Праздник доброты

Слово в день памяти святителя Николая

Сегодняшний праздник — праздник доброты, Божественной и человеческой. Правилом веры и образом кротости называет Церковь святителя Николая. Не пропустим это слово. Он правило веры, заушающий в праведном гневе хулителя святой истины Ария, и он образ кротости, одно связано с другим. И речь идет о самом существенном. «Блаженны кроткие», — возвещает Господь в заповедях блаженства.

Людям, озабоченным прежде всего законом, его предписаниями, Христос предлагает закон, который не отменяет прежнего, данного Моисеем, но идет несравненно дальше, до его полного осуществления. Это и есть истина любви.

Мы помним, с какой настойчивостью Господь говорит: «Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий злословящий брата своего, повинен геенне огненной». Почему Господь придает такое значение оскорблениям? Потому что эти люди, как и те, кто восстают против чистоты веры, раздирают ризу Христову, разрушают основание всего, что Господь требует, истинные отношения людей между собой.

Мы знаем все: небо — это полнота любви, а полное отсутствие любви — ад. Всякий, кто действует против любви, идет по дороге к полному отсутствию любви. И это слово Христово по поводу оскорблений относится ко всему ветхозаветному учению о гневе, о прощении, о прелюбодеянии, о клятве. Речь всегда идет о том, чтобы превзойти букву закона, чтобы достигнуть сердца человека и узнать то единственное, что может сделать нас чистыми и способными к общению с Богом и друг с другом — любовь.

Да, единственное, что имеет значение — любовь. Мы часто слышим об этом, мы часто мечтаем осуществить ее в нашей жизни, но происходит так, что внезапно подступает к нам усталость и уныние. Самые прекрасные истины, повторяемые изо дня в день, становятся для нас как бы банальными. Мы привыкаем к ним и рискуем забыть их высокое значение. Вне сомнения, мы не можем не стремиться к подлинной любви, которая выражается в служении друг другу, в сострадании, в смирении, в прощении и взаимном примирении. Но наступает момент, когда напряжение духовной жизни ослабевает. Мы начинаем плыть по течению, и идеал евангельской любви становится для нас недостижимо далеким. Беда в том, что мы, может быть, даже бессознательно прежде всего ищем своего.

И здесь мы должны задуматься вот о чем. В любви есть два периода, говорят святые отцы: период юности и период зрелости. Период юности заключается, главным образом, в переживаниях любви. Будь это обычная земная любовь, любовь юноши к девушке. Этот образ небесной любви мы постоянно встречаем в Священном Писании. Или христианская любовь — любовь новообращенного ко Господу и братьям своим. Когда зарождается такая любовь, она стремится заполнить все сердце, все мысли человека. Внешне часто она выражается романтическим настроением, возвышенным состоянием. В земном плане мы находим ее следы в стихах и песнях, которые поэты посвящают своим возлюбленным. В небесном плане она в радостном внимании ко всему, что составляет жизнь веры, только что переступившего порог храма человека, в трепетном радостном отношении к служению недавно рукоположенного молодого священника. Здесь действует призывающая благодать Божия.

Но в этом есть что-то и глубоко человеческое. Молодости свойственно всем сердцем устремляться к тому, что влечет его, однако приходит зрелость. Невозможно всю жизнь прожить на таком напряжении чувств. Годы идут, принося множество поражений и разочарований, ту прозу, которая является составной частью человеческого существования и в которой проявляются наши обыденные грехи. Они стирают наши поэтические представления о жизни. Что касается человеческой любви, она часто рассыпается, как мираж. Мы видим столько распавшихся браков или просто супругов, сосуществующих друг с другом, помогающих друг другу, но уже никогда не говорящих о любви.

Что касается веры — когда-то вдохновенный, уверенный в себе юноша через несколько лет становится остепенившимся, лишенным почти всякого духовного порыва, который охватывал его, когда открывалось ему впервые Евангелие. И мы можем видеть иногда таких священников, таких богословов, не имеющих вдохновения, если не сказать разочарованных, исполняющих все, что полагается в Церкви, но без всякого огня. Они могут быть, наверное, полезными служителями, усердно исполняющими свои обязанности, но можно ли сказать, что они любят Бога?

В возрасте зрелости мужчины и женщины редко говорят о любви. Они не решаются о ней говорить из боязни показаться смешными или от того, что уже не знают, как выразить то, что должно быть подлинной любовью. Часто их молчание объясняется тем, что они не уверены в своих чувствах. Но есть глубина любви. И глубина любви такая, какой ее открывают Евангелие и Церковь, есть не что иное, как доброта сердца.

Эти слова, наверное, слишком обесценены сегодня, но мы говорим о такой доброте, которая, блеснув однажды даром любви или Христовой благодати, становится постепенно, как говорит святитель Василий Великий, естеством человека. Или как апостол Иоанн Богослов говорит: «Кто делает добро, тот от Бога» (3 Ин. 11). Доброта сердца — это то, чему следуют смиренно, но верно, пока любовь не проникнет всего человека до конца и будет присутствовать в нем каждое мгновение. Мы знаем, как по причине умножения беззаконий охладевает в мире любовь и как приближается время на наших глазах «человека беззакония».

Но мы должны стать добрыми людьми. Иногда мы говорим снисходительно о добром человеке, с оттенком иронии, даже превосходства, как о слишком доверчивом, которого легко провести. Но мы ошибаемся. Доброта — это то, благодаря чему в сердце человеческом образуется сокровенное соучастие, единение с теми, кто перед ним, рядом с ним. Доброта — это доброжелательность ко всем, без всякого предубеждения, такое внутреннее обращение ко всякому человеку, благодаря которому, встречая кого-либо, мы пытаемся не торопиться осуждать его, выносить ему приговор, но быть всегда на его стороне, около него, вместе с ним, несмотря на все его грехи и заблуждения. Смотреть на него чистым оком не потому, что мы закрываем глаза на все плохое, а потому что мы обращаемся к образу Божию в этом человеке, к доброте его сердца.

Это самое главное, о чем возвещает сегодняшний праздник. Доброта, которую являет по отношению к нам святитель Николай, была бы невозможна без постоянного присутствия в ней доброты Христовой. Христос дал нам образ, как научиться любить. Человеческая жизнь имеет смысл, поистине, только в любви. Бог, ставший человеком, терпелив и милостив ко всем. Долготерпелив и многомилостив до самого своего смертного часа на земле, и тем более в вечности. Даже после оставления Его апостолами и отречения от Него одним из лучших из них, в первый вечер Пасхи Он приносит им мир, а через несколько дней задает Петру трижды самый главный вопрос: «Любишь ли Меня». Вот доброта сердца, истинная и верная любовь, которая предлагается всей Церкви.

Мы веруем во Христа Бога, мы веруем в Его любовь. Апостол Иоанн Богослов говорит и святитель Николай свидетельствует: мы уверовали в любовь. Это значит, мы уверовали в любовь, которая исходит от Христа. И это значит также: мы уверовали, что возможно для нас любить братьев своих. И мы должны веровать, мы можем веровать в доброту, которую являет лицо Христовой любви. В доброту Христову по отношению к нам, в Его милосердие и сострадание, в любовь Божественную. Никто не благ, только один Бог, говорит Христос. Однако взирая на образ тех, кто благодатью Божией достиг такой любви, мы можем также веровать в возможность и нам научиться подлинной доброте от Того, Кто сказал: «Будьте милосердны, как Я милосерд, и будьте святы, как Я свят».

Эта любовь — дар Христов, она действие Духа Святого в нас. Как бы ни были мы немощны и грешны, мы веруем в доброту, заступничество за нас святых. И мы можем просить Духа Святого, к торжеству которого мы будем готовиться в эти дни, научить нас любить.

Христос возлюбил нас первым. Он зовет нас войти в Его любовь, научиться видеть наших ближних так, как Он видит их. Как бы ни было трудно, предадим до конца нашу жизнь Ему — Тому, Кто один только благ, Кто один только Любовь, Кто один предстательством Божией Матери, святителя Николая и всех святых может нас привести к совершенной доброте, Божественной и человеческой, к жизни вечной.

Протоиерей Александр Шаргунов