Георгию Калинину уже за восемьдесят лет. Это писатель недооценённый и по-настоящему не прочитанный. Его книги выходили и в советское время, и позднее, но, конечно, он достоин гораздо большего внимания и признания.
Георгию Калинину уже за восемьдесят лет. Это писатель недооценённый и по-настоящему не прочитанный. Его книги выходили и в советское время, и позднее, но, конечно, он достоин гораздо большего внимания и признания.
Книга «День един» составлена из трёх частей, в каждой из которых повести и рассказы о разном. Первая часть – самая пронзительная – воспоминания о ленинградской блокаде, пережитой в десять лет. Вторая – так скажем: любовно-психологическая. Третья часть – религиозная.
Начнём с последней части. Писатель размышляет над евангельскими сюжетами, а в очерке «Пойди и посмотри» пишет о знаменитом Зейтунском чуде – явлениях Богородицы под Каиром, случившихся в 1968 году. И здесь же трогающая сердце история о старике, в годы безбожия умирающем в среднерусском городишке. Тот требует от сына «сыскать попа». Наконец, удаётся привезти священника. Сын выходит, чтобы не мешать исповеди, но подслушивает.
«И донёсся к нему горячий, хриплослёзный шёпот отца. Уловил лишь отдельные его слова, но какие – смерть, расстрел, расстрелять».
Вторая часть книги впечатлила меня меньше: повесть о сёстрах-близняшках, которые в зеркальном подражании дошли до того, что правые руки свои наградили одинаковыми царапинами. Или галлюциногенный рассказ: герой сидит в кинотеатре вдвоём с розово-золотистой барышней, но неожиданно вламывается танк, и приходится с танком биться, и когда танк вспыхивает, из него выпрыгивает червивый монстр-фашист, а по окончании войны сеанс продолжается, счастливый и яркий, да только вместо барышни оказывается старуха – ведь утекло слишком много времени.
Самая сильная часть в книге – первая, блокадная. Её бы надо издать отдельно и хорошим тиражом. Калинин знает, что такое пытка голодом. В блокадных повестях – борьба маленького ребёнка за жизнь. Город-призрак. Умирают знакомые, целыми семьями. Мать бывает несколько раз в неделю, потому что работает на заводе сутками. Мальчишка постарше украл хлебные карточки. Смертельная схватка с этим гадом, от которого ещё пахнет ворованным хлебом: двое барахтаются, сцепившись, как жуткие карлики. Обезумевший людоед-прохожий ворвался в дом. Добрые старушки просят спичек, ребёнок злобно отшил, и свою вину вспоминает со стыдом. Прелестная девочка заиндевелыми губами просит безнадёжно одно: «Хлебушка!». Горы из детских голов (тела съели).
Блокадный цикл Калинина напоминает полотна Босха. По художественности эту прозу можно поставить рядом с «Голодом» Кнута Гамсуна, только голод и падение человека тут гораздо масштабнее и страшнее. И здесь же, в блокадном цикле, короткий рассказ «Такая рыба с хвостом», который я бы включил в школьную программу. Отец идёт с маленьким сыном по бескрайнему полю. Ребёнок зачах в городе, и радостно скачет, растворяясь в природе. Отец не думает уж точно о недавнем прошлом – о той обледенелой еловой чурке, которую раскалывал топором, воображая, что это голова главного врага, объявившего нам войну. И вдруг ребёнок выкрикивает знакомое, «отрывистое, как удар топора» имя. Отец просит повторить.
«С гримаской удивлённо-весёлого недоумения, вжав голову в плечи и отвернув её в сторону – Пожалуйста! – ты оттараторил:
– Сегодня утром под мостом поймали Гитлера с хвостом.
– Откуда это у тебя?
– Это мы в садике сочинили.
– А кто такой Гитлер, знаешь?
Словно бы моля о снисхождении, ты поднял на меня доверчивые прозрачно-голубые глаза и тихо, упавшим голосом произнёс:
– Это такая рыба».
Главное в настоящей литературе – это страдание. Книгу Георгия Калинина «День един» определяет блокадная часть. Книга с ломтём чёрного хлеба на обложке.
Георгий Калинин. День един. – М.: Сибирская Благозвонница, 2011.Сергей Шаргунов,"Литературная Россия", № 05, 04.02.2011
© Общественный Комитет "За нравственное возрождение Отечества"
