К 60-летию Фултонской речи Черчилля
У. Черчилль в своей Фултонской речи сделал для либерализма то же, что Ленин для социализма и Гитлер для национализма. Он сделал его общепонятным. Или, если выразиться иначе, Черчилль превратил либерализм в СМИ.
* * *
Массовые идеологии сначала были совершенно непонятны широкой публике и оставались уделом интеллектуалов. Однако они с самого своего рождения были массовыми по существу. Как и средства масс-медиа, эти идеологии не вмещаются в меру человека: они больше человека или меньше.
Возьмем национализм. Во времена Рихарда Вагнера германский нацизм, как культ крови, нуждался в оправдании в качестве "прихоти гения". Национализм был непонятен простому народу, поскольку народ был веками воспитан в повиновении не самому себе, а конкретным правителям.
* * *
Средневековый человек не знал бы, что делать с газетой, поскольку ежедневные новости были вне круга его внимания. Если его интересовали новости, то другого масштаба. Ереси, например. Арабская медицина...
Точно так же он бы не понял нацистов, либералов и коммунистов. Здоровому сознанию они ни для чего не нужны.
В последние двести лет мы наблюдаем столкновение одиночек (Ленин, Гитлер), обладающих массовым сознанием, и, с другой стороны, людей массы, обладающих христианским индивидуальным сознанием.
* * *
Грань между непониманием и, вдруг, всеобщим приятием той или иной массовой идеи, - это грань между благодатью и грехопадением. Нужно нечто совсем особое, чтобы социализм или либерализм стали общепонятными, не были сразу отторгнуты как явное безумие, или даже как безумие среди всех безумий.
* * *
О "великих идеях" XIX – XX веков можно сказать, что они излишни, как стальной штырь в мягком человеческом теле. Отсюда такая непереходимая граница между идеей и идеологией, между человеком и идеологией. Чтобы их принять, нужно отвергнуться своего первородства...
* * *
Черчилль сделал либерализм понятным и всеобщим (что для нашего рассуждения одно и то же). Это особое и по-особому победительное средство масс-медиа, в котором наступило тождество того, что говорится, и самого процесса говорения. Это такое тождество формы и содержания, которое выражается не в гармонии, а в прямом совпадении двух вещей в одно и то же.
* * *
А. Илларионов пишет в статье "Другая страна": "Можно начать свое отделение – отделение гражданина – от такого государства. Начать кампанию гражданского неучастия в делах корпоративистского государства. И таким путем – не со стороны государства, а со стороны общества – начать восстановление гражданских, политических, экономических свобод".[1]
Совпадение, знаете ли: личность ставит вопрос о личности и личном противостоянии режиму.
Такие совпадения не бывают случайными, и они показывают, что либерализм еще рано хоронить. It is alive and kicking. Он еще побрыкается.
* * *
Мы не будем говорить о "величии" идей Черчилля, разве что применительно к их силе. Но вполне закономерно, что самая глупая идея оказывается наиболее всеобщей и наиболее вредной.
Глупость человеческая, вероятно, безгранична.
* * *
Глупость разлучает человека с самим собой, каким его создал Бог. А вот со всеми другими глупость сближает, сближает чрезмерно и противоестественно. Это та самая "женщина безрассудная, шумливая, глупая и ничего не знающая", которая зовет "проходящих дорогою, идущих прямо своими путями: "кто глуп, обратись сюда!" (Притч. 9:13, 15-16).
Нацизм тоже был всеобщим и общепонятным, хотя это уже стало подзабываться. Однако всеобщность, и, следовательно, понятность, нацизма была с внутренним изъяном. Все понятно: существуют немцы и – все остальные. Но это-то и не понятно: "Как так? Немцы – и все остальные?"
То же самое несоответствие содержится в понятии "классовая борьба".
Если угодно, то эти идеи недостаточно коллективистские, они делят массу. Либерализм действует поверх любых границ.
* * *
Либерализм находится по ту сторону разделений и различий. Он, как и породившее его масонство, всеобщен, потому что всеобщен. "Масоны справедливо гордятся тем, что обладают знанием всеобщего языка, который способны понимать все люди, на каких бы языках они не говорили".[2]
И не важно, что на таком языке нельзя сказать ничего определенного.
* * *
Откуда берется ощущение полноты, глобализации, конца истории?
Либеральная идея равна самой себе, и ей некуда больше расти. Она полна собой. Эта полнота берется буквально ниоткуда.
* * *
Философия Ж.Ж. Руссо выглядит той точкой, где соединяется индивидуализм Ницше и либеральный коллективизм. Вот он пишет о зрелищах:
"Что же будет служить предметом новых республиканских зрелищ? Что на них будут показывать? Ничего, если хотите. Поставьте посреди площади шест, увитый цветами, соберите вокруг него народ, и у вас будет праздник. Сделайте еще лучше: выведите зрителей в зрелище; превратите их самих в актеров; пусть каждый видит и любит себя в других, для того, чтобы все соединялись крепче".[3]
* * *
Либерализм совпадает с массовой культурой, в этом суть его власти над миром.
Нацизм и коммунизм с самого начала расценили джаз и популярную музыку вообще, как идеологическую диверсию либерального Запада. От внимания политработников ускользнуло только то, что масс-культура и западная идеология – это одно и то же. Здесь невозможно говорить, что одно служит орудием для другого.
Как поп- и рок- музыка одинаково понятна в Нью-Йорке, в Москве и на Новой Гвинее, так и либерализм не имеет различных пониманий. Кто-нибудь скажет, что это оттого, что там нечего понимать, и будет прав и не прав.
* * *
Поп-культура и либеральная идеология ничего не сообщают, но они сообщают сами себя. Их сообщение предельно пусто и предельно полно само собой.
Нехристианское сознание воспринимает эту "полноту" как завораживающую красоту: музыки "Битлз", например.
* * *
Или, посмотрим на то же самое с другой стороны. Почему происходит обратный отбор, о котором говорит Питирим Сорокин?
В "Социологии революции" он пишет: "Революция представляет орудие селекции «шиворот-навыворот». Она убивает «лучшие» по своим наследственным свойствам элементы населения и способствует выживанию «худших» элементов. В ней гибнут, главным образом, люди биологически наиболее здоровые, энергетически — трудоспособные; психически — самые волевые, талантливые и умственно-развитые; морально — наиболее устойчивые, обладающие прочными нравственными рефлексами".[4]
* * *
И в области идейной тоже происходит отбор "шиворот-навыворот". Как пчела собирает мед со многих цветов, люди вдруг начинают собирать только яд из представлений, которые содержат не один только яд.
Наверно, разгадка проста: происходит разрушение личности. Изменилось сознание, "внутреннее устройство" субъекта. Но это еще не все: изменилось то поле, в котором действует сознание.
* * *
В традиционном – нереволюционном – обществе жизнь человека протекает как бы на разграфленном листе бумаги: в клеточку или в линеечку. Когда исчезают линии координат, человек оказывается на чистом листе бумаги.
Казалось бы, само сознание при этом не меняется. Но нет! В мире, где нет ориентиров, человек всегда будет ошибаться. Он не будет попадать в цель даже случайно. Потому что случайное попадание есть ошибка сознания.
* * *
В мире без ориентиров царит мысленная тьма, беспокойство, сменяемое ужасом.
Видимо, об этом говорится у Герберта Черберийского: "Порожние формы, разные чудеса и ужасные образы без всякого смысла, и даже угрожая нам, проходили бы перед нашим мысленным взором, если бы внутри нас не существовала в виде понятий, запечатленных в разуме, та аналогическая способность, посредством которой мы отличаем добро от зла" (Herbert of Cherbury. De Veritate. 1624).[5]
* * *
Черчилль изобрел массовую идеологию, которая была и технологией масс-медиа. Именно изобрел, как Белл и Эдисон, а не открыл, как Колумб. Он первым увидел "железный занавес", и должен считаться его создателем наравне со Сталиным. Здесь было изобретено само это видение, сам способ видеть вещи.
И даже иначе: Черчилль в 1946 году мысленно устранил ту "железную" преграду, которую нельзя было трогать.
Примерно в то же время появился замечательный разоблачитель технологии масс-медиа канадец Маршалл Маклюэн. Маклюэн доказал, что любое средство массовой информации помимо передаваемого сообщения сообщает и самое себя.
Он утверждал, что технология есть уже возможность масс-культуры. Началом такой технологии он считал фонетический алфавит финикийцев, а коренной переворот относил к эпохе изобретения книгопечатания.
* * *
Но если алфавит – технология, тогда и речь – тоже. Уже в речи мы наблюдаем не просто звуки, а смыслоразличительные символы – фонемы.
Тут, конечно, дело еще и в том, что термин "технология" у Маклюэна дан не в точном значении. В области истории и культуры нет обычного противоречия между естественным и искусственным. Ведь все осмысленное уже не является только "естественным", простым "куском жизни". Монолог "Быть или не быть" принадлежит одновременно и искусству, и жизни.
Поэтому и культура, и масс-культура были возможны всегда, и массовая культура была уже в глубочайшей допотопной древности в виде язычества.
* * *
Языческая масс-культура однажды совершила свой цикл от возникновения до полной гибели. Для нас этот вывод является очень важным, поскольку сегодня, напротив, язычество одержало победу в форме либерализма. Невероятный успех "Битлз", Майкла Джексона, "Гарри Поттера" является ядерной частью этой победы.
Этот успех разрушителен для человеческого общества и человеческого сознания, даже если отвлечься от содержания этих "победителей".
* * *
Язычество на данный момент победило. Но дело не в том, что язычество победило, а в том, как оно победило. Такая победа Христианству не нужна.
* * *
Стоит вспомнить, как победило Христианство.
"Во всю землю изыде вещание их, и во все пределы – глаголы их",- сказано об Апостолах. Мы видим в этих словах верное повествование о величайшей всеобщности Апостольской Христовой проповеди. Но эта всеобщность имеет и другую сторону:
"Напоминаю вам Евангелие, которое я благовествовал вам, которое вы и приняли, в котором и утвердились" (1 Кор. 15:1);
"Чему вы научились, что приняли и слышали и видели во мне, то исполняйте" (Фил. 4:9);
"Как вы приняли Христа Иисуса Господа, так и ходите в Нем" (Кол. 2:6).
Итак, всеобщность Апостольской проповеди и в том, чтобы всем верно понимать ее истину и верно следовать ей.
Поэтому Премудрость взывает: "К вам, люди, взываю я, и к сынам человеческим голос мой! Научитесь, неразумные, благоразумию, и глупые - разуму. Слушайте, потому что я буду говорить важное, и изречение уст моих - правда; ибо истину произнесет язык мой, и нечестие - мерзость для уст моих" (Притч. 8:4-7).
* * *
Язычество не беспокоится о такой всеобщности своей проповеди. Если о. Кураев способен понять "Гарри Поттера" и рок-музыку в христианском смысле, никто из язычников возражать не будет. Пожалуйста, понимай, как хочешь!
Язычество вообще начинается с того момента, когда человеку не важно: правильно его поняли или нет.
* * *
Человеческая культура, если рассматривать ее в избранном нами технологическом ракурсе, - это сложный упорядоченный обмен понятиями. Масс-культура не является ни сложной, ни упорядоченной. Внутри нее разговор идет без помощи понятий, а на языке того, что Хайдеггер назвал "безразличной понятностью". Он писал: "Болтовня есть возможность понимать все без предварительного усвоения сути... Болтовня... образует некоторую безразличную понятность (eine indifferente Verstandlichkeit), от которой ничто не закрыто".[6]
Масс-культура имеет свое ядро в виде "информационного нуля", то есть средства информации, которое передает самое себя. Такая структура дает сразу полную свободу говорить что хочешь и что попало. Однако это собственно и не свобода, а железная необходимость. В "открытом обществе" можно говорить только и исключительно, что попало и как попало. Такова плата за освобождение от смысла и порядка смыслов.
Излишне говорить, что христианин такой свободы не ищет и отвергает ее как несвободу.
* * *
Попасть куда угодно – такая перспектива может показаться заманчивой. Но попасть куда попало – это совсем другое.
Различие здесь в воле-желании. Одно желание осуществляется в порядке, а другое – личное желание беспорядка.
Этим объясняется такое совпадение, на первый взгляд, неожиданное: и Премудрость обращается к глупым и неразумным, и к ним же - "женщина глупая", то есть лжецерковь язычества и либерализма.
* * *
"Гарри Поттер" написан внутри традиции английской детской литературы, отмечает о. Кураев. Возможно, это так, но это не имеет никакого значения. Так в газете нас интересует не краска и бумага, а что и как в ней написано; и еще, если угодно, сама газета как таковая.
* * *
И все же, если нельзя примирить Христианство с массовой культурой, то почему нельзя создать свою Христианскую масс-культуру? И попытки в виде "русского рока", "Детей против волшебников" уже сделаны. Почему они неудачны? Критик из "Церковного вестника" сделала разумное замечание: "Неужели ребенок, читающий очередной том про Гарри Поттера, променяет его на «чтение» молитвослова... как рекомендуют «антипоттеровские» романы? Нет, здесь не хватает одного звена".[7]
Ксения Лученко права: между православной книгой и современным массовым читателем не хватает одного звена. Это звено называется культурой, которая неотделима от общества как тепло от организма животного. И этого звена – как и самого общества – в России сегодня нет. Под видом "российской" культуры мы имеем культурную революцию, то есть последовательный отбор "шиворот-навыворот".
В России, разумеется, живут носители западной культуры, живут и носители прежней русской культуры, пусть и в советской обработке. Но носителей современной "российской" нет и быть не может. Ведь культура и общество сложный, но органический, а не композитный, продукт.
* * *
Масс-культура и культура в истинном смысле слова не могут сосуществовать. Дело в том, что на фоне массовой культуры обычная культура не только проигрывает, но она является опасной и вредной для массового общества.
В массовом обществе культуру намеренно уничтожают. У нас – насильственно, с помощью Министерства образования и Министерства культуры. На Западе – исподволь, с помощью политкорректности, многолетней кадровой политики.
Ведь подлинная культура затрудняет понимание. Правда, только она понимание и обеспечивает. Культура постоянно работает над тем, как сделать понимание сложным и трудным. Такая сознательная работа смертельно опасна для общества "безразличной понятности".
* * *
Поэтому выражение "Христианская масс-культура" есть сочетание несочетаемого. Христианство требует понимания, и понимания верного, а масс-культура может предложить лишь "безпонятность".
Наконец, Христианская нормальная культура может существовать только на поле какой-либо культуры и общества. А масс-культура сама по себе есть поле и сообщество.
* * *
Исследователь истории письменности Д. Дирингер утверждает, что "главным достижением в создании финикийского алфавита было не изобретение знаков, а введение чисто алфавитной системы, в которой каждый звук обозначался одним-единственным знаком. За это столь простое, как нам теперь кажется, изобретение автору или авторам его должно быть предоставлено место в ряду величайших благодетелей человечества".[8]
Редактор перевода книги Дирингера "Алфавит" И.М. Дьяконов уточняет: эта древнейшая письменность "была удобна для заучивания и доступна для пользования в широких кругах населения, однако понимание текстов, написанных ею, было очень затруднено из-за отсутствия гласных, поэтому на первых порах она годилась лишь для простейших записей".
Наряду с алфавитом существовала "сложная система аккадской клинописи". Она была доступна лишь прошедшим долголетнее обучение писцам-специалистам из числа жрецов, однако годилась для передачи текстов любого содержания, и написанный ею документ не вызывал разночтений.
Дирингер не отрицает недостатков финикийского алфавита, но считает недостатки – достоинствами. Ведь целью является простота и скорость сообщения, пусть даже с ущербом для смысла.
* * *
Иными словами: либо мы стремимся передавать информацию беспрепятственно, либо передавать безошибочно. Одно из двух.
Сейчас мы знаем, кто выиграл в этом споре. В эпоху Нового времени человечество избрало распространение без преград, пусть даже с ущербом для взаимопонимания.
Пределом развития средства массовой информации будет передача абсолютно неточная и абсолютно безграничная. Масс-культура именно и представляет собой почти идеальную передачу "нуля информации".
* * *
Это объясняет, почему содержанием современной масс-культуры является разврат и насилие. Эти два сообщения непосредственно сообщаются человеку. Они предельно расплывчаты и предельно очищены от сопутствующих соображений.
Они проникают в душу несмотря на культуру, и даже благодаря культуре. Возникает обратная связь: чем талантливее человек, тем сильнее подвержен разрушению.
* * *
"Хорошо, - согласится кто-нибудь. – В современной России нет культуры, но как же к нам проникают "гарри поттеры" и майклы джексоны? Они-то понятны, или не понятны?"
К ответу на этот вопрос мы и вели нашу речь. Масс-культура сама по себе является средством массовой информации. И поэтому она не нуждается в посредничающем звене в виде культуры. Она проникает во все страны и во все племена, и культурные и дикие, как бы "сбоку", из "четвертого измерения".
* * *
Это "четвертое измерение" называется Историей, или, точнее, концом Истории.
* * *
Для усвоения масс-культуры не нужна работа, ее определяющее свойство: скорость распространения и простота усвоения. Скорость и простота – это две стороны одной медали. Поэтому масс-медиа уничтожает все преграды и все сознания.
Масс-культура ставит знак равенства между культурой и варварством, между смыслом и бессмыслицей, Христианством и язычеством.
Масс-культура – философия очевидности. Но ведь любая философия, заслуживающая этого именования, есть философия очевидности. Мы спрашиваем: "Ты меня понимаешь?", подразумевая на самом деле другой вопрос: "Разве ты не понимаешь? Это же очевидно".
Борьба между смыслом и бессмыслицей невозможна. Она заканчивается, не начавшись. Если борьба идет на поле сознания, то в пользу Истины, если на поле "безразличной понятности", то в пользу лжи.
* * *
Язычество уже было побеждено Христианской Церковью. Сегодня либерализм вновь предлагает Христианству эту победу. Только теперь Христианству предлагается победить в качестве язычества, по правилам язычества.
Под видом свободной конкуренции мнений Христианству предлагается сразиться со всеми остальными мнениями. Самое ужасное, что Христианство могло бы победить и так.
* * *
В этом содержится ответ на вопрос: почему Христианство не побеждает либерализм?
Либерализм – это и есть то "христианство", которое победило на условиях язычества.
Примечания:
[1]"Коммерсант", 23 января 2006 г.
[2] Mackey, Albert Gallatin. A Lexicon of Freemasonry//12th ed. London, 1883. P. 189
[3] Жан-Жак Руссо. Письмо к д'Аламберу о зрелищах//Жюльен Тьерсо. Празднества и песни Французской революции. Пг.:"Парус",1917. С. 23
[4] Сорокин П. Социология революции. М.: РОССПЭН, 2005. С. 183
[5] Хомский Н. Картезианская лингвистика. М.: URSS, 2005. С. 125
[6] Хайдеггер Мартин. Бытие и время//Работы и размышления разных лет. М.:"Гнозис",1993. С. 32
[7] Ксения Лученко. Взрослые против волшебников. Церковный вестник. № 5 (330) март 2006
[8] Дирингер Д. Алфавит. М.: УРСС, 2004. С. 259, 257
© Общественный Комитет "За нравственное возрождение Отечества"
