Политика

 

Административная реформа, как проявление аморальности российской властвующей элиты

П. Никонов

(Продолжение)

 

Изучение системы ценностей, и жизненных установок, скрыто, но весьма крепко объединяющих на самом главном, духовно-мистическом, уровне нынешний российский властный "истэблишмент", или, как они себя любят называть, властную "элиту", и определяющих ее поведение, становится сегодня первоочередной практической задачей для здоровой части общества. Понятно, что вполне адекватное представление о морально-этической базе мотиваций представителей этого объекта исследования может сложиться в результате анализа не столько сказанных ими слов, сделанных заявлений и розданных обещаний, а, главным образом, из тщательного сопоставления этой словесной риторики и ее пропагандистского сопровождения с осуществленными или неосуществленными практическими действиями.

По большому счету это - весьма трудоемкая задача в силу вызывающе устойчивой неоткровенности публичных заявлений первых лиц государства и представителей правящих кругов, а также очевидным отсутствием у высшего руководства страны стремления к выработке и обнародованию внятной стратегии положительного развития общества. Однако решать эту трудоемкую задачу необходимо хотя бы поэтапно, поскольку вменяемой части населения нужны четкие ориентиры для выработки собственной линии поведения в сложившейся ситуации, когда подлинные цели социально-экономической политики государства тщательно скрываются от общества. Немаловажно и то, что анализ политико-экономической практики нескольких последних лет уже дает достаточные основания для вывода о наличии у властей определенной политической линии, направленной, к сожалению, на реализацию химерических и деструктивных для российского государства и общества целевых установок.

В агитационно-пропагандистской интерпретации политического руководства страны административная реформа рекламируется как главное средство высвобождения "частной инициативы и энергии граждан" 11) из-под удушающего пресса бюрократии. На деле же, когда с необходимостью встает вопрос о том, что конкретно будет сделано в процессе революционных преобразований системы государственного управления, выясняется, что их подлинной целью является освобождение властей и бюрократии от ответственности перед обществом, от всего того, что отвлекает их от свободного присвоения "административной" ренты. Сделать это и предполагается посредством законодательного оформления освобождения системы государственного управления от исполнения важнейших общественно необходимых функций.

Легализация безответственности властей страны перед ее гражданами - давно назревшая потребность современного правящего слоя. Правящий "истэблишмент" уже в течение, как минимум, 12 лет весьма тяготится необходимостью исполнения делегированных ему обществом жизненно важных страны функций и де-факто давно стремится уклониться от обязанности их исполнения. Отсутствие заботы о нравственном здоровье общества и отказ от защиты его членов от нарастающего вала преступности, последовательное неисполнение законодательно закрепленных обязательств государства перед работниками бюджетной сферы, практическое игнорирование очевидной необходимости проведения государством активной промышленной политики, направленной на развитие производительных сил общества, хроническое недофинансирование расходов на науку, образование, оборону и ВПК, отсутствие адекватной реакции на нарастание угроз в отношении территориальной целостности страны, явные попытки проигнорировать надвигающуюся катастрофу в сфере ЖКХ и др., - вот далеко не полный перечень того, что не исполняется нынешними российскими властями. При этом на деле никто из представителей правящих кругов не понес ответственности за неисполнение этих важнейших государственных обязанностей.

Однако, очевидно, что приближается и приблизился уже момент, когда груз нерешенных в результате многолетнего бездействия проблем вскоре приведет к качественным негативным сдвигам в социально-политической обстановке в стране. Именно к этому ведется форсированная подготовка, связанная с созданием правовых предпосылок формирования такого режима государственного управления, при котором представители власти будут не только фактически, но и юридически освобождены от ответственности перед гражданами и обществом в целом за последствия проводимой ими разрушающей общество и страну политики.

Полноценная легализация столь серьезного переворота невозможна без развернутого теоретического обоснования. Традиционно, становление очередной прогрессивной теории революционного преобразования "косного" российского общества осуществляется с опорой на опыт "цивилизованных" стран, на принятую ими этическую традицию. С этих же позиций предпринимается и новая в истории нашей многострадальной страны попытка ее "исправления" путем применения к ней очередного "всепобеждающего учения", сердцевиной которого является уже упомянутая вожделенная "презумпция невмешательства государства в экономическую жизнь".

Однако найти в историческом опыте "цивилизованных" стран оправдание для очередного приступа реформаторской лихорадки - весьма непростая задача, если, конечно, не опираться на искаженное пропагандой упрощенное и идеологизированное изложение этого опыта в примитивной литературе, выпускаемой для российского пользования на средства всевозможных зарубежных "фондов" и "центров". Более того, действительный ход общественного развития "цивилизованных" стран опровергает распространяемое агитпропом представление о его положительном характере. Применение единственно продуктивного философско-исторического подхода, основанного на духовном измерении общественных явлений и процессов, позволяет сделать уверенный вывод о деградации морально-этических основ общественной и, в частности, хозяйственной деятельности в так называемых "развитых" странах на протяжении, как минимум, последних трехсот лет. Именно эта, нравственно и исторически дискредитировавшая себя модель организации общественной и хозяйственной жизни, предлагается сегодня к использованию в нашей стране.

Еще А.Смит, ключом к пониманию политико-экономических воззрений которого ("Исследование о природе и причинах богатства народов") является построенная им этическая система ("Теория нравственных чувств"), и даже критикуемый им предшественник всех сторонников экономического либерализма саркастичный Б.Мандевиль, впервые в начале XYIII века попытавшийся применить к характеристике хозяйственной жизни принцип "private vices - public benefits" и наметить связь между реализацией этого принципа и ролью государства в экономике ("Басня о пчелах"), вели свои разработки в системе координат, либо заданной, либо находящейся в тесной связи с христианским миропониманием.

В частности, А.Смит, на авторитет которого нередко ссылаются современные адепты невмешательства государства в экономику, исходил из того, что основой участия людей в хозяйственной жизни является заложенная истинным Богом нравственность. Именно совесть, этот глас Божий в сердце человека, определяет, по А.Смиту, мотивы его экономической деятельности.

В целом, А.Смит ставил вопрос об экономической свободе предпринимательской деятельности в четко определенных рамках своего общего философско-теологического миросозерцания, с необходимостью предполагавшего наличие предустановленной Провидением гармонии в свободной игре интересов участников экономической жизни, которые, в свою очередь, руководствуются мотивами, определяемыми христианской этикой. А.Смит решительно отрицает утилитарное обоснование этики предпринимательской деятельности, будучи уверенным, что те или иные поступки должны признаваться полезными или вредными не в силу их полезности или вредности для отдельных хозяйственных единиц, а в силу идущего от Провидения сочувствия, которые они вызывают или не вызывают у участников хозяйственной жизни. Именно по отношению к таким, руководимым христианской нравственностью, предпринимателям и гражданам он в теории рассматривал возможность ограничения государственного вмешательства, считая, при этом, что практически экономическая свобода, в частности, свобода торговли, также неосуществима, как и любая утопия.

Общеизвестна также связь теоретической системы А.Смита с учением французских физиократов (XYIII в.), которые в вопросе о роли государства в общественной и хозяйственной жизни исходили из того, что развитие общества происходит в соответствии с законами "естественного порядка", установленными Богом. В свою очередь, эти законы проявляются через "положительные законы", создаваемые верховной государственной властью, реализующей Божественную волю на практике.

В.Зомбарт, скрупулезно исследовавший генезис современного "цивилизованного" общества 12), убедительно показал, что в основу его становления и функционирования легла прямо противоположная этическая система - хозяйственная мораль Талмуда. Христианская мораль в качестве основы мотивации предпринимательской деятельности была на деле упразднена. Фактически полное подчинение общества "западного" типа основанной на талмудической морали идеологии, формирование соответствующих этому качественному сдвигу правовых механизмов и системы государственного устройства произошло в XIX веке 13).

В настоящее время эти качественные изменения хозяйственной морали нашли теоретическое обоснование и яркое выражение, в частности, в разработках духовного лидера неолиберализма Ф.А. фон Хайека, который, развивая свою теорию эволюционной этики, приходит к выводу о том, что "врожденная мораль" человеческих "инстинктов" солидарности, "альтруизма", коллективизма и т.п. и вытекающие из нее "обычаи" ( т.е. социальные практики, формы организации хозяйственной жизни и т.п.), является "не вполне подходящей" для современного общественного устройства. В свою очередь, и понятие социальной справедливости не рассматривается этим Нобелевским лауреатом как "вообще имеющее смысл" 14). Таким образом, "сочувствие", являющееся одной из центральных категорий хозяйственной жизни для родоначальника экономического либерализма А.Смита, в результате исторической "эволюции этики" сознательно упраздняется его вполне циничными последователями.

Выдающийся русский философ Л.А.Тихомиров очень точно подмечает, что сущность, "душа", этого разрушительного "эволюционного" процесса связана с подменой истинной свободы "простой распущенностью", не терпящим никаких сдержек эгоизмом "неустроенной внутри себя", т.е. безнравственной, личности. Эта личность "ненавидит внешнюю сдержку не потому, чтобы… заменить ее внутренней, а по ненависти вообще ко всякой сдержке. Конечно, при такой личности уничтожение или ослабление государственной власти - разрушает общество" 15). Именно эта личность вырвалась на авансцену мировой истории в ходе первой французской революции и повела активную войну "против Бога и Царей", войну за разрушение общества под флагом псевдо-свободы, "свободы" распущенности и греха.

Эта, приобретшая со временем глобальный характер, война вступила в настоящее время в свою решающую фазу. Эта война идет и в истории и в современности России в форме как прямой войны против истинного Бога, так и против установленной Им нравственной основы общественных, в том числе экономических, отношений.

Выдающийся русский мыслитель В.С.Соловьев в своих работах убедительно показал, что российское государство есть результат исторического творчества русского народа, что создано оно путем добровольного и сознательного делегирования ему определенных функций "народной массой" и стало, таким образом, ее реальным "воплощением" 16).

Л.А.Тихомиров, характеризуя суть традиционной российской государственности, подчеркивал, что "свое представление о том, в чем состоит главная, высшая мировая сила, и свое стремление быть с ней в гармонии человек налагает на все области своего творчества, в том числе на государственность. Поэтому государству приходится заботливо беречь и поддерживать все то, в чем происходит самое зарождение нравственного чувства" 17).

Онтологической основой этого сформированного русским народом государства являлась базирующаяся на христианских принципах функция защиты духовно-нравственных основ общественной жизни и, в частности, защита слабых подданных от произвола и несправедливости со стороны сильных. Реализация этой метафункции определяла весь функциональный строй системы государственного управления в России на протяжении многих веков. Эта непреходящая основа не могла не быть унаследована и современным российским государством, несмотря на мощные процессы отчуждения народа от государственной власти, развивавшиеся в истории нашей страны.

Для советского этапа российской государственности, этапа господства идеологии государственного атеизма, стала характерной политизация государственной жизни как форма ревизии установленных Богом основ общественного управления. Здесь духовно-нравственные основы государственной власти были уже существенным образом повреждены, однако продолжали еще действовать сформированные христианской культурой и унаследованные от нее защитные функции государства.

Окончание

---

11) "Путин потребовал обеспечить гарантии собственников". - www.gazeta.ru, 11 июля 2003 года.
12) См., например, В.Зомбарт "Буржуа". - М., 1994.
13) В то же самое время в России сохранялись установленные истинным Богом начала общественной жизни. "Родоначальник" всей современной русофобии маркиз де Кюстин отмечал в XIX в.: "От края до края своих равнин, от берега до берега своих морей Россия внимает голосу Бога, которого ничто не заглушает". - Кюстин Астольф де. "Россия в 1839 году". В 2 т., М., 1996. Цит. по В.Кожинов "Маркиз де Кюстин как восхищенный созерцатель России". - www.patriotica.ru
14) См., например, Ф.А. фон Хайек "Пагубная самонадеянность". - www.libertarium.ru
15) Л.А.Тихомиров. Государство, свобода и христианство// Христианство и политика. - М. 1999, с.85.
16) "Русский народ создал государство могучее, полноправное, всевластное; через него только Россия сохранила свою самостоятельность, заняла важное место в мире, заявила о своем историческом значении. Это государство живо и крепко всеми силами стомиллионной народной массы, видящей в нем свое настоящее воплощение". - Цит. по А.Боханов "Император Николай II". М., 2001, с.6. См.также Вл.Соловьев. "Русская идея"// Спор о справедливости. Москва-Харьков, 1999 и др.
17) Л.А.Тихомиров "Государственность и религия"// Апология Веры и Монархии. М., 1999, с.125.