелюбви и лжи все очевидней должно становиться, что смысл христианской жизни — в том, чтобы стать причастниками Бога. Любовь и истина — это то, что от Бога, и это определяет человека. Мы должны понять, что в мире распада и неопределенности, смутности, люди больше всего нуждаются в слове непоколебимой истины. Уверенность и несомненность — это то, что мы должны приобрести.

Христианин должен узнать абсолютно точно две вещи. Во-первых, что христианство — это единственная истина, и во-вторых, что он сам христианин. Слово Божие говорит нам, что мы пребываем в Сыне и в Отце, то есть в истине. То, что мы слышали от начала, и что пребывает в нас, — есть истина, которая во все времена одна и та же. Это то, что не меняется. Это зиждется на истинном событии, носит имя Иисус Христос. Никто не может познать Бога вне Его. Нет света Божественного, нет Его присутствия нигде, кроме как в крестном спасении. Чем больше возрастает зло, тем больше мы нуждаемся в подлинном добре и правде. Зло, разумеется, появилось не сегодня, но масштабы и глубина зла, которые мы наблюдаем в наши времена, невозможно ни с чем сравнить.

Как в первые времена христианства, сегодня в мире много синкретических учений, всякого рода ложной духовности — особенно восточный спиритуализм на постхристианском Западе. Так называемые универсальные религии «new ag» (нового века) претендуют на создание единой религии для человечества, чтобы включить в нее религиозные интуиции всех верований. Мы должны осознать, насколько велика эта опасность. Неслучайно ложные духовности так естественно соединяются с неслыханным нравственным распадом. Все эти системы своей мнимой глубиной, своими сниженными нравственными требованиями могут привлекать миллионы умов и сердец, в отличие от простоты и строгости христианской жизни. Нужно отдавать ясный отчет, что означают все подобные новшества. Все, что не восходит к началу, есть ложь. Не сегодня начались попытки поставить Христа как одного из великих религиозных деятелей в одном ряду с Буддой, Кришной или Магометом. Всякая религиозная система, которая хочет отнять у Христа имя Сына Божия, единственного Посредника, через Которого мы познаем истинного Бога, есть антихристианская. Читая Священное Писание, мы должны возрастать как христиане.

В чем трагедия христианства? В том, что слишком многие являются христианами по привычке. Только по этой причине могла произойти катастрофа 1917 года в России. И худшее произойдет, если ничего не изменится. Должен быть камень — Христос, единственное основание, на котором может строиться истинная жизнь. «Жизнь явилась, мы перешли от смерти в жизнь». Это начало, середина и конец Евангельского Благовестия. Жизнь — главная потребность человека, и она неотделима от любви. Современная психология, литература чаще всего отрицательным путем иллюстрируют эту истину. Подлинная любовь имеет источником Бога. Потому она никогда не отделена от истины.

Да, с течением истории Слово Божие раскрывается во все большей полноте. Можно сказать, что оно как река, которая течет от начала через все века и становится все более глубокой, чем ближе она к впадению в океан. Так развивается история, пока добро и зло, истина и ложь, жизнь и смерть не достигнут своего предела. Можно смело сказать, что Священное Писание для любящих Бога звучит во все более избыточествующей благодати. Не потому ли святые отцы говорят, что в последние времена все сохранившие верность Христу среди небывалых скорбей прославятся больше, чем самые великие древние святые. Если мы хотим уяснить себе, в чем мы нуждаемся более всего, для нас лучше всего неукоснительно, каждый день, как заповедует Церковь, хотя бы по одной главе, но непременно с молитвой, читать Священное Писание, стараясь исполнить прочитанное в своей жизни.

Протоиерей Александр Шаргунов