Ответы на вопросы читателей журнала «Русский Дом» — декабрь 2017 г.

Кто не помнит еще со школьных лет рассуждение Чернышевского в романе «Что делать?», что люди в отношениях друг с другом должны исходить из так называемого «разумного эгоизма»?  После такого понимания нравственности мы можем поставить вопрос: не делаем ли мы добро, только потому, что принуждены к этому? Только потому, что у нас нет другого решения, кроме как подчиниться ему? Можем ли мы избежать зла исключительно из страха отрицательных последствий, наказаний, лишений?

Галина Васильева, г. Оренбург

С таким вопросом необходимо считаться. Мы, христиане, знаем, что мы — люди, склонные делать зло, что мы отмечены первородным грехом, как напоминает нам наша вера. В этом причина ограничений в запретных заповедях, которые не дают нам совершать грехи. Страх их последствий удерживает нас от совершения зла и подвигает нас делать добро. Это драгоценно для нас самих.

Да, в известном смысле «разумный эгоизм» имеет основание. Мы должны вести себя разумно. Например, стюардесса в самолете должна быть внимательной и любезной к пассажирам, иначе она может потерять работу. Точно так же, скажем, продавщица в престижном магазине. Ее не спрашивают, хочет ли она быть внимательной и любезной, желает ли она улыбаться. Это ее обязанность. Неприветливая работница не останется на своем месте долго.

Первоначально может создаться впечатление, что все в морали диктуется со вне, тем, что не должно делать, и тем, что должно делать. Но если мы всмотримся ближе, это не все. Может оказаться так, что стюардесса на самом деле внимательна к людям, что она улыбается не потому только, что она обязана это делать. Она делает это, может быть, потому что ей это приятно, что в этом есть что-то положительное. В день, когда у нее плохое настроение, это помогает ей владеть собой, быть по-прежнему внимательной к людям.

Когда мы говорим: «Этот человек — добрый» — что хотим мы этим сказать? Является ли он для нас тем, кого вынуждают быть внимательным к людям, кого заставили быть таким в какой-то степени? Или добрый как тот, о ком мы думаем как о человеке, у которого его глаза, его сердце, все его существо излучают доброту? Мы, прежде всего, думаем, что человек по-настоящему добрый, когда доброта живет в глубине его самого, что это качество его жизни. И когда мы встречаем такого человека, мы чувствуем в глубине себя, как что-то отзывается в нас на него. Мы понимаем, что нас касается подлинно доброе. И наоборот, нам может быть по-настоящему мучительно находиться рядом с тем, кто груб и в словах, и в манерах. Но мы должны помнить, что этот человек на самом деле может быть добрей и приветливей, чем тот, кто носит на своем лице маску улыбки. Эта улыбка может быть сокрыта в глубине его сердца. Мы все встречали таких людей. У нас появлялось желание быть такими же, потому что в них, может быть, больше человеческого, чем нам казалось. Есть в нас то, что заставляет нас искать добро, которое в глубине сердца, а не то, которое делается по принуждению. К сожалению, следует констатировать, что такое добро не достигается автоматически. Есть люди, которым легче быть внимательными и добрыми, чем другим. Для того, кто рождается с трудным характером, требуется намного больше усилий, чтобы преодолевать себя, чем для того, кто умеет улыбаться природно.

Но мы не можем не признать, что для всякого необходимо немало потрудиться, чтобы его жизнь стала более человеческой, то есть отмеченной подлинным добром. И никто не может совершить это сам, один. Требуется существенная помощь других. Начиная от матери, которая еще до твоего рождения заботится о тебе, и далее — твои братья и сестры, твои друзья, твое окружение. Но самое главное заключается в том, чтобы узнать, что без Церкви, без той благодати, которая подается в таинствах, в слове Божием, в молитве; без участия в нашей жизни святых, Божией Матери и, наконец, Самого Христа Спасителя, избавляющего нас от всякого зла и смерти, никто не может научиться подлинной доброте — осуществить свое человеческое призвание.

В конце лета на одном из православных сайтов было опубликовано обращение верующих в Высший Церковный Совет Русской Православной Церкви в связи с готовящимся показом кощунственного фильма «Матильда» с просьбой отлучить от Церкви «создателей, продюсеров, тех, кто принимал решение о финансировании фильма, участвует в рекламе фильма, транслирует его или публично выступил за его показ». Не понятно, какой смысл отлучать от Церкви тех, кто к ней собственно и не принадлежит?

Г.А. Щедрин, г. Москва

Всегда важно обозначить ясно позицию Церкви. Чтобы стало понятно, что речь не идет только о ста тысячах поддерживающих депутата Наталью Поклонскую, а о миллионах православных верующих. Ста тысячами, говорят наши недруги, по сравнению с миллионами неверующих можно пренебречь как «маргиналами». Хотя те, кто об этом кричит, требуют защиты прав, более того, преимущественных прав, тысячи или, может быть, нескольких тысяч настоящих маргиналов — «сексуальных меньшинств». Но к православной Церкви, по крайней мере по крещению, принадлежит большая часть нашего народа. К сожалению, значительная часть их — полуверы, может быть даже ходящие в храмы, но с оглядкой на то, что скажет мир. Они нуждаются в помощи Церкви. Недостаточно решительного суда нескольких архиереев и проповеди с амвона многих священников. Надо, чтобы вся Церковь — официальным определением — возвысила свой голос, как это она всегда делала во времена всенародных бедствий и смертельных для духовной жизни угроз. Чтобы все осознали, что оскорбление ее святых — тем более того, кто на всех иконах находится в центре сонма бесчисленных новых мучеников и исповедников, — оскорбление Самого Христа Бога, дивного во святых Своих.

Мы без конца повторяем, что главная духовная опасность сегодня — равнодушие и теплохладность, за которые Господь извергает из уст Своих, как это было в минувшем веке, когда наша Церковь прославилась не только бесчисленными мучениками, но и небывалым по массовости отступничеством. Вследствие своей теплохладности многие были извергнуты Господом и вступили на путь предательства и борьбы с Церковью.

Прежде чем наступит кончина времен, враг будет делать все возможное, чтобы соль потеряла свою силу и не годилась уже ни на что, кроме как быть извергнутой на попрание людям. Те, кто во что бы то ни стало хотел избежать страданий за Христа, не смогут избежать позора попрания теми же толпами, ради которых они пошли на предательство.

Снова напомним, что «Вавилон» означает «смешение» — то смешение добра и зла, истины и лжи, жизни и смерти, от которого освободил нас Христос. Ели кто-то предпочитает жить так, как будто Христос не приходил, пусть знает, что значит быть извергнутым из Церкви, к которой ты не можешь обратиться за помощью в час смерти кого-то из твоих близких и в час твоей собственной смерти. Только тогда, когда слово об отлучении поправшими святыню Церкви будет услышано не одним только внешним слухом, смогут они принести покаяние. И снова возвратиться в Церковь.

Как научиться применять то, что говорит Священное Писание, к сегодняшней жизни, столь далекой от времени, когда оно было написано? Говорят, отец Иоанн (Крестьянкин) советовал читать каждый день Послания апостола Иоанна Богослова (признаюсь, что я их больше всего люблю, особенно Первое). Когда кругом всеобщая вражда и смута, слово о любви является самым целительным. И в то же время постоянно приходится слышать, что одна из главных опасностей для нас — ложно воспринять проповедь Церкви о любви. Прежде всего необходимо познание истины. Кажется, Вы сами писали в одной из своих книг, что существует столько ложных учений о любви, сколько ложных учений о вере Христовой. Где найти надежный ориентир, как не ошибиться, не запутаться?

Владимир Аникин, г. Козельск

Дорогой Владимир! Хорошо, что Вы дорожите чтением слова Божия и особенно любите Послания Иоанна Богослова. Хотя, разумеется, все книги Нового Завета равно драгоценны.

Не существует для нас никакого расстояния от того времени, когда эти тексты были написаны. Возьмите того же апостола Иоанна применительно к сегодняшней ситуации. Церковь нуждается в научении тем урокам, которые это Послание нам преподает. Вера должна быть основана на Откровении, дарованном нам Богом. Веру невозможно отделить от любви. Христиане призваны к совершенной любви, они могут с уверенностью достигнуть истинного познания Бога. Любовь и истина — это одно и то же слово, смысл христианской жизни заключается в том, чтобы стать причастниками Бога. Любовь и истина — это то, что от Бога, и то, что определяет человека. В мире распада, неопределенности и смутности, мы более всего нуждаемся в этом слове непоколебимой истины. Уверенность и несомненность — это то, что мы должны приобрести. Христианин должен узнать, во-первых, что христианство — это единственная истина, и во-вторых, что он сам христианин. Апостол Иоанн Богослов говорит, что мы пребываем в Сыне и в Отце, то есть в истине. То, что мы слышали от начала, и что пребывает в нас, есть истина, которая во все времена одна и та же, это то, что не меняется. Это зиждется на истинном событии, носит имя Иисус Христос. Никто не может познать Бога вне Его. Нет света Божественного, нет его присутствия нигде, кроме как в крестном спасении.

Апостол Иоанн Богослов предупреждает в своих Посланиях о главных опасностях, находящих на Церковь. В наше время тоже нет недостатка в синкретических учениях. Всякого рода ложные духовности, восточный спиритуализм, универсальные религии претендуют на то, чтобы создать единую религию для человечества, в которую следует включить религиозные интуиции всех верований. Все эти системы своей мнимой глубиной, своими сниженными нравственными требованиями могут привлекать миллионы умов и сердец, в отличие от простоты и строгости христианской жизни. Нужно отдавать отчет, что это означает. Все, что не восходит к началу, есть ложь. Всякая религиозная система, которая хочет отнять у Христа имя Сына Божия, единственного посредника, через Которого мы познаем истинного Бога, есть антихристианская.

Читая слово Божие, мы должны возрастать как христиане. В чем трагедия христианства? В том, что мы являемся христианами по привычке. Должен быть камень — Христос, эта непоколебимая твердость в исповедании веры. Обстоятельства времени, когда жил апостол Иоанн Богослов, очень напоминают наши. Но жизнь явилась, и мы перешли от смерти в жизнь. Это начало, середина и конец Первого послания. Жизнь — главная потребность человека и жизнь неотделима от любви. Современная психология, литература чаще всего отрицательным путем иллюстрируют эту реальность. Любовь имеет источником Бога. Смысл этого Послания — не просто в обличении заблуждений, но в благодатном просвещении. Оно духовно нас укрепляет, напоминает о том, что было с самого начала, какие опасности угрожали Церкви. Можно сказать, что это Послание как река, которая течет от начала через все века и становится все более глубокой, чем ближе она к впадению в океан. Так развивается история. Со временем слово Божие все более раскрывается в своей глубине. Некоторые считают, что никакой другой текст Священного Писания не имеет такой избыточествующей благодати. Один опытный священник говорил, что если мы хотим уяснить себе, в чем мы нуждаемся более всего, для нас лучше всего читать Первое соборное послание апостола Иоанна Богослова.

Протоиерей Александр Шаргунов