Ответы на вопросы читателей журнала «Русский Дом» — ноябрь 2014 г.

Что значит веровать в Бога? Ходить в церковь, соблюдать посты? Надеяться на чудо? Простите, может быть, эти вопросы покажутся Вам упрощенными и даже бестактными. Но без ответа на них невозможно понять, что такое христианство.

А.И. Ковалев, г. Мытищи

Какая радость встретить человека, сияющего чистой и глубокой верой! Его дерзновенное доверие всему, что ни пошлет ему Господь, приносит плод, который кажется чудесным. Вера безнадежно больных, внезапно обретающих почти полную свободу от того, что связывало их по рукам и ногам, вера в благополучный исход тех, кто находится в беспросветно отчаянных обстоятельствах, — всегда будет среди ценностей, которые не дают нам в этом мире, исполненном мрака, унывать. Чем больше вера приближающегося к Богу человека, тем большее восхищение вызывает она у нас. Сам Бог изумляется такому доверию Его Промыслу: «Иди, — говорит Он с любовью, — вера твоя спасла тебя».

Вера определяет нашу связь с Богом, к которой Он призывает нас. Все наши отношения друг с другом строятся на вере и доверии — будь то супружеская жизнь, воспитание детей, дружба или просто совместный труд. Когда нет доверия друг другу, связи рушатся. И, наоборот, взаимное доверие, уважение и терпение укрепляют наши отношения, которые являются одними из самых радостных и созидательных начал человеческого существования. Точно так же происходит в наших отношениях с Богом. У Него нет недостатка веры в нас. Это мы, несчастные, со скрытой подозрительностью и тревогой глядим на Него — так дают знать о себе старые шрамы греха и нашей мелочной гордыни.

Бог зовет нас. Наш ответ медленно рождается в нас. Вначале мы не знаем об этом. Не видим этого. Не понимаем, о чем идет речь. Не задумываемся, куда Бог хочет нас вести. Что значит верить в Бога? Что значит довериться Ему? Что значит слушаться Его, принять Его Слово в сердце нашей жизни, предать Ему всю нашу жизнь? И что значит это обещание отношений живой вечной дружбы с Ним?

Как часто Евангелие делает нас свидетелями веры человека, подобного нам. Возьмите, например, исцеление слепого. Вера не приходит к нему легко. Вначале кажется, что поверить для него было трудней, чем другим. Слепота исключила его из человеческого общения и ввергла его в нищету. Ничто не благоприятствовало его приходу к вере. Он мог бы, конечно, тешить себя выдуманной надеждой, убеждать себя в невозможных чудесах. Но он был слишком правдив, чтобы верить, что можно возвратить зрение слепому.

Мы должны осознать: вера не обретается нашими усилиями, она дается Богом. Здесь во встрече с этим человеком Христос таинственно привлек его к Себе через именование мессианским именем «сына Давидова», которое людская молва донесла до него. Этот человек не мог подойти ко Христу. Но то, на что он не мог надеяться даже в тайне своего сердца, произошло. Господь приходит к нему, Он зовет его. Благодать веры дана ему, и он отвечает всецелой отдачей себя, совершая как бы некий прыжок через бездну к Богу. И дерзает просить Христа о невозможном — о даре видеть, видеть Бога. И Христос сподобляет его этого дара за его веру.

В этой встрече важно не чудо. Христос не говорит ему: «Вера твоя дала тебе зрение». Скорее, Он говорит ему, что теперь между ними устанавливаются новые отношения: «Вера твоя спасла тебя». И это значит: между этим человеком и Богом, оттого что тот веровал, эта связь будет всегда, связь спасения, связь Нового Завета.

Можно без преувеличения сказать, что для некоторых христиан вера это род тяжкого бремени. В то время как она по дару Христа, который Он нам предлагает, — свет, освобождение, дружба с Богом, дарующая бессмертие, надежда, которая не может обмануть. Веровать значит принять Бога в свою жизнь с доверчивостью ребенка, со все большим узнаванием, что Бог — не просто Творец и Вседержитель, но наш Отец.

Как понимать слова апостола Павла: «Когда умножился грех, стала преизобиловать благодать»? Как следует связывать их с нашей духовной жизнью?

И. Ежова, г. Тверь

Апостол говорит о непобедимости любви Божией. Может быть, Вы имеете в виду древних и новых еретиков, которые «превращали» это слово, как и прочие Писания, с целью оправдания греха? Они утверждали, что подлинно духовный человек не боится грешить, потому что знает, что своими грехами он дает возможность Богу в большей степени явить благодать Своей любви. Но это лжетолкование есть не что иное, как «глубины сатанинские». И апостол Павел не напрасно добавляет: «Праведен суд на таковых».

Разумеется, речь у него идет о том, что чем больше наше искушение грехом, тем скорее спешит к нам Господь на помощь. Все святые и все, кто хочет быть христианином не только по имени, хорошо знают это на своем опыте. Сказанное апостолом столь же истинно и в общем плане. Во времена самых великих гонений на Церковь, какие только знала история, Бог явил в нашем Отечестве ни с чем несравнимое число святых мучеников и исповедников. Тот же закон действует и сегодня. Грех так чудовищно умножается в мире, что нельзя не думать: Бог уготовал такую преизбыточествующую благодать, какой не было еще никогда, какую никто не может вообразить. Все заключается в том, чтобы сохранить во что бы то ни стало нашу верность Господу среди возрастающего богоотступничества. Как говорит пророчески псалмопевец, глядя на мир, где грех утверждается как норма: «Сего ради возлюбих заповеди твоя паче злата и топазия» (Пс. 17, 127).

Аксиома, что немыслимо жить без надежды. Можно даже сказать, что человек это надежда. В своих статьях Вы часто напоминаете о ереси хилиазма — утопии «тысячелетнего царства». Понятно, что вся надежда христиан — на жизнь будущего века. Но неужели это предполагает обязательный разрыв с исторической надеждой? Через все века до сегодняшнего дня в человечестве живет дух надежды. Это система связи поколений, живущих на земле. Так и хочется сказать, генеалогический принцип.

В.И. Михайлов, г. Москва

В начале 20 века две великих тоталитарных системы Ленина и Гитлера («близнецы-братья»?) — каждая по-своему обессмыслили первоначальную надежду и ценности, связанные с ней. Следует напомнить, что эта надежда была уничтожена Второй мировой войной — этим инфернальным плодом всемирной тоталитарной системы.

Что делать? Сожалеть о мессианских временах? Со стоном вспоминать забытую надежду? Иронизировать над воинствующим неосталинизмом и расслабляющим неостоицизмом? Всего этого недостаточно. Если известный исторический проект потерпел крушение, надо понять, почему это произошло. Если принцип надежды искажен — что привело к этому искажению? Следует еще раз попытаться найти новый путь между тиранической эсхатологией и трусливым подчинением установленному порядку. Разумеется, разрыв с исторической надеждой, предпочтение ей «гедонистического рая» постистории — такое не может остаться без последствий. Это неизбежно приведет к новым землетрясениям, тяжесть которых было бы безумием недооценивать.

Что происходит сегодня в политической жизни мира? На память приходит ироническая формула: «Политик озабочен предстоящими выборами, государственный муж — будущим поколением». Существенный симптом — отношение политики к морали. Нравственные оценки становятся все более невыносимыми для современного политика. Пустота немедленно заполняется чернотой, переливающейся через край. Да, государственная политика предлагает только временные истины и осторожные компромиссы. Но утверждающиеся как норма двойные стандарты в союзе с демагогией низводят любые политические проекты до подчинения более или менее неуправляемым процессам, открывая свободный путь всякого рода беззаконию. Измерение жизни с точки зрения современной философии, оторванной от христианства, — строго индивидуальное, лучше сказать, индивидуалистическое. Лодка жизни плывет по течению. Что касается коллективного уровня, нам предлагается чистое подчинение. Подчинение естественному равновесию, но также логике господства, новым жестокостям, бесчеловечной глупости неизбежного «процесса». Эта коллективная мудрость — вздох уставшего от потрясений человечества. Но надежда — это сила протеста против существующего ложного порядка вещей.

Относительно недавно интеллектуалы, окружающие президента Буша, обосновали теорию новой американской интервенции (Ирак, Югославия, Ливия, теперь — Донбасс, Украина). Подлинная история — в жестокости и насилии, описанных у известного философа Гоббса. Эту мудрость взяли на вооружение американцы. Необходимо действовать в истории, брать на себя ответственность за незавершенность мира, отказываться от ницшеанской предопределенности. Не следует думать, что время само «куда-то ведет» и что будущее неизбежно освещает настоящее. При этом все прикрывается протестантским толкованием Библии: «помни о будущем». Мы знаем, как раскрывается в истории подмена подлинной надежды, это обмирщение ее под именем прогресса — в эпохе Просвещения, в революциях, в стремлении управлять миром, изменять его в прометеевской гордыне. При этом странным образом от человека требуется согласие с тем, что существует в мире, адаптация к нему. Но адаптироваться, а не преобразовывать — не значит ли подчиняться? До какого предела может идти это подчинение, которое, по существу, есть отвержение надежды?

В христианском видении история является историей спасения. Но вначале она стала попыткой усовершенствования этого мира, а затем постепенной историей прогресса, конечная ценность которого должна создавать условия для нового прогресса, всегда возможного. Так все более открывается пустота идеала. Смысл «куда» и «к чему» исчезает. Утрата связи с Богом становится растворителем этой идеи прогресса, что обнаруживается в культуре двадцатого века и особенно в наше время. Это уже не счастье любой ценой, не счастье, несмотря ни на что, но счастье, обретенное, благодаря только одному — полному отсутствию надежды, беспросветное отчаяние. В то время как любящему Бога все содействует во благое.

К кому обращены слова апостола Павла: «Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе»? И еще вопрос. Что означают слова Спасителя, обращенные к Божией Матери на браке в Кане Галилейской: «Что Мне и Тебе, Жено? еще не пришел час Мой»?

С.А. Тихонова, г. Тула

Господь говорит о часе Своих Крестных Страданий. И мы должны также помнить слово Божией Матери на этом браке: «Вина нет у них». Божия Матерь сегодня обращается ко Господу с этим тревожным словом, чтобы мы услышали, что вино — это радость Евангелия, которой так слишком часто мы лишены. Ее недостает у многих крещеных, привыкших устало волочить ноги среди каждодневных забот, прихрамывающих от укусов жизни, исполненных уныния и горечи. Радости недостает в нашей деятельности, и в богослужении, и в пастырстве. И наши собрания, наши общения часто не могут скрыть скудость нашей радости. Недавно я получил такое письмо: «В современном мире, отступническом, обманутом, разочарованном почти во всем, нам, христианам, недостает безумия Христа ради».

Протоиерей Александр Шаргунов

1 ноября 2014 года