Ответы на вопросы читателей журнала «Русский Дом» — июль 2017 г.

Как понимать слова Спасителя, сказанные апостолам, а значит и всей Церкви до конца времен: «Что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе»?

В. Антонов, г. Серпухов

Чтобы понимать эти слова, надо помнить всегда о том, как постигают святые первоверховные апостолы самое главное, что есть на свете. Апостолу Петру открывается Христос как явление Отца, как Сын Бога Живаго. Но это дар Духа Святого, а не то, что апостол Петр постиг своим сердцем и умом. И апостол Павел был гонителем Церкви Христовой, но Бог открыл ему, что Иисус есть Христос, Мессия. Этот дар дается нам всем в Церкви Христовой. Дух Святой зовет, собирает, просвещает и освящает всю Церковь на земле и хранит ее с Отцом и Божественным Сыном. Христос обещает Петру, что Он созиждет Церковь Свою. И внутри этой Церкви Бог будет знаем верными Ему людьми. Его святая воля управляет небом и землей, и она будет узнаваема теми, кто ищет исполнить ее. Вот что значат слова Спасителя, что Церкви будут даны ключи Царства Небесного. Все что связано на земле, будет связано на небесах. И все что разрешено на земле, будет разрешено на небесах. Это, разумеется, не означает, что Церкви будет дана такая власть, которой она могла бы манипулировать как угодно. Мы помним, как Христос обличал книжников и фарисеев за то, что они взяли ключи разумения тайн Божиих, однако сами не входят в Царство, и другим не дают войти. Разве может Церковь открыть для кого-то небеса пред лицом явного Божия отвержения? И, конечно же, не для того эти слова сказаны Господом, чтобы устрашить людей, объявив им, что если Церковь так пожелает, то может и не простить какие-то особенные грехи, какое бы человек не приносил покаяние. И это не означает также, что Церковь имеет такую власть, что может назвать добром то, что Бог называет злом, и наоборот. Нет, напротив. Это означает, что Бог и Его Церковь неразделимы.

Потому что в этой Церкви, созидаемой на Христе, воля Божия возвещается, утверждается, и, несмотря на все наши немощи и падения, мы следуем ей. Церкви дана страшная ответственность и радостное преимущество совершать Христовы таинства, проповедовать слово Божие и жить им. Уже сейчас Церковь может произнести слово, которое Сам Бог скажет в последний день. Без каких-либо оговорок, но так, как если бы Сам Бог говорил это, Церковь может сказать нам, когда мы приносим нелицемерное покаяние, что наши грехи прощены. И добавить «а где прощение грехов, там жизнь и спасение». Потому она может также сказать, что «вы — род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел», и что вы можете по этой причине «явить благость призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет».

Ключи Царства Небесного открывают такие двери, которые ведут к свету, а не к тьме, дают ясное видение всего — там, где отчаяние и неразрешимые тупики. Свет Воскресения Христова светит во тьме этого мира, и никакая тьма не может объять его.

Дорогой отец Александр! На тех, кто не исповедует истинную веру, мы естественно смотрим подозрительно, понимая, как губительны их верования, которыми они замещают «свято место». И наше общение с ними по этой причине бывает затруднено. Вы написали как-то: «Вера это совсем другое, чем верование». В чем же разница? Возможно ли преодолеть, и как нам преодолеть этот разрыв? И еще один вопрос: как нам относиться к людям, достаточно далеким от веры и помогающим сегодня строить новые храмы?

А.Н. Климова, г. Таруса

Ничто не ценит так Господь, как истинную веру. На память приходит евангельский рассказ об исцелении слуги сотника. Мы видим, что Господь находит порой среди язычников веру, изумительную веру, которой Он не нашел в Израиле. Именитые иудеи были мало расположены к тому, чтобы поддерживать добрые отношения с не исповедующими их религию людьми. Но сами мы понимаем ли, что дороже всего для Спасителя? Что это была за вера, которая привела в изумление Господа в язычнике — римском военачальнике, который просил именитых иудеев ходатайствовать об исцелении своего смертельно больного слуги?

Это не была иудейская вера, совершенно ясно. И, конечно, не языческая вера, о которой здесь просто нет речи. Так какая же вера? Что такое вера, согласно Христу? Своеобразие этого события в том, что именитые иудеи приходят просить Господа исцелить раба сотника. Они прекрасно знают, что благоверный иудей не может входить под кров необрезанного. Но они облагодетельствованы сотником. Он построил для них синагогу, и этот невероятный поступок стоил многого. Если Христос совершит исцеление, для них нет сомнений, что они, как и сотник, сделавший для них доброе дело, заслужили это. Что касается расхождений в религии с римским офицером, не надо быть слишком щепетильными, считают они, когда речь идет о деле. Реакция сотника совершенно иная. Конечно, он просил именитых пойти ко Христу, но он не ожидал того, что произошло. Он посылает своих друзей, чтобы убедить Христа придти к нему, так как сознает себя недостойным самому беспокоить Учителя. И он не может надеяться на свое собственное ходатайство.

Но у сотника есть вера. Первое, что являет сотник, — смирение, то есть правду и истину. Он ставит Иисуса Христа несравненно выше себя: будучи военным человеком, он имеет ясное чувство иерархии. Что не должен был делать он, подначальный, он не может ждать от Того, Кто несравненно выше его. Другими словами, сотник не намеревается «использовать» Иисуса Христа, подобно многим, как просто чудотворца. Он устанавливает истинные отношения между Христом и собой, отношения Личности и личности. Прошение сотника оставляет Господа совершенно свободным. Если что-то может произойти, то только на расстоянии — том расстоянии, которое как раз устанавливает подлинные отношения свободы, дара. Замечательно, что он соединяет два чрезвычайно важных понятия: власть Христа, Его силу и силу Его слова. Два понятия, которые как раз ставят Христа в область веры. То есть, с одной стороны, сотник являет доверие Господу и, с другой, приобщенность Его Слову.

Перед нами — образ подлинной веры, веры согласно Христу. Не так, как в Израиле соблюдающие Закон ожидали награды за послушание установленным определениям, нормам, за верность такого рода «истинам». Но подлинная вера — это живая устремленность личности к Богу, доверие и любовь, основанные на смирении — на правде и истине. Доверие силе того, что творит Господь, — спасению. Доверие Тому, вера в Кого уже дала нам вкусить и увидеть, как благ Господь, приобщенность всем существом Его Слову, Которым открывается свет, дар смысла жизни каждого из нас и всей истории человечества. Вера это совсем другое, чем верование. Вера это совсем другое, чем соответствие Закону. Не об этом ли непрестанно возвещает апостол Павел в своих Посланиях: «Благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар» (Еф. 2, 8).

Еще один важный урок, который преподает нам сотник. Этот человек молится не о своем исцелении, а об исцелении своего слуги. В этом — заповедь новая, которую дает Господь! Христос не говорит: «Любите друг друга». Он говорит: «Любите друг друга, как Я возлюбил вас». Это значит, мы должны ставить себя на место других. Это то, что осуществляет Христова любовь. Надо воззвать ко Господу от имени тяжко болящего — как если бы это была реально наша болезнь. Вся наша бездуховность и теплохладность — оттого что наши добрые дела не проистекают из нового порядка, который открывает Новый Завет. Можно ли сомневаться в даровании помощи другому, если Христовой любовью мы становимся едины с ним?

Так чудесно показано нам в этом событии, что такое евангельский закон. Речь идет не о людях, которые социально равны. Тот, кто заступается за больного, — его начальник, имеющий много слуг. Ради этого больного слуги он готов совершить долгий путь. Любовью начальник становится слугой. Так происходит переворот в человеческой иерархии, открывающий для любви бескрайние горизонты. Надо стать перед Богом слугой тех, кто зависит от нас. Надо преодолеть всяческое свое «превосходство». Молясь Богу о спасении кающихся грешников, святые становятся едиными с ними и просят: «Помилуй нас!»

В этой устремленности к Христовой любви будем просить Господа прежде всего о даре молитвы — молитвы за нас самих и за других. Не механической, не рассеянной, не формальной. Но молитвы, которая включает в себя, если можно так выразиться, всю нашу потребность истинной жизни, все наше желание подлинного добра. Наша молитва должна стать настоящим воплем, как у евангельского прокаженного, как у утопающего среди волн Петра — за себя и за других. Мы знаем, как трудна наша жизнь, какие испытания окружают нас. Но для Бога не существует преград. Необходимо молиться.

Вспомним притчу о званых на брак. Самое ужасное, что у каждого, кто уклонился от приглашения, были уважительные причины. Но двери на брачный пир оказались закрытыми для них. Наш Бог — Первый Слуга. На Тайной Вечери Он сказал: «Цари господствуют над народами, и владеющие ими благодетелями называются, а вы не так: но кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий — как служащий. Ибо кто больше: возлежащий, или служащий? не возлежащий ли? А Я посреди вас, как служащий» (Лк. 22, 25—27). Бог слушает тех, кто слушает и слушается Его. Он исполняет волю тех, кто исполняет волю Его. Он верен тем, кто верен Ему, потому что любят Его и ближних своих.

Мы часто слышим в Церкви эти слова преподобного Серафима: «Спасись сам, и тысячи вокруг тебя спасутся». Но как это может произойти?

С.И. Чернов, г. Протвино

Наше личное покаяние содействует покаянию всего народа. Покаяние каждого человека необходимо для блага всех. Когда душа одного человека вся устремляется к Богу, весь мир как бы приподнимается. И точно также можно сказать: «Всякий грех одного запечатлевается на многих». Более того, в периоды тяжелых кризисов, подобных тому, что мы сейчас переживаем, ясно, что надо изменять не только учреждения и законы — дело не столько в «кузове автомобиля», а в двигателе, и это — человеческие сердца. Даже современная наука сознает, что она должна развиваться в границах нравственного закона, чтобы не уклониться вместо созидания в безумное разрушение (химическое, бактериологическое, ядерное оружие) — с заражением окружающей среды и уничтожением всего живого.

Протоиерей Александр Шаргунов