Она принуждена была принять монашеский постриг

Слово в день памяти преподобной Софии Суздальской

Мы приближаемся к Рождеству Христову. Это есть начало Крестного пути Господа — вступление Его в мир, где царствует смерть. Господь — Бог совершенный — вольно вступает в отпавший от Него мир. Мир, который Он сотворил любовью, и любовью хочет спасти. Однако во время Крестных Страданий Спасителя мы слышим Духом Святым размышления Церкви о тайне нашего спасения, о том, что Господь молился о вольной чаше, как о невольной. Это означает Его приобщение всему, что есть в жизни каждого из нас.

Сегодня среди всех святых мы вспоминаем преподобную Софию Суздальскую. Многие из нас помнят эту историю с великой княгиней Соломонией Сабуровой. Она была супругой великого князя Василия Ивановича. Брак оказался несчастливым. Соломония была неплодной, и великий князь насильно заточил ее в монастырь. Так она принуждена была принять монашеский постриг.

Мы знаем из ее жизни, что приняла она этот невольный крест, как вольный, и постепенно начала восходить к принятию того, чему сопротивлялась и ни за что не хотела принять. Оказавшись в монастырской келье, как в тюрьме, она увидела, что кулаком эти стены не прошибешь, и не сбросишь смирительную иноческую рубашку, в которую ее облекли. Великая княгиня Соломония была человеком глубокой веры, а это всегда означает смирение перед тем, что Господь совершает с нами. Как из рук Господних она приняла то, что не хотела принять по собственной воле.

Там, где от нас уже ничего не зависит, где обстоятельства, против которых мы бессильны что-либо сделать, — Господь дивно совершает для нас все, что необходимо, если мы принимаем это как из рук Божиих.

Мы знаем, что Соломония стала не просто инокиней, но обрела дары прозорливости и чудотворения. Она стала святым человеком через смирение, через крест, который невольно был дан ей премудрым всемилостивым Господом, знающим нашу немощь, и глубину человека. Так происходит всегда: каждый получает те невольные дары, которые он не понимает и не хочет иметь. Бог дает человеку одиночество, и он уходит в пустыню, где обретает рай. А другому одиночество может быть страшнее всего на свете, потому что когда оно отвергнуто и не принято вместе с Богом, то это — ад. Ад — это одиночество, говорят святые отцы.

Мы читаем в житиях некоторых святых о том, как они молятся Господу, чтобы Он не отнимал у них болезни. Мы же молимся о здравии. Мы хотим этого, потому что это естественно для человека. А эти святые молятся, чтобы Господь не отнимал у них болезнь, потому что им дается узнать, что через болезнь они приобретают другую жизнь, Самого Христа. Так же происходит во всех скорбях. Мы слышим это в словах апостола Павла: «Чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился. Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но Господь сказал мне: «Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи». И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова» (2 Кор. 12, 7—9). Оттого что Бог всесовершенный и всемогущий приобщается до конца нашей немощи, вступая в условия человеческого существования, все меняется. Мы должны научиться этому до смерти, о которой апостол Павел говорит: «Смерть для меня — приобретение», как о самом желанном.

То испытание, которое претерпела преподобная София Суздальская, особенно обращено к женщинам нашего времени. Одни из них лишены брака, оттого что близкий человек оказался предателем. Другие ищут брака, и молятся об этом, но Бог не дает. Господь ставит все большее число женщин именно в те самые обстоятельства, в которых оказалась преподобная София. Это особенное знамение нашего времени. Что для нас слаще всего на свете? Господь? Или сладкая жизнь по плоти, где предельно обнаруживается наше сластолюбие и самолюбие?

Чем ближе кончина мира, тем чаще Господь дает именно это испытание. Когда мы приходим в Церковь Христову, то начало нашего пути — принять невольный крест как вольный, восходя постепенно от силы в силу. Для этого нужно вкусить ту сладость новой жизни, которую Господь дает человеку не просто за страдания, но за их принятие, как принимали их мученики Христовы. Кто такой мученик Христов? Это не просто тот, кто претерпел страдания, а тот, кто эти страдания принял. И это есть мученичество, это есть святость. И только в этом жизнь. А все остальное быстро проходит, и испытания быстро кончаются.

Господь любит нас больше, чем мы любим сами себя. Он хочет нам дать то, что у Него есть, и все до конца. Поэтому Он и вступает в нашу ограниченность, в наше непонимание, в нашу греховность, чтобы принять наш крест и умереть нашей смертью. Чтобы мы ожили Его жизнью, чтобы мы полюбили Его заповедь, которая всегда — крестная, и всегда предполагает жертву. И тем более та заповедь, которая определяет последние судьбы человечества, ибо, как говорили святые оптинские старцы: «По нашим последним временам сохранить целомудрие значит все сохранить». А потерять целомудрие значит все потерять.

Протоиерей Александр Шаргунов