Алексей Каноныкин

В предыдущей статье ("Ошибка Хантингтона") мы сделали некоторые замечания о теории конфликта Сэмюеля Хантингтона. Тем любопытней после этого бросить взгляд на умопостроения его главного антагониста: футуролога Френсиса Фукуямы (Francis Fukuyama).

Фукуяма прославился буквально на весь мир своим докладом 1989 года "Конец истории?", а затем бестселлером "The End of History and The Last Man". В тот момент, когда "прогрессивное человечество" ожидало новой эпохи и открытия невиданных горизонтов, слова о конце истории были как никогда важны. Однако, к этому удивительному, и не вовсе неверному, тезису о конце истории мы еще вернемся.

Вслед за Кантом, Гегелем и А. Кожевым, Ф. Фукуяма настаивает на том, что универсальная история человечества может быть написана. Для этого необходимо определить философский смысл человеческой истории, которая будет трансцендентна по отношению к описаниям конкретных цивилизаций.

Тем самым наш футуролог резко противопоставляет себя всякого рода мультикультурализму, и совершенно правильно указывает на единство человеческого рода. Для этого он вводит гегелевское понятие о "первом человеке". Этот первый человек был уже в полном смысле слова человеком, со стремлением к справедливости и ощущением своего достоинства.

Следуя Гегелю и Кожеву, наш автор говорит о внутренних противоречиях в этом первом человеке. В нем происходит борьба между чувством собственного достоинства и инстинктом самосохранения. С этого столкновения и началась история человечества, утверждает Фукуяма. Не вникая в ход этой борьбы, скажем только, что, по триединому процессу Гегеля ("тезис - антитезис - синтез"), когда все противоречия будут разрешены, история закончится.

Итак, Фукуяма смотрит на историю как на целенаправленный процесс. С этой точки зрения ему видно то, что не способны увидеть ценители национальных особенностей: не всякая цивилизация имеет одинаковые значение и смысл, не всякая культура одинаково хороша и важна.

По крайней мере, там, где у Хантингтона и его единомышленников мы видим рабское преклонение перед культурой и цивилизацией, наш футуролог видит различие между цивилизациями, находящимися в русле основного смысла истории, и всеми остальными.

Никто из нас не станет отвергать достижений мусульманской или китайской культуры. Они интересны, но не существенно важны. Они рассказывают нам о китайской утонченной брезгливости и исламской пустынной пластичности, но ничего не говорят нам о нас самих, как людях. Размеры и экономические успехи цивилизаций сами по себе также значения не имеют, а существенно важно их место по отношению к основному смыслу истории.

Фукуяма, конечно, "записной либерал", и поэтому видит спираль развития там, где мы склонны видеть распад и разложение. Однако в одном он прав принципиально: основное русло универсальной истории протекает там, где разрешаются фундаментальные противоречия.

И этим он отличается от Хантингтона, как человек ходящий на ногах от человека ходящего на голове. Правда, Фукуяма движется в неверном направлении, но ведь и Хантингтон направляется туда же, да еще и вверх ногами.

И в этом смысле глобализация рассматривается Хантингтоном как усиление веса и влияния западной цивилизации. А с точки зрения Фукуямы, глобализация, строго говоря, может происходить и в малом закутке мира, потому что подлинная глобализация должна быть разрешением глобальных проблем, а не их созданием.

Наши симпатии здесь также на стороне Фукуямы, поскольку, например, знакомое учение о "Москве - Третьем Риме" - теория не мультикультурная, а представляет собой именно универсальный взгляд на историю. В этом учении есть единое направление от начала истории к ее концу. В качестве главного действующего лица выдвигается наиболее универсальное государство - империя. И существует, так сказать, факел, который некоторые цивилизации - Римская, Византийская, Русская православная - передают друг другу, тогда как прочие племена и народы являются либо пассивными зрителями, либо второстепенными актерами.

Более того, и библейская история рисует именно такой ход мировых событий. Да, все народы созданы Богом и имеют свою ценность. В книге пророка Даниила говорится об ангеле Персидского царства. Но из Писания видно и то, что народы имеют не одинаковую ценность в мировом процессе. В этом смысле св. Филарет Московский вопрошал: "Неужели и народу людоедов дается Ангел? Что же он делает?"

И уж конечно ассирийская цивилизация была не ниже еврейской. И, тем не менее, Библия следит за судьбой одного - не самого сильного - народа, потому что в истории этого народа решалось самое главное противоречие истории.

Почему для нас так важно, чтобы существовала единая история человечества, а не только ряд параллельных историй отдельных цивилизаций? Именно потому, что история имеет эсхатологическое измерение. Она начинается не только с начала, но и с конца.

В истории можно отметить две существенные стороны: идейное наполнение и цель истории. Они, разумеется, неразрывно связаны между собой, поскольку идея - это вместе с тем и цель. Опыт такого рассмотрения мы имеем в крайне ценной книге Льва Тихомирова "Религиозно-философские основы истории". Тихомиров говорит об ограниченном числе идей, которые определяют в конечном итоге содержание истории народов. Он указывает на две противостоящие друг другу идеи: Личного Бога и автономности человека. На первый взгляд, кажется, что этим излишне ограничивается содержание истории. В конце концов, идей может быть и гораздо больше, поскольку, например, китайская цивилизация не построена ни на одной из этих идей. Однако мысль Тихомирова имеет эсхатологическую перспективу, и поэтому ему нужно вычленить две идеи, одна из которых победит в конце истории.

История потомков Адама едина и универсальна, потому что параллельно ей, но в четком соотнесении с ней, идет история Церкви. Рядом с созиданием Града Божия - в смысле присоединения все новых и новых поколений - идет разрушение града человеческого. Это соотнесение и делает историю единой даже тогда, когда утрачена единая нить и цель.

В этом смысле можно сказать, что параллельно существует фактическая реальность событий и идеальная реальность, то есть их оценка. Это и есть то противоречие, которое разрешается в истории.

Так, государственное устройство создается вложенным в душу человека стремлением к справедливости, но вступает в противоречие с тем, что человек порочен и зол и совершает беззаконные поступки. В истории человечества всегда существует противоречие между поступками человека и принципом справедливости. Это мы наблюдаем и в библейской истории, например, царя Давида, и во времена Византийских императоров и в более недавние времена.

Но прежде такие противоречия могли быть разрешены. И побеждает, в конечном счете, именно принцип.

Эти противоречия разрешаются и в современном мире, но самым удивительным и невиданным прежде образом. В эпоху Нового времени радикально изменилось отношение человека к этим вызовам, и это означает не разрешение противоречий в реальности, а приспособление к противоречиям через изменение своей природы.

Террор Французской революции был закономерным выводом из идеологии "свободы, равенства и братства". Точно также и современная толерантность закономерно приводит к людоедству. Дело в том, что понятие справедливости мыслимо и непротиворечиво, а "терпимость", "равенство" и т.д. - это кровавые парадоксы. Они немыслимы и поэтому могут проявляться только в абсурдных действиях. И они сами по себе противоречивы, и значит, способны давать только разрушительный выброс энергии.

И так мы приходим к той мысли Гегеля и Фукуямы, что в конце истории возникнет антипод Первого человека - Последний человек, в котором наступит разрешение всех противоречий. Над созданием этого существа и трудится либерализм.

Фукуяма усмотрел в событиях конца 90-х триумф либеральных идей, то есть все тех же "свободы, равенства и братства". Он имеет все основания считать эту победу окончательной, и потому бросает лозунг о "конце истории". С падением коммунизма историческая задача человечества была решена, и более нет и не может быть угрозы либеральной демократии в мировом масштабе и историческом смысле.

Но это победа, так сказать, не силовая, а идейная. Либеральная демократия победила, считает наш политолог, как идея и цель. Даже если многим странам еще далеко до стандартов либеральной демократии, данная идея незримо присутствует как идеальная цель где-то впереди.

Мы можем согласиться, что падение остова последней империи - СССР - событие мирового исторического масштаба. Правда, произошло оно на два года позже, чем указывал Фукуяма, но, действительно, в каком-то очень важном смысле история закончилась. Остались только события.

С утратой принципа справедливости и окончательным приспособлением к "терпимости", в мире уже не может быть существенных противоречий, которые нужно было бы разрешать.

В идеальном смысле, противоречия, конечно, никуда не делись. Они однако стали несущественными, они как бы выведены за скобки. В язычестве и антихристианстве не может быть противоречий, поскольку Последний человек либерализма не обладает обычным человеческим сознанием.

Все это вместе взятое готовит нас к последнему противостоянию, поскольку основное противоречие: между Градом Божиим и градом земным, осознается пока только христианами. Да и то, честно сказать, не всеми. Достаточно привести пример тех американцев и русских, кто готов поддерживать государство, даже если оно построено прямо на нарушении принципа справедливости.

В последние же дни мира это противоречие будет осознано всеми, и безбожное человечество будет его разрешать под руководством "Последнего человека".

Содержанием эпохи Нового времени была борьба либерализма со всеми его противниками. И Фукуяма возвещает конец этой эпохи. Само по себе это хорошая новость. Но как тогда определяется наше местоположение? Где мы находимся в данный момент?

Собственно, футурология Фукуямы не очень помогает нам в ответе на вопрос: что наступает после конца истории.

Вне эпох, вне движений, вне целей...

Человечество как будто покинуло пределы Солнечной системы, и это приносит не только облегчение, но и некую тупую тревогу.

© Общественный Комитет "За нравственное возрождение Отечества"

kfmrr@yandex.ru