Протоиерей Александр Шаргунов: Ответ на очередную антицерковную клевету

Один из самых известных православных пастырей и проповедников, настоятель московского храма святителя Николая в Пыжах, глава общественного комитета «За нравственное возрождение Отечества» протоиерей Александр Шаргунов в эксклюзивном интервью Царьграду опроверг приписываемые ему высказывания, противопоставляющие его взгляды позиции священноначалия Русской Православной Церкви.

Антицерковная информационная война ведётся не только левыми и либеральными политическими силами и СМИ. Нередко удары наносятся и справа, теми, кто заявляет о своём патриотизме, ультраконсерватизме и православности, активно критикуя за «недостаток» последних у наших священнослужителей и, особенно, у священноначалия Московского Патриархата. Одно дело, когда подобная критика является открытой, другое – когда она раздаётся от анонимных блогеров, но бывает и так, когда слова приписываются широко известным и авторитетным людям. Именно в такой ситуации оказался широко известный протоиерей Александр Шаргунов, и именно это стало темой его беседы с Царьградом.

Царьград: Отец Александр, на днях на платформе «Яндекс.Дзен» вышла публикация анонимного автора под названием «Крах миссионерства и нового богословия», в которой со ссылками на Вашу проповедь изложена приписываемая Вам резко критическая в отношении священноначалия позиция относительно жизни Русской Церкви в условиях пандемии COVID-19. Не могли бы Вы прокомментировать этот материал: насколько он соответствует Вашей позиции?

Протоиерей Александр Шаргунов: Что я могу сказать о публикации неизвестного мне автора? Только то, что это подтасовка и ложь. Всё это представляется мне удивительно знакомым. В самом деле, в положении сегодняшней Церкви, причём не только в нападках на неё извне, но и в попытках посеять внутри неё разделение и смуту – продолжение, только на новом уровне, войны врага рода человеческого против Церкви, которую он вёл всегда, и особенно в последние времена.

Позволю себе сделать некоторое отступление, которое, на мой взгляд, может показать, насколько похожа в духовном смысле сегодняшняя ситуация на то, что происходило в Церкви и вокруг неё в конце прошлого века. В 1990 году, то есть тридцать лет назад, в газете «Аргументы и факты» была напечатана моя небольшая заметка «Церковь и КГБ» в ответ на заявление священника Георгия Эдельштейна, что в советские годы не менее девяноста процентов священников были сотрудниками КГБ. Прошу Царьград привести эту краткую заметку полностью, чтобы яснее обозначить все параллели.

Советские методы антицерковной борьбы не меняются. Фото: patriarchia.ru

* * *

КГБ и Церковь

Если уж пришлось Церкви «судиться в мирских судах», и вы приглашаете священников принять в этом участие, то наш долг –  засвидетельствовать, прежде всего, что действительно мало кто из священников избежал посягательств со стороны КГБ. Поневоле задумается неискушённый человек, стоит ли идти в такую Церковь, где каждый священник, как утверждает отец Г. Эдельштейн, запятнан иудиным грехом, где всё так же, как в мире, только хуже ещё: не поймёшь, где правда, а где предательство.

Я понимаю тех священников, которые считают ниже своего достоинства в этом оправдываться, и пишу единственно из опасения, как бы наше молчание не было воспринято кем-то как знак согласия.

Если говорить о священниках – об архиереях прилично говорить самим архиереям, – то в процентном отношении, на мой взгляд, это может быть не более чем 1 к 10. То есть примерно так же, как это было сначала вокруг Христа. Не могу настаивать, что эта пропорция абсолютно точна, но совершенно уверен в одном: большинство священства в этом грехе неповинно.

На чём основана моя уверенность?

В Церкви я после крещения 25 лет (крестился взрослым, в 25 лет) и в течение 10 лет был активным прихожанином и чтецом, 15 лет служу священником. За это время я, естественно, мог наблюдать церковную жизнь со всех сторон. Из близко знакомых мне примерно 20 священников – почти ко всем приступали с «предложениями» – ни один не поддался. Среди моих духовных чад – четырнадцать стали священниками: одних из них пытались вербовать, но ничего не добились, к другим – тем, кто приняли сан в последние три года, уже не приставали.

Кроме того, я преподаю в Московской духовной семинарии в выпускных классах. Большая часть выпускников к концу учебного года становятся священниками, и думаю, что не ошибусь насчёт большинства из них, видя, как они участвуют в обсуждении самых острых тем, в том числе и этой темы.

Вот на каком «опыте» строятся мои заключения, и мне небезразлично было бы узнать, откуда берет свои сведения отец Г. Эдельштейн.

Что касается моих личных отношений с КГБ, – приходится говорить и о себе, – то они не прекращались, можно сказать, с юности и до недавнего времени. Но в отличие от отца Г. Эдельштейна «всякие попытки регулярных встреч», будь то сотрудники или распоясавшийся уполномоченный, мною с самого начала пресекались. За отказ «пойти на контакт» в 1960 году меня исключили со второго курса факультета журналистики Уральского университета, в 1967 году после окончания иняза не пустили техническим переводчиком в арабскую страну, пытаясь соблазнить «творческой работой» в Англии или Франции, в 1982 году – не дали преподавать в аспирантуре Московской духовной академии.

Из происшедшего со мной я, разумеется, не сделал вывода, что все или половина тех, кто учится в университете, едет переводчиком в Алжир или преподает в Духовной академии, – сотрудничает с КГБ. Прошу, во ограждение Церкви от клеветы, КГБ, или, вернее, ту организацию, которая ведает её архивами, опубликовать цифровую информацию на этот счёт, скажем, наподобие того, как это сделал В. Солоухин, рассказывая об истреблении священства: в 1917 году в России было 360 тыс. священников, в 1919 году их осталось 40 тысяч.

Враги Церкви всегда силились не только стереть её с лица земли, но и разрушить изнутри, точно так же, как теперь стараются различными способами смешать её с грязью.

* * *

Через некоторое время в газете «Московский комсомолец» был напечатан ряд оскорбительных публикаций в мой адрес, в которых авторы не гнушались даже откровенным сквернословием. «Что касается отношений отца Александра с КГБ, – пишет газета, – то они, по его собственному признанию «не прекращались с самой его юности». На этом цитата заканчивается, а о том, какими были эти отношения, читатель должен догадываться сам. И далее, на основании моих слов о том, что я многие годы преподаю в Московской академии и семинарии, газета пишет: «Отец Александр признается, что он воспитал не одно поколение будущих пастырей в духе марксизма-ленинизма».

Прихожане нашего храма подали в суд на «МК» за эту клевету, и газета, кажется, впервые в истории, проиграла суд, и её обязали выплатить денежный штраф и опубликовать опровержение. Чего они, сознавая свою безнаказанность, конечно же, не сделали. Мысль, вырванная из контекста, ведёт себя, как рыба, вырванная из воды.

Шаг вправо – бездна и шаг влево – бездна

Ц.: Получается, либеральный «Московский комсомолец» и якобы православно-патриотический автор публикации «Крах миссионерства и нового богословия», по сути, оказались едины в антицерковной лжи?

Отец Александр: Да, потому что и в этой публикации, в первую очередь, продолжаются провокационные попытки противопоставить некоторых священников Предстоятелю Церкви. Священник по определению во всём послушен священноначалию, кроме тех случаев, когда ему предлагают учение, не согласное с христианской верой и нравственностью. Можем ли мы говорить об этом в ситуации с новым вирусом? Разумеется, санитарные меры не могут умалить реальность Евхаристии. Эти меры временно вынуждены, как были вынужденными во времена гонений Церкви способы передачи Святых Даров заключенным верующим в лагерях (внутри посылок), чтобы они не были лишены Причастия.

Ситуация, действительно, в предельной степени непростая. Существует две опасности. С одной стороны, страх и паника, нагнетаемая через СМИ, особенно через интернет, с другой, теплохладность и безответственность, странным образом переходящая в ревность не по разуму. Мудрость Церкви – в том, чтобы не поддаться на провокации. Святитель Афанасий Великий говорит, что самое главное в богословии и в духовной жизни – чувство равновесия. Потому что Церковь идёт узким, крестным путем. Шаг вправо – бездна и шаг влево – бездна, и риск падения велик.

Наша боль и печаль по поводу временного закрытия некоторых храмов для прихожан и лишения верующих причастия не означает нашего противостояния благословению священноначалия, вынужденного пойти на эти меры в необычной ситуации, чтобы продолжалось Евхаристическое служение. Или ревнители «чистоты Православия» предпочли бы, чтобы храмы совсем были закрыты вследствие неподчинения светским властям? Или верующим надо было игнорировать все санитарные предписания и вступать в конфликт с властями, как призывал известный екатеринбургский раскольник? Как этого хотят те, кто не скрывает своего враждебного отношения к Церкви.

Храм Христа Спасителя, опустевший в дни Страстной седмицы 2020 года. Фото: patriarchia.ru

Ц.: В упомянутой публикации шла речь о какой-то Вашей проповеди, посвящённой этой проблеме. Вы хотя бы предполагаете, о каких словах идёт речь? Или это абсолютная выдумка?

Отец Александр: Мне непонятно, на каком основании мысли неизвестного автора данной статьи вообще приписываются моей проповеди или проповедям. Все мои проповеди, произнесённые в храме, записываются, и к ним есть доступ. С моей оценкой церковной ситуации в связи с коронавирусом можно ознакомиться на сайтах «Радонеж», «Русская народная линия», «За нравственное возрождение Отечества», а также в журнале «Русский Дом» (№ 9 за 2020 год) в интервью о моей новой книге «Святые Дары» и в рубрике журнала «Вопрос священнику». Она ничем не отличается от позиции абсолютного большинства священнослужителей и мирян.

Ц.: Отец Александр, частично Вы её уже высказали в нашей беседе, но в заключение давайте расставим точки над «и»: каково Ваше отношение к тому, что православные храмы вынудили закрыть на Страстной седмице, и абсолютное большинство верующих не смогли помолиться и причаститься ни за Пасхальным богослужением, ни в Светлые дни?

Отец Александр: Снова и снова повторяю простую мысль. В чём смысл всех скорбей, которые переживает наша Церковь во все времена, особенно во времена гонений, да и в наши, отмеченные массовым отступничеством от веры и всё возрастающими нападками на Церковь? В чём смысл наших испытаний пустыней жизни, через которую мы проходим? В том, чтобы выявить, насколько подлинна наша вера.

Во время вынужденного закрытия храмов из-за эпидемии многие были лишены причастия в Великий Четверг и на Пасху, и в другие самые наши святые дни. Для некоторых это было испытание, превосходящее меру их веры. Да, многих вполне устроила такая ситуация: как хорошо и удобно, сидя на диване, смотреть трансляцию красивых богослужений! Всё видно – даже то, что делается в святейшие моменты в алтаре. Не требуется никаких усилий – ни внешних, ни внутренних.

Эпидемия выявила не столько наши телесные, сколько наши духовные немощи и недуги, на которые мы не можем не обращать внимания. И которым, как призывает нас Патриарх Кирилл, мы должны всецело противостоять. И в этом мы не можем не быть едиными с нашим священноначалием.